Главная роль (СИ) - Смолин Павел - Страница 6

Палуба с каютами низших чинов не чета оснащенной коврами и картинами нашей — тесный, попахивающий механизмами коридор, тем не менее, блестел чистотой, и на свисающих с потолка плафонах с электрическими лампочками — хай-тек! — не было ни пылинки.

Из-за дверей некоторых кают раздавались разговоры матросов — Николай никого о наших намерениях не извещал, а дежурному, который собрался было заорать во все горло, показал «тсс».

— Ноги у ней…

— Боцман мне ка-а-к…

— И не то чтобы в легких годах была…

— Ежели вникнешь с рассудком…

— Видал англичашка какой важный?

Англичане на корабле тоже есть — два мутных чувака с седыми бакенбардами, которые непонятно чем заняты. К нам они не лезут, но ведут долгие беседы с дипломатом Шевичем.

Глобально от англичан не спрятаться никак и нигде: у нас с Николаем даже воспитателем был мистер Карл Осипович Хис, уроженец английского города Бишам из древнего, но обедневшего дворянского рода. Колониальная система во всем ее великолепии!

Лондон уже не на пике своего могущества, но тянущиеся с острова и опутавшие всю планету протуберанцы держат за жабры большую часть цивилизованных и еще большую — «варварских» стран. Богатства и мозги стекаются в метрополию и ключевые точки Империи. Мне придется быть очень осторожным, отстаивая национальные интересы — этого монстра лучше не злить, и я не настолько глуп, чтобы считать себя умнее главных игроков Земли.

— Да ну, какой там чай? — привлек мое внимание объясняющий голос. — Все возят — отсюда, с Европы, по морям, по железной дороге. Раньше — там да, дорогущий был.

— Умный ты слишком, Севка, — крякнул собеседник. — Купчишкин сын, чего с тебя возьмешь?

— Рожей не вышел ты на моего покойного батюшку зубоскалить! — рыкнул на него купеческий сын.

— Хочешь что ли, чтобы зубы у тебя были целы?

— Тц, не охота из-за тебя на гауптвахту, — решил спустить на тормозах знающий толк в торговле матрос.

Николай и Георг Греческий разочарованно вздохнули.

— Зайдем, — решил я и открыл дверь.

Матросов оказалось пятеро: двое сидели на нижних нарах у противоположных стен, трое — за столом. Судя по свободным койкам, остальные жители каюты сейчас работают. Народ выпучил на нас глаза, без подсказок вытянулся «во фрунт», отдал честь — и почти синхронно заорал:

— Здра-жла, Ваше… — после небольшой заминки мужики отказались от привычного строевого «жевания» слов и аккуратно, по слогам, закончили. — Им-пе-ра-тор-ско-е Вы-со-чес-тво!

Меня при Николае отдельно приветствовать не принято — величие затмевает, так сказать.

— Здравствуйте, братцы, — явно остался доволен реакцией Николай.

В коридоре захлопали двери, затопали сапоги, раздался гневный окрик в сторону дежурного — не предупредил о высоких гостях. Цесаревич недоразумение разрешать не захотел и закрыл дверь перед носом набравшего в грудь воздуха мичмана, предоставив объясняться сопровождавшим нас казакам — трое в коридоре остались, трое — с нами, заняли позицию у входа.

Дежурному попадет, если Николай не расскажет, что это он попросил бедолагу не шуметь. Подсказывать и лезть не буду — проверим будущего царя на человеколюбие.

— Вольно, — скомандовал Николай. — Присаживайтесь, — и подал пример, опустившись на кровать.

Народ всем видом выражал зависть — почему цесаревич сел не на мою койку? Дождавшись, пока мы с принцем Георгом примостимся рядом с Никки, матросы вернулись на свои места.

— Как служится, молодцы? Всем ли довольны? Все ли у вас хорошо? — спросил Николай.

Матросы торопливо заверили, что жаловаться им не на что.

— Кто из вас говорил о том, что чай из Индии возить не выгодно? — спросил я.

Матросы как от прокаженного отодвинулись от розовощекого и широкого — это гены, а не лишний вес, в дальнем плаванье да еще и соблюдая посты не разжиреешь — молодого человека лет двадцати пяти с аккуратно подстриженными русыми волосами и карими глазами.

