Одесса-мама книга 2 (СИ) - Дашко Дмитрий - Страница 19

— Есть одна идейка. Надеюсь, её поддержат там, наверху…

— Так что за идея-то? Или секрет?

— Какие могут быть секреты от своих⁈ Хочу поговорить с Барышевым, чтобы вместе с ним выйти в исполком со следующим предложением: организовать для детей сотрудников милиции и уголовного розыска ясли и детский сад.

— А где? Что — прямо у нас?

— Неужели во всей Одессе не найдётся хотя бы одного подходящего помещения? — резонно заметил я.

— Ну, помещение, может, и найдётся…А деньги? Это ж, наверное, целая прорва нужна…

— Да, финансовый вопрос — самый непростой. Хотя… мы ж приносим городу губернию конкретную финансовую пользу. Если часть прибылей пустить на детский сад — город точно не обеднеет, — сказал я.

Судя по выражениям лиц подчинённых в мои слова они не сильно поверили, да и у меня тоже появились сомнения. Хотя… можно ведь привлечь к этому вопросу не только Барышева, но и Дерибаса. Половина губернской администрации сейчас от него потряхивает, так что есть шанс через него порешать.

— Да, раз уж коснулись семейного положения, могу приоткрыть и эту тайну, — заговорил я, меняя тему. — Женат, детей нет. Надеюсь, что пока. Вопросы?

— Есть один, товарищ… Быстров! — произнёс Гаврилов, немолодой, уже хорошо за сорок, агент.

— Задавайте.

— Детский сад, это, конечно хорошо… Спору нет. Семейные ребята вас целиком поддержат. Только есть одна закавыка. Допустим, начнёте вы это дело… А вот закончите ли?

— Вас что-то смущает?

— Да как вам сказать, товарищ Быстров. Ежли ваш послужной список послушать, так вы на местах долго не задерживались. Значит, и у нас, верно, не засидитесь.

— Что я могу сказать в ответ⁈ — развёл руками я. — Конкретики по этому вопросу у меня нет. Всё зависит от начальства. Скажет переключиться на другой фронт работ — придётся выполнять приказ. Но, могу вас заверить: тот, кто придёт на это место, будет его достоин. Мне бы хотелось, чтобы он был кем-то из вас.

Гаврилов недоверчиво хмыкнул.

Я усилил голос.

— Могу добавить от себя, товарищ Гаврилов: если покажете себя достойно, буду рекомендовать вас на повышение. Если напортачите — сушите сухари.

Я снова обвёл всех взглядом.

— Это касается любого из вас, коллеги. А теперь приступим к текущим делам.

Текучки, как всегда, было много, поэтому совещание затянулось ещё на час. Я внимательно выслушивал моих подчинённых, стараясь вникнуть во все детали.

Поначалу ребята меня стеснялись, но потом раздухарились и понеслось…

Новости сыпались прямо как из рога изобилия. Если б не мой прошлый опыт, я бы давно бегал по кабинету и рвал на себе волосы, а так спокойно выслушал всех, кое-что записал в заведённую по такому случаю специальную книжицу и, пообещав взять на контроль, отпустил оперов по местам.

Дальше предстояла нудная и во многом штабная работа: надо было расставить приоритеты и озадачить народ ценными указаниями.

Ну и о детском садике для сотрудников милиции и угро я тоже не забыл, поэтому наметил визит к Барышеву на этот вечер.

Пока всё расписывал, в голове невольно крутились сценки из замечательной советской экранизации повести Александра Козачинского «Зелёный фургон», в которой главную роль сыграл молодой Дмитрий Харатьян. По сути главной головной болью её героя — вчерашнего гимназиста Володи Патрикеева, ставшего начальником уездной милиции, была борьба с самогоноварением.

Почти половина директив свыше, что на меня свалились, требовали того же самого — «…принимая во внимание общее тяжелое продовольственное положение страны, усугубляемое неслыханным по своему размаху голодом, когда каждая крошка хлеба должна идти по своему прямому назначению — борьба с самогонщиной должна стать первоочередной задачей местных органов милиции и уголовного розыска, в связи с чем необходимо экстренные принять меры по розыску и обнаружению очагов самогоноварения…».

