Звезды без пощады (СИ) - Моури Эрли - Страница 24

— Не суетись, — шепнул он Климентьеву. — Я со стволом первый.

Отодвинув Дениса с тропы, Сергей снял из-за плеча «Бекас», прислушиваясь и вспоминая нехорошие разговоры о зеках из-под Владимира. Прошел он всего шагов тридцать, когда разглядел Денисов внедорожник в свете фар и суетившихся возле него людей. Двоих или троих. Не требовалось слишком напрягать глаза, чтобы понять: с «Лэнд Крузера», распахнув двери и багажник, уносили добро. Грузили на свернувший с грунтовки «УАЗик», судя по мигалкам на крыше милицейский. Дальше по поляне и краю поля стояли машины еще. Много машин и несколько палаток. Но людям с них какое дело до грабежа?

— Сержик, — тихо сказал Денис, убирая ветку. — Их нельзя упустить. «УАЗ» уедет — амбец нам.

Лугин как-то и без него догадывался: на ментовскую машину успели перетащить больше половины. Спугни сейчас ворюг, и все — дадут сразу деру, а с чем оставят, так того, может, и на радиатор не хватит.

— Нож давай, — шепнул он аспиранту. — В общем, так: я крадусь ближе к машине, попробую, кого достану, сцапать в залог. Нож к горлу, и будем требовать свое назад. А ты с дробачем прикрываешь. Зря не стреляй.

Он вытащил из кармана патроны, вложил их во вспотевшую ладонь друга и добавил:

— Но и не гуманничай слишком.

Климентьев не во всем согласился с таким планом, но мичман поспешил вручить ему ружье и тихо пошел кустами.

Ближе к джипу вересняк рос низенький, такой что едва хватало по пояс. На четвереньках Лугин одолел еще метров пять-семь и замер. Рывшийся в багажнике мужик в джинсовке — его освещали фары «УАЗика» — повернулся к нему, но в темноте не разглядел, почесал репу, ужаленную комаром, и вернулся к грабежу.

— Владимирович, палатку со шмотьем брать? — поинтересовался он у кого-то невидимого, скинув в траву сумку с одеждой Климентьева.

— Че мы на барахолку собрались? — ответил ему голос с дороги.

— Нормальное есть еще что? — поинтересовался подошедший в милицейской форме.

— Да не пойму я. На ящик с консервой, — он подтолкнул картонную коробку.

Милиционер нехотя взял и понес к дороге.

«Пора, — решил Лугин». Медлить было нельзя — ворье основательно перетрусило «Лэнд Крузер» и вряд ли собиралось здесь устраивать пикник.

Шагов в пятнадцать, пригнувшись, Сергей добрался до передка джипа. Спереди заходить было не умно, но сзади еще глупее: его бы заметили с дороги в свете фар.

Рукоять отличного Денискиного ножа сидела в ладони как влитая. За лезвием темной стали Климентьев ухаживал с особой теплотой, и было оно заточено, хоть щеки брей, хоть проволоку стругай. Таким горло можно вскрыть одним махом до самых позвонков. Этого и побаивался мичман. В оставшиеся секунды все думал, как бы не переборщить с нажимом, когда придется для убедительности приставить нож к шее. А если тот в непонятках рванется? Ведь убивать человека за кучку жратвы и барахла, пусть очень нужного, не хотелось.

Он зашел сбоку почти не слышно. Левую руку вперед на уровне головы, как учили, в правой нож лезвием к запястью. И уже почти схватил мародера за волосы у затылка, когда тот дернулся и повернулся к нему.

— Коля! — успел крикнуть тот, вытаращив с перепуга глаза и отмахнувшись от незнакомца как от черта.

Лугин ударил коротко в челюсть. Кулак, сдобренный весом ножа, приятственно хрупнул при встрече с чужими зубами. Мужик в джинсовке, пошатнулся и рухнул, расшвырнув широко руки. Возле «УАЗа» раздались возгласы, скрипнула дверь. Оседлать ворюгу и приставить нож к горлу мичман не успел. Может и к лучшему, что не успел, иначе лег бы рядом с ним с пробитой головой. Выстрелили сначала с ТТшки. С истерическим визгом пуля вспорола железо «Лэнд Крузера». Вторая ушла куда-то в ночь. Лугин отскочил с освещенного пятна и нырнул за джип.

«Все, приплыли! — мелькнуло в голове. — Прощай наши шмотки! И застрелить нафиг могут, если Дениска протормозит с ответом».

Мародер в джинсовке успел куда-то улизнуть. За спиной солидным басом заговорил дробовик.

