Таверна "Зелёная фея" (СИ) - Доброхотова Мария - Страница 47

Однажды Принц её поцеловал. У него были холодные и твёрдые губы. Как могильный камень. И тогда он передал ей знание о будущем. О том, как люди, жаждующие безграничной власти, заступят за границу жизни, попробуют приручить саму смерть и уничтожат магию. Лламириль в ужасе смотрела, как будет рушиться её мир. Будут умирать боги. Волшебные народы забьются в щели, прячась от жестоких людей, и многие сгинут. Магия станет преданием, сказкой, а люди будут использовать старинные книги и древние технологии глупо и топорно, все равно, что подпирать золотым канделябром дверь.

Уже появили на земле первые тени. Они плавали, молчаливые, над дорогами и перекрестками, границами миров, и страдали по магии. Они справляли реквием по старому миру и сами были воплощением того реквиема.

Лламириль отшатнулась тогда. Сердце сковал ужас, а затылок холодило осознание.

“Видишь, Предназначенная, — сказал тогда Принц, — они погубят все. Глупые люди. Животные. Но наш сын уничтожит их, а кого не сможет уничтожить — изгонит. И наступит расцвет магии”.

Он улыбался. Кривил черные губы в злой усмешке предвкушения. На его шее золотом расцветал терновый узор — Лламириль хорошо это помнила. Она много думала о Предназначении, и с каждым годом ужас её только рос. Лламириль не хотела смерти людям. Она любила их, их тепло и живость, их страсти и глубины души. Да, они были порочны. Настолько же, насколько святы.

Лламириль не смогла отказать ни отцу, ни Принцу, зато она смогла сбежать. Наложить на себя мощное заклятие забвения, которое запирало её личность за три стены и вешало три замка. Она совершенно искренне забыла себя, свою магию и Предназначение, и Принц никогда бы не нашёл её.

Но перед ней встал выбор. Сдаться волшебному лесу и встретиться с ужасом лицом к лицу или потерять Робба. Он сидел под деревом, и на лице его места живого не было. Лламириль, тогда еще Виара, дала себе последнее мгновение сладкого неведения, с нежностью посмотрела на Робба и Ольфа, а потом дала защите рухнуть.

Магия ворвалась в эльфийское тело, словно бурный поток. Наполнила грудь восторгом. огнём разлилась по жилам. Лламириль ощутила силу, о которой Виара и помыслить не могла. А еще злую радость, почти болезненную, сладкую. В тот момент Лосса хотел выстрелить в Робба, но у него ничего не вышло.

— Оставь его, человечишка! — велела Лламириль. Магия подняла её в воздух, разметала одежды и волосы. Она начала меняться внешне: кожа изменила цвет, глаза стали видеть все в мельчайших подробностях: каждую травинку, каждого жучка, каждый виток магической энергии.

— Фейри, Бурунд меня забери! — проговорил неотесанный разбойник, отступая. И презренный Лосса последовал за ним. Они боялись, и Лламириль чувствовала из страх так же хорошо, как и свою злость.

Она приблизилась к Роббу, опустилась перед ним на колени. Ольф бросился развязывать ему руки. Лламириль ощущала, что разбойники смотрели на неё, но если бы кто-то дернулся, она бы тут же пригвоздила его к земле.

Робб был в отвратительном состоянии. Один глаз уже не открывался, а второй смотрел с беспокойством. Лламириль сделала легкое движение, и магия начала лечение. рассасывались гематомы, срастались кости, излечивались легкие и мышцы. Даже печень, которая пострадала от не очень здорового образа жизни разбойников. Сейчас Лламириль на это не потратила и крупицы силы. Виара не могла о таком и мечтать.

— Виара, как ты? — это было первое, что спросил Робб. — Как ты себя чувствуешь. Ты… изменилась.

Смешной человечек. Она велика и могущественна, а он беспокоится, как она себя чувствует.

— Робб!

Какая-то женщина бросилась к Роббу и с рыданиями обняла его. А он похлопывал её по спине и молчал. У женщины был большой живот. Неужели она, Лламириль, будет выглядеть так же нелепо, когда будет носить Избавителя? Какое странное чувство.

— Ришка! — крикнул неотёсанный разбойник. И почему они все орут? — Знай своё место.

