Таверна "Зелёная фея" (СИ) - Доброхотова Мария - Страница 15

— Что ты сказал, бурундово отродье?!

— И агрессивен, как дикий ящер, — тон барона вдруг стал скучающим, будто он наслаждался происходящим. — Если ты тронешь меня, ублюдок, завтра от твоей убогой таверны не останется и бревнышка.

— Плевать, — прорычал Робб. — Зато от твоей рожи останется одна каша.

Космина втиснулась между ними, как маленькая песчаная змейка.

— Нет! Не нужно, пожалуйста. Барон, — она хватала его руками, пытаясь завладеть его вниманием. — Поедем в мой дом. Я покажу вам закрутки, которые приготовила. Вы увидите, как растет урожай на зиму. Пожалуйста, поедем.

Робба же принялась увещевать Виара:

— Вот же ты упрямый медведь! — она пыхтела, пытаясь сдвинуть его с места. — Что за привычка у тебя драться? Ты так перебьешь полдеревни, и никто к нам ходить не будет! Уф! Как ты только такой большой вырос?

— Замечу, что вступать в поединок с кем-то столь влиятельным, как барон, — проигрышная стратегия, — заметил Дрелондон. Сам он стоял поодаль, возле окон, которые расписывал, и благоразумно не приближался.

Гнев Лоссы потух так же быстро, как и разгорелся. Он отступил, одернул свой темно-синий бархатный камзол, поправил редкие волосы. Вид его сделался почти спокойным, и только красные пятна на щеках выдавали недавнюю истерику.

— Если ты так сильно меня просишь, буквально умоляешь, я закрою глаза на это недоразумение, — заявил он, с презрением глядя на пышущего злобой Робба. — Но с одним условием: ты больше никогда здесь не появишься.

— Хорошо, только оставь их в покое, — голос Космины был тихим, блеклым, усталым.

Виара все еще висела на руке Робба, когда почувствовала, что его мышцы вновь напряглись. Он готовился броситься на Лоссу. Дрелондон тоже это заметил.

— Должен заметить, мой вспыльчивый друг, что вы собираетесь нажить больших проблем, — сказал он, и если бы у него были очки, непременно поправил бы их.

— Ха-ха, удиви меня врагами! — прорычал Робб и рванул руку, выдёргивая её из нежных пальчиков Виары.

— Дрелондон, что там про лечебное зелье в свитках написано было? Нужен подорожник? — спросила она, наблюдая, как Робб топает к экипажу. Барон уже распахнул дверцу, ожидая, пока Космина заберется внутрь.

— Тысячелистник, — отозвался терринг. — А ещё росинка серебристая.

— Пойду нарву, — решила Виара и, не дожидаясь исхода мужской ссоры, направилась к лесу.

Робб захлопнул дверцу экипажа так сильно, что задрожало стекло.

— Она никуда не поедет, — заявил коротко, но твёрдо.

Космина ахнула, прижала руку ко рту. В глазах её отразилось удивление, смешанное с ужасом, и в тот момент в ней не было ничего от знакомой мягкой, светлой Косминой, какой Робб узнал её. Это была запуганная женщина, которая боялась барона и, Бурунд побери, его самого.

— Ты что себе позволяешь? — взвизгнул Лосса. Пятна на его мягких щеках стали крупнее и ярче, словно следы заразной болезни. Глаза его засверкали от гнева и злых слёз. — Никто не смеет передо мной закрывать дверь! Никто не смеет трогать моё имущество.

— Надо же, а я посмел. И что ты сделаешь?

Барон быстро перевёл взгляд с Робба на Космину и обратно. Робб показательно закатывал рукава, обнажая большие крепкие руки.

— То-о-орм, — позвал-простонал Лосса, и кучер тревожно обернулся. Он был высоким и худым, спина его от долгого сидения на козлах согнулась, как коромысло. — Торм, разберись с ним!

Кучер удивленно посмотрел на Робба, как будто задавал немой вопрос: точно ли хозяин обращается к нему, когда речь идет о драке с таким неотёсаным медведем? Робб в долгу не остался и глядел мрачно и молча.

— Торм! Это приказ!

Кучер подпрыгнул на сидении и принялся спускаться с козел. Он несколько раз спускал и поднимал ногу, крутился и как будто не знал, куда себя деть.

— Робб, я прошу тебя, — голос Космины был несчастным и тонким, она практически умоляла. Она попыталась обхватить руку Робба, и того бросило в жар от её прикосновений, а оттого гнев стал только острее. — Пожалуйста. Торм ни в чём не виноват. Уходи, пожалуйста, уходи.