Поначалу Климентьев стрелял наугад. Скоротечных вспышек ТТшки он не видел, и происходящего у грунтовки тоже не мог разглядеть. Фары «УАЗа» слишком контрастно разделили поляну на свет и тьму: как не таращи глаза, в темноте не разберешь людских силуэтов. Пальнув дважды в сторону милицейской машины, — не на поражение вороватых козлов, а так, для острастки — он переместился под куст. Морща нос от пороховой вони, перехватил ружье удобнее, прицелился в «УАЗ». Туда, где должны быть передние колеса — не упускать же метовскую карету с собственным добром. В это время и ударили с автомата. Длинной очередью прямо по его Тойоте. Джип забился мелкой дрожью, а потом воздух колыхнуло гулом, и машина на поляне как стояла, так и пыхнула огненным шаром. Осколки стекла долетели даже до Климентьева. Что стало с Лугиным, Денис не успел понять: в голову темным клином вошла такая ярость, что он в первые секунды не мог совладать со спусковым крючком. Выпрыгнул из кустов и начал орать матом и палить без перерыва в сторону горящих фар. С автомата огрызнулись еще раз. Следующая очередь Дениса не пощадила. Странно как-то: боли поначалу не было, будто что-то ткнулось в грудь, и ни с того, ни сего вышибло дух. Климентьев еще пытался перезарядить дробач, тянул, тянул тугой затвор, а тот не слушался, и ноги сгибались в коленях. Только потом пришла свирепая боль, и Денис, захрипев зверем, почувствовал себя на земле. Слышал, как завелся «УАЗ» и кто-то крикнул:

— Ну, пи. дец, петухи! Из-под земли достанем!

Ментовская машина с разбитыми фарами двинула по грунтовке вдоль леса. Схватив «Бекас», Лугин стоял с полминуты между потрескивавшим как полено в огне джипом и Климентьевым, который лежал на траве. Безумно болело обожженное плечо и щека, а в глазах еще плясали искры, пламя, хватившего мичмана взрыва. Затем он опустился на колени и расстегнул на аспиранте рубашку.

— Климыч, — хрипло произнес Сергей. — Дурак, как же ты так высунулся. Ну, дурак! — на высохшем языке больше не было подходящих слов.

Денис, водя из стороны в сторону зрачками, пытался дышать. Не получалось. Воздух был не воздухом — горячим кровавым месивом.

— Серж, кранты «Крузеру», — все-таки выговорил он. — Делать-то что будем, Серж?!

— Лежать для начала, не дергаться, — зло отозвался Лугин и подумал: «Дать бы тебе по роже, дурак!».

Он так бы и сделал, вот только красная, плевавшая кровью, дырка в груди Дениса не позволяла вполне излить свои чувства. Ранение все же критичное — Лугин в этом хорошо смыслил.

У Красиной натурально отрывались руки. Ладно сумка с ее вещами, без порядка набитая в спешных сборах, — она толстая, но не такая тяжелая. А офигенный саквояж Хитровой вымотал окончательно, не прошли они и трети пути.

— Курить надо меньше, — с ехидством вразумила Светка, едва Ирина снова остановилась, уронив ношу на землю.

— Злая ты, Светочка, — Красина вытянула из кармана платок и обтерла пот. — Закурю из вредности.

Она так и сделала. Села на хитровский саквояж, демонстративно достала пачку Winston.

— Вот стерва, — Света тоже побросала сумки и всплеснула руками: — Нам еще один рейс делать. Ты подумала?

— Ага, — Ира качнула головой, волосы прилипли к лицу, а во рту было сухо — настоящий Кара-Кум, хотя полчаса назад она выпила баночку Колы.

После ночного ливня, громыхавшего с жуткими молниями и затопившего соседние палатки, с полудня установилась невозможная жара. Лужи, разлившиеся рваными полосами по лагерю, исходили паром, и воздух, напитанный влагой, казался липким и ядовитым. Под навесами, вчера еще спасавшими от солнца, а сегодня провисшими, разорванными от тяжести воды, людей почти не осталось. За то ближе к люкам собрались большие группы в несколько тысяч человек. Чего они толпились там, непонятно, ведь корабль должен скоро взлететь. Вечером или раньше — кафравцы не говорили конкретно.

— Свет, а ты совсем не боишься, — спросила Красина, кивнув на синевато-черную гору. Вид ее с волнообразными выступами и строгими прямоугольниками входов, похожих на гигантские мраморные надгробья, приводил Ирину в трепет с первого дня. Когда она смотрела на корабль чужаков, сердце опутывали цепкие паутинки страха. Оно то билось, то не билось, а по спине словно сыпались острые кристаллики льда. Ира старалась не смотреть на звездолет, не думать о нем и предстоящем полете, но кафравское чудовище было огромно, и подменяло собой половину привычного мира. Глаза, куда не смотри, всякий раз сами натыкались на него.