— Её место в семье, — ответил Робб тем тоном, который не обещал ничего хорошего. — А ты ей не семья, бурундов ублюдок.

— Она моя жена! И будет делать то, что я скажу!

И правда, между этими двумя была связь, опороченная, несчастливая, но крепкая. Крепкая для других, но не для Лламириль.

— Больше нет. Я разорвала ваш союз, — равнодушно проговорила она, и в голосе её звучал шум волшебного леса и звон ручьев.

— Ты не можешь…

Лламириль повернулась к нему, выбросила вперед руку, и разбойник рухнул на землю, держась за живот.

— Не смей. Говорить мне. Что я могу.

Лламириль вдруг замерла. Прислушалась к далеким звукам, которые даже ещё не принадлежали этому миру. Покачала головой и отпустила разбойника, который тут же принялся хрипло хватать ртом воздух. А Лламириль, забыв о нём, обратилась к Роббу.

— Моё время почти закончилось. Спасибо за всё. Ты мне подарил то, о чём я не смела грезить.

Защиту. Поддержку. Любовь. Наставление. Дружбу.

— Виара, ты это… Перестань. Пошли уже домой.

Лламириль покачала головой.

— Теперь мой дом в другом месте. Но наша… твоя таверна навсегда под моей защитой. И пусть все об этом знают. И меня зовут не Виара. Я Лламириль.

—- Плевать, — упрямо ответил Робб. — Ты моя Виара. Ну и что, что ты подросла, и уши у тебя зеленоватые. И глаза светятся. Дети вырастают, это нормально.

Лламириль ощутила, как что-то тёплое заполняет её сердце. Что-то, на что фейри не имеют права.

— Ольф, спасибо за твою дружбу, — она повернулась к молчаливому парню. — Ты достойный сын своего народа.

— Я найду тебя, — упрямо ответил Ольф, — где бы ты ни была. И заберу тебя.

Она печально улыбнулась.

— Там, где я буду, меня никто не найдёт.

— Я найду. Не забывай, кто я такой. Найду и предложу сердце.

— Что ж, Ольф из рода мрляусссей, если ты действительно меня найдёшь, я в обмен отдам тебе своё.

С этими словами Лламириль ногтем легко проткнула тонкую кожу на пальце и провела тонкую кровавую полоску по запястью Ольфа. Кровь почти сразу исчезла. Клятва была принесена.

Запах мороза и хвои стал почти невыносим. Ришку бил озноб, Робб крепко прижимал её к себе. Разбойники расползлись бы по палаткам, но любопытство было сильнее. Любопытство и страх перед неизведанным.

Они прибыли. Лламириль это почувствовала сразу. Повернулась спиной к бывшим друзьям и лицом к леву, из которого появились отец и Принц. Отец восседал на двуглавом коне, глаза которого были скрыты бельмами, и голову его венчала высокая затейливая корона. Вороной конь Принца был прекрасен и вместе с тем уродлив в своей костлявости. У него были непропорционально длинные и тонкие ноги, а худую вытянутую морду украшал золотой узор.

Принц легко скользнул на землю.

— Вот я и нашёл тебя, Предназначенная, — голос его шелестел мертвыми листьями, дышал могильным холодом.

— Я сама выдала себя.

— Это была славная охота. Но тебе пора возвращаться, — он протянул землистого цвета ладонь с выделяющимися на ней черными линиями судьбы. Лламириль помедлила.

— Виара, ты не должна этого делать! — Робб. Кричит, а голос дрожит от страха перед другой стороной и её Принцем. — Если не хочешь, оставайся. Мы справимся. Не знаю, как, но мы справимся.

Принц посмотрел на человека поверх головы Лламириль. Поднял руку, чтобы магией убить его, но Лламириль проговорила ледяным тоном:

— Только тронь его. Сердце вырву и затолкаю в…

— Виара! Девушки так не выражаются!

Лламириль усмехнулась, покачала головой. Она не прощалась. И не дала руки Принцу, а просто пошла вперёд, в лес, который на это короткое время перестал быть волшебным. Принц на прощание оглядел поляну и презренных людишек на ней. Ничего, скоро его отпрыск сотрёт с земли каждого выродка из их племени.

Процессия фейри развернулась и вернулась в лес.

Эпилог