— Виноват, раз слушается идиота, — отрезал Робб, вырывая руку. Уже в который раз за этот несчастный день.

Торм наконец слез с козел, обошел карету и встал перед ним, подняв кулаки к груди. Робб посмотрел на него, тяжело вздохнул.

— Я же сейчас прибью твоего доходягу, — сказал он барону. — Один удар, и он без сознания. Как в свой замок поедешь, умник?

Лосса мялся недолго. Он бросил полный злобы взгляд сначала на Космину, будто она была виновата во его позоре, потом на Робба, и наконец велел Торму:

— Залезай обратно. Возвращаемся в поместье!

Замок заело, и ему пришлось несколько раз дёрнуть ручку, чтобы открыть дверцу кареты. Робб предложил помочь, но ему почему-то никто не ответил. Наконец Лосса справился с дверцей, залез в тёмное нутро экипажа и громко велел гнать. Подпрыгивая на дорожных ухабах и рытвинах, карета неспешно покатила прочь от “Зелёной феи”.

— Ну вот так, — Робб удовлетворённо потёр руки и обернулся к Космине. — Будет знать, как в следующий раз…

Звук пощечины разлетелся по поляне, внезапный, как удар хлыста. Робб схватился за щеку, и даже Дрелондон присел от удивления, а Космина зло трясла рукой. Она настолько сильно ударила, что самой стало больно.

— Как ты посмел?! — закричала она. На глазах у неё кипели злые слёзы. — Кто тебя просил вмешиваться? Ты всё испортил! Как я теперь буду жить?

Робб растерялся. В его представлении, он поступил, как нормальный мужчина. Ну не мог он смотреть, как какой-то мягкотелый хлюпик унижает женщину и велит ей прыгать в повозку, как какой-то комнатной собачке. Нет, он должен был встать на защиту Космины и дать ей возможность самой решать, а не оставить её на растерзание самодуру. И вот щека горит от пощечины, и это не самое страшное, что случилось. Космина больше не улыбалась, она была по-настоящему зла на него, Робба, и в глазах её плескалось острое чувство, тревожно напоминавшее отчаяние.

— Я просто хотел тебя защитить…

— Защитил? Доволен?

Космина запустила пальцы в волосы, и пряди выбилась из аккуратной прически и упали на лицо. Слёзы наконец потекли по её щекам, крупные, как жемчужины. Космина несколько секунд стояла так, собираясь с мыслями, а когда обернулась, напоминала скорее змею: зелёные глаза прищурены, брови сведены, рот напряжён:

— Все, что у меня есть, скупает Лосса. Он хочет затащить меня к себе под одеяло? О да! Но мне удаётся маневрировать и сохранять равновесие. И выживать год за годом, Бурунд бы тебя побрал! Я одна, и мне никто не поможет, а ежели я пойду ко дну, то деревенские меня еще притопят за то, что посмела выжить и не сдохнуть без мужика. Если Лосса не заберет урожай осенью, — голос её стал окончательно напоминать шипение, — я могу ложиться на лавку и умирать. И в этом виноват будешь ты! — последнее слово она выкрикнула, чувствительно ткнув Робба пальцем в грудь, но ему было больно не от того, а от горьких её слов и слёз. Он так привык все решать кулаками и совсем забыл, что у людей бывают очень сложные отношения.

— Ты деньги хотя бы за корзину возьми, — неловко предложил он.

Космина, которая собралась уже уходить, быстро обернулась. О, сколько ненависти, сколько боли было в её глазах! Она вся дрожала, и казалось, что она или кинется в драку, или в изнемождении упадёт в дорожную пыль.

— Засунь себе эти деньги знаешь, куда?!

Развернулась и быстро пошла по дороге в сторону деревни. Робб смотрел ей вслед до тех пор, пока она не скрылась за горизонтом, а когда обернулся, увидел, что Виары нигде нет, а Дрелондон изображает бурную деятельность и пририсовывает на ставне гному кошачьи усы.

— Где эльфка? — рявкнул Робб.

— Решила, что ты кого-то будешь убивать и пошла за лечебными травами, — терринг наконец оторвался от несчастного гнома. — Хорошо, что ты никого не убил. Это было верное решение.

— Тебя забыл спросить, — отозвался Робб и, схватив топор, направился к лесу. Ему было нужно нарубить деревьев. очень много деревьев.