— Я, Ваше Высочество, — поднявшись на ноги, проревел тот.

По уставу орать положено.

— Жоржи, ты собираешься говорить о торговле чаем? — приподнял на меня бровь Николай.

— В том числе, — подтвердил я.

— Торговля — не для наследников Российского престола, — пожурил меня цесаревич. — Идем, Георг, поговорим и с другими матросами.

Настучал-таки Андреич, но Николаю по большому счету все равно — Романовы регулярно отмачивают вещи и похлеще торговли, а на корабле смертельно скучно — человеческое понимание Никки не чуждо.

Николай с греком вышли в коридор, оставив меня и двух казаков говорить о жутко скучных и неприличных для человека моего положения вещах.

— Как звать? — спросил я.

— Кирилом нарекли, Ваше Императорское Высочество! — отозвался матрос. — Уваров, Кирил Петрович.

Наследник нас покинул, и мое «высочество» автоматически раздулось до «императорского».

— Сын купеческий?

— Так точно, Ваше Императорское Высочество!

— Грамотный?

— Так точно, Ваше Императорское Высочество!

— Почерк красивый?

— Учитель говорили — каллиграфический, Ваше Императорское Высочество!

— Ступай за мной, — решил я и вышел в коридор, попав под залп хохота из глоток обступивших цесаревича матросов.

Радуются Высочайшему вниманию, и дежурный радуется больше всех — заступился Николай, значит, не дал в обиду.

— Пойду с толковым малым поговорю, — поделился я новостями с Николаем.

Писарей на корабле хоть отбавляй, но у меня личного нет — со своей корреспонденцией Георгий разбирался сам, благо ее не много. Вот у Николая — там да, целая походная канцелярия.

— Веселись, — пожелал мне Никки, мы с Кирилом (с одной «л» в эти времена пишется) поднялись на нашу палубу, и я повел матроса в каюту под недоуменным — это зачем принцу нижний чин вдруг понадобился? — взглядом казаков охраны.

— Садись, — указал я мнущемуся матросу на стул для посетителей и занял свой.

Он уселся, снял с головы бескозырку и принялся нервно мять ее в руках.

— Расскажи, как купеческий сын попал на флот, — попросил я.

— Разорился батюшка мой, Ваше Императорское Высочество, — поведал матрос. — Не выдержал-с, грех на душу взял — пить начал сильно и по зиме замерз под забором. Мамка от горя в монастырь под Угличем ушла-с, сестер родня уральская забрала, а мне деваться некуда было — пошел в матросы.

Бедолага.

— А чего в матросы? — спросил я.

— Служить в Императорском флоте — высшая честь, которой может удостоиться подданный его Императорского Величества, Ваше Императорское Высочество! — откупился он заготовкой.

Не врет, а уходит от ответа — это полезный навык.

— Безусловно, — покивал я. — Но я спрашивал о другом.

— Дело хочу отцовское возродить, Ваше Императорское Высочество, — ответил он. — Стыдно-то как: и дед мой в купеческих делах исправен был, и прадед. Батя тож не плошал, в строгости дела вел. А я что, предков своих недостоин?

Разговаривает для матроса очень грамотно и «по-штатскому» — ну так образованный, я три четверти команды вообще с трудом понимаю, там жуткая смесь терминологии, жаргона и просторечия.

— А чего батя разорился, раз «не плошал»?

Матрос отвел глаза:

— То дело давнее, Ваше Императорское Высочество.

— От Великого князя таиться грешно, — пожурил я его.

— Виноват, Ваше Императорское Высочество! — подскочил он.

— Сядь. Рассказывай.

— Разорили батю, Ваше Высочество, — как в омут головой бросился купеческий сын. — Хозяйство-то у нас справное было: гостиница, лавка скобяная, да бакалея. Сначала гостиницу по миру пустили: извозчиков подкупали да стращали — говори, мол, приезжим, что у Уваровых мест нету. А гостиница славная была, кто приезжал один раз, в других ни в жизнь не останавливался!

Все теории о прелестях рыночной экономики разбиваются о человеческий фактор — внерыночные методы конкуренции манят своей эффективностью и дешевизной, и подавить их полностью даже самая мощная административная система не может. Но по-другому все равно не получается, вон в СССР пытались, и какой итог?