Главная роль (СИ) - Смолин Павел - Страница 13

— Так точно, Ваше Высочество, — поклонился он. — Получил предписания от его Высокопревосходительства Министра иностранных дел Гирса и незамедлительно отправляюсь с ними в Токио.

— Какие? — заинтересовался я.

— Жоржи, далась тебе эта дипломатия, — влез «беспечный ездок» Николай. — Дмитрий Егорович, буду ждать нашей встречи в Нагасаки.

Что ж, я и так знаю — в ультимативной форме требовать права для русской эскадры заходить в любой японский порт, что станет кульминацией долгой истории о похождениях многоопытного дипломата Шевича в необычной стране Японии.

— Я буду ждать ее еще сильнее, Ваше Императорское Высочество, — поклонился Шевич снова.

Мы разошлись по номерам, слуги снова меня переодели, я прилег на мягкий диван под открытым окном — сетка помогает от кровопийц — и спросил:

— Андреич, Карлуша и Кирил ходили в город?

— Велите позвать? — замаскировал он утвердительный ответ.

— Зови, — махнул я рукой.

Илюха эту историю много раз рассказывал, даже я запомнил. До назначения в Японию Шевич много лет верою и правдою, аки мой Андреич, тянул дипломатическую лямку в Европе, так что я нисколько не иронизировал, называя его «многоопытным». Увы, опыт в этом случае сыграл дурную службу: что Петербург, что Париж, что Лондон — это, что бы там кто не думал, примерно одно и то же. Дворянство — тем более: повязанные многовековыми родственными, деловыми и политическими нитями, далеко не все из них к этим временам утратили феодальное понимание своего класса. Дворяне — как бы над быдлом. Англичане и Французы доминируют в том числе и из-за того, что первыми сообразили построить национальные государства, и теперь пользуются доверием менее прогрессивных соседей. То самое хваленое «рыцарство» наших монархов не раз било по русскому народу — другие-то смотрят на мир прагматично.

В общем, попав в Японию, Шевич не понял, что оказался в другой цивилизации. Гражданские войны в Японии отгремели совсем недавно. Реставрация Мэйдзи завершилась успешно: страну объединили, замаскировали феодальную верхушку ширмой в виде парламента, построили какую-никакую промышленность, и теперь хищно косятся на Север, мечтая о колониях.

Невозможно за одно поколение всему тридцатимиллионному населению Японии — примерная цифра, точной не помню — перепрыгнуть от без пяти минут неолита к модерну. Образованные и богатые — они да, смогли вестернизироваться. Большая часть населения, однако, до сих пор смотрит на мир как их предки тысячи лет для этого. В частности, очень важно учитывать «божественное происхождение» Императорской династии.

Шевич вот этого не предусмотрел, когда во дворе нашего посольства строили беседку. Получилась так, что она просматривается с дороги. С дороги, по которой в один прекрасный день захотел прокатиться Император Муцухито. Выезд Императора — это всегда большой праздник и повод для подданных посмотреть на свое божество. Посмотреть украдкой — лежа рожей в грязи только так и получается.

Будучи просвещенным человеком, Муцухито спокойно принял тот факт, что собравшиеся на чай в беседке русского посольства дамы падать напудренными щечками в грязь не захотели, ограничившись привычными им, светскими европейскими поклонами.

Муцухито радушно помахал дамам ручкой и поехал дальше, а вот крайне оскорбленные поведением русских аборигены остались. Как ты смеешь не падать рожей в грязь перед божеством? В дам полетели камни, но полиция быстро усмирила погрязшую в раболепстве толпу.

Скандал, тем не менее, случился, и извинения оперативно присланного японца из министерства иностранных дел не помогли. Пылающий гневом Шевич требовал расследования, и японцы в целом были не против, но дело затягивалось из-за несовершенства японского законодательства — они слизали у англосаксов прецедентное право, а прецедента нападений на иностранные представительства до этого не было. Понять можно — очень многим юристам нужно обсудить все детали, а еще очень хочется такую грустную историю замять: извинились же.

