Ведьмин рассвет - Демина Карина - Страница 18

В машине я обняла себя и закрыла глаза. Притвориться бы спящей, да притворяться не умею. И обида эта внутри совершенно не понятна.

На что обижаться?

На кого?

В том и дело, что не на кого. И все равно, почему плакать хочется.

– Кто такой Константин? – сидеть с закрытыми глазами надоело быстро. Тем более солнце светило слева и щеку грело, и нос щекотало, отчего хранить невозмутимость было совсем уж невозможно.

– Давний ухажер Теодоры. Она была помолвлена, не с ним, с одним весьма достойным человеком из хорошей семьи.

– Но замуж не вышла?

– Нет. Помолвку разорвала, ничего не объяснив. Ушла из дома. Сбежала даже. И поступила в школу искусств. Отец её пригрозил, что оставит без гроша, так и сделал. Но вмешалась прабабка… она своеобразная дама весьма. В общем, школу искусств Тео закончила, как и академию, да не здесь… она по сути неплохая. Своеобразная весьма.

– И подруга твоей бывшей жены.

– Именно.

– И что она теперь…

– Расскажет о встрече. Сочинит что-нибудь о том, чего на самом деле не было. Исключительно из любви к искусству. И даже сама поверит, что все именно так, как рассказывала. А что не так с украшением?

– Проклято оно, – сказала я, глядя в окно. Пейзаж за ним стремительно менялся. Дорога улетала вдаль. Мимо проносились серые столбы электропередач, справа виднелся лес, но далекий. – Или не проклято, а заговорено? Причем интересно… мелкое, но гадкое.

– Ясно…

– Я не обязана была ничего говорить.

– Не обязана, конечно, – Лют кивнул.

Тогда почему меня совесть мучит? Она ведь не оценит. Примет, как должное. В лучшем случае. В худшем только фыркнет. Такие, как Теодора, всегда смотрели на меня сверху вниз. А я… я предупредила же.

Просто предупредила.

– Но спасибо, что сказала.

– Ничего толком и не сказала-то.

На самом деле мне бы эту жемчужину в руках подержать. Тогда, глядишь, я и больше поняла бы. И может даже снять сумела бы. Точнее скорее всего сумела бы снять. Несложное же, но…

– Ей хватит. Тео на самом деле не дура. И бизнес свой она начала на деньги прабабки, но было тех немного. Однако ей хватило. Её знают. Даже так… скажем, её очень хорошо знают. И заказывать дизайн где-то кроме считается… признаком не совсем разумного поведения, – Лют по-прежнему подбирал слова.

Я вздохнула.

И призналась себе, что веду себя, как капризный ребенок. А я ведь не ребенок. Совсем. И вообще… что мне до этой Теодоры.

– И кто ей такое подарил?

– Думаю, матушка Константина. Тео давно с ним встречается. Начала, пожалуй, до нашего с ней знакомства… тогда Костик был. Сейчас Константин Ефремович, уважаемый человек, известный. С положением. Он ей не раз и не два предложение делал. А она отшучивалась только. Она к нему и привязана, и в то же время все одно не решится.

– Почему?

– Он человек. Причем совершенно обычный. Без дара. Да ладно, дар. Без титула и рода. Из тех, про которых говорят, что сами себя сделали.

А Теодора – из старой семьи, где свои правила и чужака не примут.

– Его матушка, сколь знаю, Теодору недолюбливает.

Я думаю.

Я бы тоже на её месте недолюбливала подобную девицу, которая и не отпускает, и не подпускает.

– Она мечтала, что у сына будет нормальная семья. Дом, дети… что он будет счастлив.

А в результате ни дома, ни детей, но лишь великосветская упырица, которая в любой момент может просто взять и уйти.

Хотя, конечно, печать в паспорте никому не мешала уходить.

– Думаешь, она?

– Больше некому… Тео язвительна. И порой не щадит знакомых, говорит, что думает. Но это мелочи.

– А с кладбищем ей поможешь?

– Не знаю, – честно ответил Лют. – В свое время она поддержала меня. И жену мою уговорила согласиться, иначе разводили бы нас куда дольше, если бы вообще… так что во многом благодаря ей развод произошел относительно легко. С ней сложно, но я ей обязан.

