Таверна "Зелёная фея" (СИ) - Доброхотова Мария - Страница 27

Робб подумал вдруг, что его голос звучит мягче, чем обычно. Наверное, он так говорил бы с дочерью или внучкой, если бы был хоть малейший шанс, что они у него когда-нибудь будут. А вдруг? Ещё месяц назад Робб с уверенностью бы взялся утверждать, что такая чудесная женщина, как Космина, даже не посмотрит в его сторону, а теперь вон оно, как повернулось. Может, и сможет он свою жизнь наладить с помощью Великой Матери.

— Это мы бы без твоей помощи не обошлись, — улыбнулась в ответ Виара и вдруг прильнула к нему, прижалась всем телом. — Спасибо, что вернулся!

— Ну, будет тебе, — смутился Робб, а сам почти смеялся. — Иди же, давай.

Вот только путешественники вовсе не разделяли идиллии, что творилась на кухне. Они устали и были голодны, кто-то был ранен, кто-то — напуган. Одни ненавидели гномов, другие — людей, третьи — всех подряд. Между ними неизбежно начали вспыхивать перепалки, которые вот-вот грозились перерасти в серьезные ссоры. В таверне даже не было приличной выпивки, и большинство обходилось обычной ключевой водой, что их настроения явно не улучшало.

— Эй, эльфийка, принеси мне мяса! — кричал гном.

— И где моя похлёбка? — вопрошал эльф с повязкой на глазу.

— Принеси чего покрепче, — хрипел следопыт, пока Виара крутилась среди столов, выставленных ног и локтей, словно маленький ураганчик. Она вдруг показалась себе очень маленькой и несчастной, и ей стало себя так бесконечно жаль, что она чуть не разрыдалась, когда кто-то мазнул рукой по её бедру.

— Я так больше не могу! — заявила Виара, вваливаясь на кухню. Щеки её и кончики ушей яростно пылали. — Они кричат, ссорятся и распускают руки?

Робб резко повернулся. В одной руке он держал поварёшку, с которой свисала грустная капуста, в другой — нож.

— Это кто там руки распускает? Покажи, я ему их вмиг укорочу!

— Не надо, пожалуйста. Просто скажи, что еда скоро будет готова.

— Ещё минут двадцать, — с виноватой миной сказал Робб. — Быстрее никак. Я могу заставить человека делать, что угодно, но перед овощами в кастрюле я бессилен.

— Понятно, — грустно протянула Виара, и в этот момент в зале что-то с треском грохнуло. Виара инстинктивно пригнулась, Робб подался вперёд, готовый защищать её

— Кого ты назвал карлом, ушастый выродок? — завопил кто-то басом, наверняка, гном, но сказать наверняка было сложно. Виара и Робб переглянулись.

— Где же твой Ольф? — прорычал он сквозь зубы и двинулся в зал. Выбора не было: придётся успокаивать разбушевавшихся нелюдей кулаками. А день так замечательно начинался.

Двери на кухню распахнулись сами, и на пороге возник бард, которого Робб вытащил из своей комнаты. На нём был тот самый грязно-голубой костюм с потрёпанными рюшами, на лице сияла озорная улыбка, а в руках блестела лакированным боком лютня.

— Кажется, ситуация в таверне накаляется? — спросил он с непонятным воодушевлением.

— Без тебя вижу, — мрачно отозвался Робб. — Подвинься.

Но Веймар не двинулся с места.

— Я могу помочь!

Робб посмотрел на него тяжелым взглядом.

— И как ты это сделаешь? Песню споёшь?

— Именно, — радостно подтвердил бард и вдруг опустился перед Виарой на одно колено, прижав руку к груди. — Моя прекрасная тэссия, позвольте мне помочь вам!

Виара растерянно хлопала глазами.

— А ты точно справишься? Там собрались такие опасные люди… и нелюди.

— Доверьтесь мне! И я совершу для вас чудо!

— Хорошо, — Виара улыбнулась немного наивно и протянула руки к барду. Робб закатил глаза. — Я благословляю тебя, Веймар! Иди и спой лучшую балладу в своей жизни.

Бард радостно подскочил и собрался было выйти, но Робб остановил его:

— Имей в виду, мне нечем тебе платить.

— О, не волнуйтесь. Я просто заберу то, что мне накидают в берет. Больше мне не надо, — и вышел в зал, который уже бурлил, словно котёл с похлёбкой.

