Жестокое желание (ЛП) - Джеймс М. Р. - Страница 70

— Лоренцо! — Я стону его имя, извиваясь у него на коленях, и он испускает задыхающийся стон, так как ощущение моих движений снова возбуждает его пульсирующий член. Его пальцы впиваются в мое бедро, его рот прижимается к моему плечу, а его пальцы трутся о мой клитор, и его член продолжает проникать в меня, и мы оба заперты вместе в очень публичном оргазме.

— Ты… — Лоренцо прижимается к теплой коже моего плеча, тяжело дыша, — ты — все, о чем я только мог мечтать, принцесса. Моя Мила. Моя любовь.

Он шепчет мне на ухо последнее слово, мы оба все еще так близки, как только можем быть, и я откидываю голову назад, поворачиваясь так, чтобы прижаться губами к его губам.

Осторожно он спускает меня со своих коленей. Я сжимаю бедра вместе, но все еще чувствую теплую липкость его спермы, стекающей на мою кожу, и краснею от смущения. Вместе с этим приходит новая волна желания, и я тянусь к его руке, глядя на него раскрасневшимся лицом и блестящими глазами.

Взгляд Лоренцо темнеет. Он достает бумажник и бросает несколько купюр на стойку, не удосужившись посмотреть, сколько он переплатил бармену.

— Пойдем домой, — бормочет он, в его глазах плещется собственническая похоть, когда его взгляд скользит по мне. — Я хочу трахать тебя в нашей постели, пока не взойдет солнце.

— Мне нравится, как это звучит, — тихо шепчу я. Я переплетаю свои пальцы с его пальцами, пока он ведет меня к двери, шум клуба исчезает на заднем плане. — Мы сможем вернуться?

— Так часто, как ты захочешь, — обещает Лоренцо с озорной ухмылкой. Он ведет меня через дверь к ожидающей машине, и мое сердце словно переполняется всем, что в нем есть — желанием, любовью, счастьем. Все то, что я так долго считала недоступным для себя.

Теперь все это мое. Навсегда.

22

ЛОРЕНЦО

После волнения прошлой ночи я позволил Миле поспать. За тот месяц, что она здесь, мы с ее младшим братом нашли общий язык. Для меня стало нормой пытаться приготовить завтрак для нас обоих, когда Миле нужен дополнительный сон. Я засыпаю хлопья и включаю мультики, в глубине души удивляясь тому, как легко я смирился с тем, что у меня в доме есть нечто похожее на маленькую семью.

По правде говоря, мне кажется, я всегда этого хотел. Моя собственная семья всегда была важна для меня, и я никогда не отказывалась от идеи жениться и родить детей, когда казалось, что эта обязанность ляжет на меня. Я выбросил эту мысль из головы после того, как Данте нашел Эмму, но теперь, когда здесь Мила и Ники, это кажется таким естественным, как будто, так и должно было быть.

Я бы сделал ей предложение сегодня, если бы думал, что ей не нужно немного времени, думаю я про себя, намазывая сливочный сыр на поджаренные рогалики, наливая апельсиновый сок и еще раз поглядывая на Ники, чтобы убедиться, что он благополучно устроился перед телевизором со своим завтраком, прежде чем спуститься в холл и проверить, проснулась ли Мила.

У меня нет никаких сомнений в том, что то, что у нас есть, это то, чего я всегда хотел, что для меня нет никого другого. Но за последние два месяца с ней многое произошло, и я хочу дать ей время. Я хочу, чтобы она знала, что я никуда не ухожу, и чтобы она осталась, потому что хочет этого, а не потому, что чувствует, что ей больше некуда идти.

Она как раз садится в постели, когда я открываю дверь, неся поднос с завтраком, и сонно улыбается мне, откидывая волосы с лица. Она обнажена, простыня натянута на ее груди, и я чувствую пульсацию желания при воспоминании о прошедшей ночи.

Я привел ее домой из клуба и сразу же вернулся в постель, уже твердый и жаждущий ее еще до того, как мы легли на матрас. Я трахал ее долго и медленно, не торопясь, заставив ее кончить еще дважды, прежде чем снова наполнить ее своей спермой. Прошло много времени с тех пор, как я смог кончить внутри кого-то, так долго, что я забыл, как это хорошо, как хорошо кончать внутри этого влажного жара.