Лес приблизился. Раскрыл зеленые объятья, пропуская сквозь себя серую струну дороги. И тень его накрыла машину.

– Я посмотрю, что там на самом деле. Хотя вряд ли что-то смогу… есть уложения. При райцентре обязано быть муниципальное кладбище широкого профиля. Работающее. И если одно закрывается, второе должно открываться. А открыть новое кладбище не так и просто. Сперва нужно вывести земли из пользования, сменить тип назначения их. Оборудовать, включая магическую защиту. И многое, многое иное. Это затратно. Старое кладбище расширить проще. Однако…

Однако хуже кладбища за окном может быть только действующее кладбище, где постоянно кого-то да хоронят.

– Мне нужно понять, кто производил оценку. Там ведь есть ограничения… ни одно кладбище нельзя использовать бесконечно. Чем больше людей захоронено, тем больше накопление остаточной энергии. А чем больше накопление… в общем, с определенного уровня возможен взрывной рост. И снова крайне неприятные последствия. Причем тут важно учитывать и количество захоронений, и давность их, и то, кто похоронен… разные люди уходят. И разные люди к ним приходят. Так что… надо смотреть. Если фон и вправду высокий, то кладбище надо закрывать. Не переносить, а именно закрывать.

– Тогда да…

Что тут еще скажешь?

Ничего.

– Ты… предупреди её, – мне вдруг становится стыдно за то, что все-таки не сказала про проклятье. Пусть даже эта вот Теодора мне категорически не понравилась, но это же еще не повод вот так?

– Предупрежу, – княжич улыбнулся.

А потом сказал.

– Ты поспи, если хочешь…

Не хочу.

Наверное, не хочу. Я вообще сейчас не знаю, чего именно хочу. А потому смотрю на дорогу, которая выбралась из леса и снова в поля. Она лентою ложится на холм, чтобы потом, на той его стороне, спуститься и снова лентой. Машин встречных немного, и эта пустота, простор там, снаружи, успокаивает.

– Знаешь, мне кажется, я становлюсь параноиком…

– С чего бы?

– Просто… совпадение? То, что Мёдб сказала. Сила и все такое… мой предок… получается, пришел откуда-то… издалека… и поселился. Жил. Взял жену. Дети появились… то есть, это нормально, конечно, – как сложно порой бывает выразить мысль, тем более когда сама не очень понимаешь, что именно хочешь выразить. – Не было бы детей, и не было бы меня. Но я о другом. Она сказала, что его кровь отмечена… в смысле, кровь моего отца. Силой. И значит, он имел отношение какое-то к артефакту? Святыне христианской?

– И ты думаешь, что речь идет о той самой святыне, которая заперла ведьму?

– Возможно. Просто… тут бы понять… может, это другая святыня. Мало ли их?

– На самом деле мало. Очень, – Лют поглядел на меня. – Таких, которые истинные, которые могли бы изменить человека, рядом с ними оказавшегося. Единицы. И да, если бы знать временной промежуток, можно было бы сказать точнее. С другой стороны, с летоисчислением порой такой бардак творится, что тебе не рассказать. Вон, каждый год статья появляется о том, что какая-то находка была неправильно датирована. Что на самом деле она старше или моложе, чем заявлялось, и все такое. Поэтому да, было бы неплохо, но я думаю, что ты права… тут еще кое-что.

– Что?

Я не хочу быть правой.

Я… я жила себе. Росла. Привыкала к мысли, что я сирота и ею останусь. А тут вдруг… сперва этот дар ведьмин, а с ним – чужой долг, который не понятно, чем обернется, но вряд ли чем-то хорошим. Теперь еще и это… и другой долг.

– Дело в самом мире. Слышала о концепции разумной биосферы? Она, конечно, весьма спорная, поэтому в научном мире и считают её этакой… выдумкой.

– Слышала, – буркнула я. В конце концов, я тоже училась.

– Хорошо. Так вот, сама, концепция, скажем так, излишне смелая. И выводы Сепаринский делает явно поспешные, но кое-что в самой теории есть. В частности, что касается определенных мест и явлений. Не вся земля… одинакова. Особенно с точки зрения однородности энергетического покрова.

– Про хозяйку места мне рассказывали. Ты. Или не ты… извини, не помню.