Шевич начал настаивать, чтобы приехал извиниться лично японский министр иностранных дел. Тот и приехал, но не к Шевичу, а к пострадавшим — к дамам, среди которых была жена Дмитрия Егоровича. Поговорив с супругой посла полчаса, министр убыл обратно. Не поняв, что таким образом японцы «сохранили лицо» всем участникам скандала, Шевич пошел на эскалацию, предложив японцам свои услуги в деле принятия закона о нападении на иностранные представительства. То есть — полез во внутренние японские дела. А ты, собственно, кто такой? Ты посол, вот и посольствуй, а японцам оставь решать японские проблемы — перед тобой многократно извинялись, слали подарки и письма, а ты продолжаешь пытаться прогибать японцев.

Какое отношение к дипломату после такого? Если по прибытии в Японию я увижу, что я помню все правильно, приложу все усилия, чтобы снять Шевича — этот дегенерат все портит, а в Питере ему радостно подмахивают: не станет же целый министр иностранных дел Гирс разбираться в происходящем на откровенно второстепенном направлении?

Это сейчас оно «второстепенное», но пройдет пятнадцать-двадцать лет, и япошки построят себе флот и армию. Надо оно мне, с ними бодаться? Лучше починю дипломатические отношения, заставлю Никки подписать какой-нибудь почетный и пафосный, но ни к чему не обязывающий договор и расстанемся добрыми друзьями.

В сериале обо всех неудобных моментах умалчивали — по сценарию Николай просто приезжал в Нагасаки, где японцы его страшно любили, а потом безумец-полицейский напал без всякого повода и по собственной инициативе.

Что ж, инициатива вполне может быть и «своя», а может и другое — ответка япошек сразу за все унижения. Стереотип о том, что все япошки сплошь мастера меча смешон, но человек с многолетним опытом службы в армии разве не знает, как бить насмерть? Катана — легенькая, как правило из дерьмового железа, и череп пробить, конечно, может, но не всегда и не везде. Почему не пырнул в сердце? Япошки очень коварные — у них тут социальный ад и многовековой опыт гражданских войн из-за любого чиха. В общем — посмотрим, в момент поездки Никки по Нагасаки я в любом случае буду наготове, а страшное общественное напряжение из-за сопутствующей приезду цесаревича политической эскалации я постараюсь сгладить — лишь бы Николай в позу не встал, прямо запретив мне лезть. Но он не запретит, я же его любимый брат.

Андреич вошел в комнату и поклонился:

— Георгий Александрович, Кирил привел с собой какого-то доходягу, назвав его русским купцом первой гильдии Евпатием Михайловичем Мухиным. В дерюгу драную одет.

— Пригласи, да позови казака — тоже пусть на доходягу первой гильдии посмотрит, — озаботился я безопасностью.

Мало ли что.

Андреич сходил до коридора, вернулся с казаком, расправил плечи:

— Писарь Кирил Петрович Уваров и назвавшийся купцом Первой гильдии Евпатий Михайлович Мухин.

Кирил и Евпатий вошли в комнату, и я понял, что купец первой гильдии недавно пережил не самые лучшие в своей жизни времена. Длинная, нестриженная борода, покрасневшие от недосыпа и стресса глаза над начавшими рассасываться синяками, торчащие из обернувшей тело драной дерюги руки и босые ноги покрыты синяками и царапинами. Вопреки ожиданиям — чистый, к цесаревичу на прием же собирался, привел себя в порядок как смог.

Сев на диване, я спросил:

— Чего это купец первой гильдии в дерюге и босой бродит?

— Не велите казнить, Ваше Императорское Высочество! — шлепнулся он на ковер. — Не по своей воле голодранцем пришел, Господом-богом клянусь, — он на секунду оторвал рожу от пола, чтобы перекреститься на «красный угол».

Номер им оснащен не был — принесли с корабля.

— Токмо от испытаний суровых, Ваше Императорское Высочество, — продолжил купец (самопровозглашенный). — От лихих людей пострадал…

— Замолчи и встань, — решил я оптимизировать процесс. — Кирил, рассказывай.

— Слушаюсь, Ваше Высочество, — поклонился писарь. — Это вот, значит, купец первой гильдии, Евпатий Мухин, Михайла сын.