Еще лучше, потому что это была Мила. Впервые в моей постели был кто-то, кого я любил. Это делало все по-другому. Это было так интенсивно, как я и представить себе не мог, и никогда не хотел бы потерять.

— Почему ты так смотришь на меня? — Тихо спрашивает она, когда я ставлю поднос и опускаюсь рядом с ней на кровать, дотягиваясь до ее подбородка и слегка целуя ее в губы.

— Потому что я люблю тебя. И мне нравится видеть тебя в своей постели по утрам.

— Мила краснеет. — Из-за того, что мы в ней делаем?

— Потому что это ты. — Я снова целую ее, на этот раз чуть более крепко, и легкий вздох, который она издает в ответ на мои губы, почти заставляет меня убрать поднос, чтобы опрокинуть ее обратно на кровать и снова войти в нее. Я никогда еще не был таким твердым, всегда на грани эрекции, всегда мучился от желания почувствовать, как она снова обхватывает меня.

— Никто еще не приносил мне завтрак в постель. — Мила потянулась за апельсиновым соком. — Я могу привыкнуть к этому.

— Привыкай. — Я буду приносить тебе завтрак в постель так часто, как только смогу. — Я оглядываюсь на нее, когда достаю кусочек фрукта. — У меня для тебя есть еще один сюрприз.

— Еще один? — Она моргает, в уголках ее губ появляется дразнящая улыбка. — Он такой же хороший, как вчерашний?

— Надеюсь, что да. Только по-другому. — Я делаю глоток сока, чувствуя странное беспокойство в груди. Сюрприз, который я приготовил для нее сегодня, что-то значит для меня, и, если ей не понравится идея, это изменит наши отношения. Я этого не хочу, но я также хочу, чтобы мы двигались вперед, и это важный шаг.

— Моя семья ужинает вместе в семейном доме одно воскресенье в месяц, — объясняю я. — Сегодня я хочу пригласить на него тебя и Ники. Я знаю, что это неожиданно, но я хотел сделать тебе сюрприз.

Мила делает паузу, и на мгновение меня охватывает паника. Слишком рано. У нас не все так серьезно. Я не знаю, хочу ли я этого. В голове проносятся все возможные варианты того, что она может сказать, и мне приходится моргать и пытаться сосредоточиться, когда через минуту она действительно заговорила.

— Ты же знаешь, что Ники до сих пор не разговаривает. — Мила поджимает губы. — Как это будет?

— Они все поймут, — обещаю я ей. — Никто не будет на него давить. Они все будут его обожать, честное слово. И я хочу, чтобы они познакомились с тобой — с вами обоими. Я хочу, чтобы они увидели… — Слова прижимаются к моим губам, пугающие и необходимые одновременно. — Я хочу, чтобы они увидели, как вы важны для меня.

Мила мягко улыбается.

— А как насчет этого, — медленно, словно раздумывая, говорит она. — Что, если я поеду, сегодня? И мы поработаем над тем, чтобы взять с собой Ники. Может быть, в следующем месяце. Дарси может пригласить его на ужин и в кино сегодня вечером, она как раз на днях говорила мне о том, что хочет это спланировать.

Напряжение мгновенно покидает мои мышцы.

— Звучит идеально. — Я наклоняюсь вперед, целую кончик ее носа, а затем рот. — Ужин в шесть.

Остаток дня проходит в тихом, спокойном гуле. Мила и Ники ненадолго уходят в бассейн, а я занимаюсь делами в своем кабинете, принося им на обед сэндвичи, которые я взял в кафе на соседней улице. Мила растянулась в шезлонге, ее бледная кожа затенена зонтиком, а Ники плещется в мелком бассейне.

Домашняя обстановка снова поражает меня, и делает счастливым так, как недавно я и представить себе не мог. Я люблю ее, думаю я, неся обед к длинному столу в конце палубы. Эти слова звучат так уверенно и определенно, что теперь я не знаю, как я вообще мог сомневаться, правда это или нет.

После обеда Мила исчезает, чтобы принять душ, вздремнуть, а затем снова появляется в пять, одетая в темные джинсы и светло-розовую шифоновую блузку без рукавов, ее волосы собраны в свободный пучок. Дарси уже забрала Ники, и ей ничего не остается, как спуститься вниз, где ждет мой водитель, и отправиться в особняк.