Операция «Шаровая молния» - Флеминг Ян - Страница 11

• Предыдущая
• 11/31
• Следующая

— Я Первый.

— Я Второй, — донеслось слабо, прерывисто. Это Блофельд, Первый узнал бы его скорее, чем родного отца.

— Все в порядке, этап завершен. В двадцать два сорок пять приступаем к следующему. Ждите доклада. Конец связи.

— Спасибо. Конец связи.

Разговаривали всего несколько секунд, за такое короткое время и на этой частоте вряд ли кто-нибудь перехватит. Теперь все мысли — о следующем этапе. Первый прошел в каюту и склонился над картой.

Сорокалетний Эмилио Ларго, он же Первый, не был обделен ни красотой, ни силой. Родом из Рима, он и походил на какого-нибудь своего пращура: длинное, крупной лепки лицо, гордый, с заметной горбинкой нос, тяжелый подбородок — такие профили чеканили на монетах. От всей его высокой, мускулистой фигуры веяло мощью, но особенно поражали огромные, даже по его стати несоразмерные кулаки; в могучих волосатых ручищах, рыскающих теперь по карте, линейка и измерительный циркуль казались игрушечными, до смешного ненастоящими.

Ларго был прирожденный хищник — волк, задирающий овец. Лет двести назад быть бы ему разбойником, только не сказочно-благородным, а Синей Бородой, кровавым головорезом, идти бы по трупам к золоту. Но Синяя Борода в своем злодействе плебей, Ларго же — патриций: умен, изворотлив, вылощен, удачлив в любви. Лучшего главнокомандующего по операции «Омега» нельзя и желать…

В каюту заглянул, постучав, матрос:

— Со шлюпки дали сигнал. «Торпеда» с прицепом пошла…

— Хорошо, — сказал Ларго. Его присутствие всегда охлаждало горячие головы. В самой рискованной ситуации, когда враг наседает со всех сторон. Ларго оставался спокоен и тверд, вдумчиво, как дзюдоист, выбирая момент для решительного удара. На подчиненных эта его манера действовала безотказно; принесут радостную ли, худую весть — а он лишь кивнет невозмутимо, словно все наперед знал. С таким шефом бояться нечего. А весть матрос принес замечательную! Ларго с нарочитой неторопливостью принялся измерять что-то по карте. Наконец, выдержав, как ему казалось, необходимую паузу, он встал и вышел из каюты в теплую душную ночь.

К качающейся неподалеку шлюпке полз под водой червячок Света. Это и была подводная самоходная «Торпеда», какими пользовались в войну итальянцы. Она тянула остроносый прицеп, специально приспособленный для перевозки грузов по дну. Световой червячок растаял в луче прожектора, а через несколько минут появился вновь — теперь он полз назад, к яхте. Другой на месте Ларго спустился бы в трюм, к подводному люку, посмотрел бы, как будут выгружать бомбы. Он, по своему обычай, не пошел. Вскоре световой червячок снова пополз к шлюпке. На прицепе помещался огромный рулон непромокаемого брезента, выкрашенного в цвета здешней подводной местности — белый песок, кораллы: брезентом покроют самолет, края надежно закрепят. Ларго представил, как восемь человек — четверо с яхты и четверо со шлюпки — работают там, внизу. Сколько же сил положено, как искусно сплетен этот замысел — «Омега»!

Рядом со шлюпкой мелькнул огонек, потом еще — группа всплывала. Луна посверкивала в стеклянных масках, и Ларго пересчитал: все восемь человек. Они подплыли к шлюпке, забрались по лесенке; рулевой и немец убийца Брандт помогли затащить «Торпеду», прицеп. Подводный прожектор выключили и тоже взяли на борт. Взревел мотор, шлюпка помчалась к яхте. Здесь ее зацепили краном и подняли на палубу.

К Ларго подошел капитан, высоченный, тощий и мрачный. Он был уволен из канадского флота за пьянство и нарушение субординации, а на яхте стал как шелковый: однажды не выполнил приказ, и Ларго собственноручно изломал об него стул.

— Когда отправляемся? — спросил капитан.

— Через пять минут. Найдите мне Котце.

Глаза у физика Котце блестели, его трясло, как в лихорадке.

— Что, хороши игрушки? — спросил Ларго.

— Не то слово!.. Я еще таких бомб не видел. Простые, надежные — ребенку дай, не подорвется.

— В спусковые салазки они поместились? Вам работать не тесно?