Масштабы этой беды были промышленными, аппараты держали практически в каждой деревенской избе, а если товар шёл в город на продажу, выручка была примерно один к четырём. Немалое подкрепление семейному бюджету.

Не помогали огромные штрафы, тридцать процентов от которых шли непосредственно в бюджет милиции. Между прочим, неплохое подспорье для финансирования будущих яслей и детсада.

Короче, ставим моим орлам на вид и требуем расширить и углубить работу, всё по заветам «меченного» генсека.

Кстати, та экранизация «Зелёного фургона» восьмидесятых не была первой, ей предшествовала другая, только я её никогда не видел и потому не могу сравнить. И да, картину в которого играл Харатьян, сначала собирался снять Владимир Высоцкий, он даже работал над сценарием. Но… не сложилось. Может, и к лучшему.

В кабинет вошёл Осип. Я удивлённо вскинул голову.

— Ты чего — соскучился? Вроде недавно виделись…

Он как-то неуверенно протянул:

— Жора, тут такое дело… В общем, тебе надо ехать на место, смотреть самому…

По его виду я понял — дело серьёзное, потому коротко кивнул и снял с вешалки пальто.

— По дороге-то хоть просветишь, что случилось?

Осип уже успел прийти в себя, потому вернулся к характерной, слегка подтрунивающей, манере разговора:

— Само собой. Уверен, тебе понравится. Или уже привык к кабинетной тиши и теперь тебя на улицу не вытащить?

— Да ну тебя! — усмехнулся я.

Авто мне по рангу не полагалось, но за отделом был закреплён конный экипаж. Он ждал нас у входа.

— Далеко ехать?

— Дюжину кварталов отсюда. Гаврилов, кстати, уже там. Я его первым на место отправил… А ты — что, ничего не слышал?

— А что я должен был услышать? — напрягся я.

— Ну как что⁈ Бахнуло так, что полгорода тряхнуло… Аж собаки завыли!

— Погоди! Что значит — бахнуло?

— Бахнуло — значит бахнуло! Взрыв был.

— Ох, ни хрена себе! Это кого бомбануло⁈ — очумело произнёс я.

Похоже так увлёкся размышлениями и составлением планов, что пропустил всё на свете.

— Про такого Боруха Шапиро слышал?

— Я слышал только «два мира — два Шапиро»…

Осип удивлённо поднял брови.

— А при чём тут это? Какие ещё два Шапиро? Это ты про его сыновей что ли?

— Так, к слову пришлось.

Ну да, откуда ему знать это шутливое выражение из моего времени… Ходят байка, что связано оно с пожаром в здании ТАСС. Огонь в окнах агенства первым разглядел американский журналист Генрих Шапиро, он добежал до телефона-автомата, позвонил в ТАСС. Трубку снял дежуривший тогда корреспондент агентства Соломон Шапиро и принял эту информацию от однофамильца-американца за розыгрыш.

Как выяснилось, иностранная пресса, конечно, регулярно клевещет, но иногда вынуждена сообщать читателям правду.

— Ты продолжай, — попросил я. — Не знаю я вашего Боруха. И про сыновей его не в курсе.

— Значит, скоро узнаешь! Сразу скажу, далеко не последний человек в городе, — сообщил Осип.

— Бандит?

— Нет, конечно. Но мужчина влиятельный, нэпман. Половина частных аптек в городе его. А может и вторая половина, только он стесняется об этом рассказывать.

— То есть далеко не бедствует…

— Не то слово. Не бедствует так, как нам с тобой и не снилось. Кучеряво живёт… Ну или жил. Мы это ещё не установили.

Близко подъехать к месту взрыва не вышло, улица была буквально запружена народом — ну как же, давненько в городе не приключалось такого масштабного ЧП! Несколько милиционеров не справлялись с наплывом публики, разве что ближе к дому, где проживало семейство Шапиро, удалось отстоять небольшой островок спокойствия.

Осип подобно ледоколу поплыл вперёд, раздвигая толпу локтями, я пристроился за ним. В спину полетели недовольные крики и ругательства.

— Куда прёшь⁈

— А ну- не замай! Ишь, каланча какая вымахала! Думаешь, тебе всё можно? — неслось нам вслед и порой сопровождалось крепкими ругательствами.

Ну невоспитанный у нас народ, бывает.

— Простите, граждане! Извините! Уголовный розыск!