Робб наблюдал, прислонившись к косяку и сложив руки на груди, как Веймар выбрался в середину зала, чудом уворачиваясь от кулаков, выдернул из-под гнома стул и взобрался на него. Бард возвышался над толпой, черноволосый, тонкий, словно беглый мальчик из столичного хора. А может, он им и был. Но казалось, что ещё минута, и его сомнут, сбросят на пол, затопчут и побьют. Виара тихо охнула.

А потом Веймар заиграл. Мелодия была простая, но цепляющая душу, она срывалась со струн и наполняла собой всё пространство таверны до самого потолка, каждый угол, каждое сердце. Бард творил настоящую магию, привлекая внимание, завораживая, заставляя себя слушать. Вскоре голоса утихли, кулаки опустились, гости расселись по местам, не сводя взглядов с невысокого парнишки на стуле с лютней в руках. А он взял и запел.

В поисках музы странствовал долго юный поэт,

Искал он в дорогах, в дожде или снеге, в бледной луне.

Бродил он по миру, искал свою музу в земле и воде,

Но даже в красивейших видах не смог бы её он найти.

Стоял под дождём он, смотрел всё на небо, и чуда он ждал,

Надежда горела, что каплями с неба прольётся мечта,

Он шорохи слушал, стенания ветра и молнии треск,

Но дождь лишь смывал его слезы, молчал, не давая ответ.

— Я пойду на кухню, — шепнул Робб Виаре, которая слушала песню вместе со всеми, замерев и открыв ротик от удивления. Даже гном, оставшийся без стула, слушал, печально хмурясь, и то и дело пытался присесть, забывая, что некуда.

И вдруг на пути ему дама явилась, прекрасна, как свет,

К ногам он приник и сказал, что влюблён и прекраснее нет.

Он душу ей отдал, и каждую строчку, и каждый куплет.

О юный поэт, вот та муза, что встретит с тобой твоей жизни рассвет.

Но сердце красавиц коварно, что нож ассассина в ночи.

Ушла его муза, а с нею все деньги, стихи и цветы.

Упал наш поэт, он повержен, растоптан, унижен, убит.

О музы, за что вы жестоки, за что ваши души настолько черны?

Раздался согласный ропот. Почти у каждого, даже самого странного, устрашающего или одинокого путника была на сердце рана, которая откликнулась на строки баллады. А Веймар продолжал звонким чистым голосом:

И понял поэт: его счастье не в дамах, а счастье в войне

И в дружбе, в дороге, в монете, в воде и в еде.

Отныне он счастлив, он бродит по свету и песни поёт

О том, как он счастлив, что с женщиной больше в пути не идёт!

Виара чувствовала, будто её оплетают невидимые мягкие щупальца, которые успокаивают сердце, делают мысли вязкими, а дыхание ровным. Веки стали тяжелее, и ей так захотелось куда-нибудь прилечь и отдохнуть. Но тут Веймар посмотрел на неё и хитро подмигнул, и в тот же момент чары развеялись, осыпались на пол пылью. Виара встрепенулась. Она другими глазами посмотрела на улыбающегося барда, лёгкого, словно сам ветер, возвышающегося над притихшей толпой. Виара и подумать не могла, когда тащила раненого парнишку в таверну, что перед ней настоящий заклинатель, мастер музыки и слова. Теперь, когда гости успокоились, может быть, и удастся дождаться Ольфа с продуктами, всех накормить и достойно завершить сложный день.

Виара сунула нос на кухню. Робб расставил на столе с дюжину тарелок, на которых уже раскладывал еду. Он поднял голову и, увидев эльфийку в дверях, весело кивнул ей. Виара подхватила первую пару тарелок и скользнула в зал, где Веймар пел следующую песню, что-то о ветре, свободе и красавицах, и настроение у гостей стало явно лучше. Она поставила тарелку перед одним гостем, наполнила его бокал водой, потом поставила блюдо перед вторым. На тарелке лежала гора овощей, сдобренных мясом и политых густой подливой, и от него поднимался ароматный пар. Эльф отвлёкся от песни и с восторгом схватился за ложку. Кажется, вечер был спасён…

Дверь распахнулась резко, словно от удара ноги. На пороге стояло два человека, оба высокие и широкоплечие. Один из них держал за ворот бесчувственного Ольфа, второй обвёл притихшую таверну мрачным взглядом.