— Абсолютно не тесно! — Котце чуть в ладоши не хлопал. — Снимем носовые взрыватели, ввинтим часовой механизм. Кандинский подбирает резьбу.

— Запалы тоже доставлены?

— Да. Я их уже проверил — надежные. Хранить все же будем отдельно от бомб…

— Значит, все в порядке?

Котце постепенно успокаивался. Как он волновался все это время! Вдруг у бомб оказался бы какой-нибудь неизвестный ему секретный предохранитель? Теперь-то ясно, что волновался зря.

— Все в порядке. Пойду работать, — ответил он буднично и побрел по палубе.

Ларго проводил взглядом худенькую фигурку. Чудаки эти ученые, кроме своей науки ничего не знают. Для Котце вся работа — гайки завинчивать… Впрочем, для жаркого дела он и не годится. Хорошо бы вообще от него избавиться, но пока рано — вдруг придется взрывать бомбы.

Ларго поднялся на капитанский мостик и бросил:

— Полный вперед.

«Летучая» — моторная яхта на подводных крыльях. Построили ее в Италии, специально для «Спектра». Корпус — из сплава алюминия и магния, два четырехцилиндровых двигателя с турбонагнетателями; «Летучая» могла делать около пятидесяти узлов с запасом хода при такой скорости в 4 тысячи миль. Стоила она дорого, но в Багамских водах «Спектру» нужно было именно такое судно — скоростное, вместительное, с небольшой осадкой. Кроме того, суда такого класса не вызывают изменений магнитного поля и почти не создают волны, что весьма полезно, случись погоня — а в жизни «Летучей» погоня вполне могла случиться.

Вот уже полгода яхта служила предметом всеобщего восхищения и на Флориде, и на Багамах, и Ларго слыл достойнейшим из местных «миллионеров», которых в этой части света немало. Постепенно тайна яхты раскрылась: владелец хочет поднять с затонувшего судна сокровища. Закончится зимний туристский сезон, приедут пайщики и в самом начале лета тихой спокойной порой к поискам приступят по-настоящему. И действительно, однажды в Нассау съехались — с Бермудских островов, из Нью— Йорка и Майами — девятнадцать пайщиков. А через два дня, в сумерках, мягко заурчали двигатели, и сине-белая красавица яхта вышла из гавани и взяла курс на юго-восток, что прекрасно видели все гулявшие в ту пору по набережной.

Однако, уже в открытом море, яхта круто развернулась к западу и вдали от любопытных глаз, с потушенными бортовыми огнями, устремилась как раз к тому месту, которое теперь, встретив самолет, покидала. До Нассау всего сотня миль, два часа ходу: но в обратный путь пускаться еще не время, есть еще одно важное дело, и в гавань яхта вернется лишь с рассветом.

Первые два этапа операции прошли гладко, на этом, третьем, тоже нельзя ошибиться. Ларго склонился над картой: вроде, идут правильно, до Собачьего пятьдесят миль, будут там через час.

Островок Собачий размером не больше двух теннисных площадок. Это сплошь мертвый коралл, лишь в одном месте пробитый песчаной отмелью, — там, в солоноватых дождевых лужицах растет морская трава да чахлые скрюченные пальмы. Коварную отмель, Собачью Банку, знают все, от нее стараются держаться подальше даже рыбаки.

«Летучая» подошла на большой скорости, потом сбавила обороты и еще поскользила, медленно оседая. Остановилась в кабельтове от островка. Плеснули, всхлипнули короткие волны, якорь ушел на сорок футов и закрепился. В трюме, возле подводного люка ждал Ларго и четверка стоящих попарно пловцов — каждая пара держала за края кусок полотна, где, как в люльке, покачивалась в грязновато— сером резиновом мешке огромная сигара. Все в аквалангах, у Ларго фонарь.

Скоро хлынула вода, затопила трюм; аквалангистов подняло с места, и они скользнули в люк, плыли в легком серебристом тумане. Сначала внизу было мутно и пусто, потом показалась островная отмель, круто уходящая вверх. Коралловые ветви расходились тугим веером, как снасти, корабельные серые заросли таинственно переливались в лунном свечении, манили… Новичок испугается этих невинных подводных хитростей, оттого Ларго и повел группу сам. Одно дело, в открытом море при свете прожектора спуститься к затонувшему самолету — оказываешься точно в огромном цеху; здесь же, под самым островом в таинственно мерцающем царстве, страшно, и нужен пловец тертый, бывалый.

• Предыдущая
• 11/31
• Следующая