Попаданцам предоставляется общежитие! (СИ) - Макарова Алена - Страница 10

-- Господи, а Пушкина-то зачем?

-- Чтобы узнать, как он «Войну и мир» писал. Это всякие самиздатовские авторы дурью маются. А что, и людям приятно, и мне денюжка, и поэту хоть какое-то развлечение. Слышала бы ты, какими словами он Наташу Ростову крыл… талантище!

Ведьминская финансовая ревизия выявила мою полную денежную безграмотность и неоспоримую правоту противного чиновника. А также огромную кучу злоупотреблений магистратской бухгалтерии. Пользуясь моей дуростью, они вычитали из полагающегося приюту содержания всевозможные пени, налоги и сборы, оставляя от вполне приличной суммы (на быков бы не хватил, а вот на свинью – вполне) лишь жалкие крохи.

Кипя от досады и злости, я уже была готова нестись в городское управление с разборками, но опытная Ольга убедила меня сначала хорошенько подготовиться.

За написание жалоб и претензий были посажены все имеющиеся в наличии кобольды во главе с хитроумным Фазгином. Заваленный целым ворохом заявлений и кляуз суд временно приостановил прием любых прошений, но маленький народец ухитрялся просочиться даже в закрытое наглухо помещение. И вручить очередную бумажку ошалевшему от подобного явления крючкотвору.

Горгульи ежедневно летали в редакцию городской газеты, доставляя написанные Дейвом заметки. Неожиданно открывшийся у зомби литературный талант играл нам на руку: его красочно многословное описание мздоимства властей и бедственного положения несчастных попаданцев даже из меня слезу выжимало.

Лояльный к властям Марк сначала пытался убедить меня не поднимать шум (хотя бы в его газете), но через пару дней сдался. Чтобы окончательно его убедить, пришлось заявиться в редакцию с целой делегацией «несчастных голодных»постояльцев. Расчувствовавшийся Марк скормил нам все пирожные, а его перепуганный помощник по собственной инициативе стал помещать заметки Дейва на первую полосу. Снова оказаться в одном кабинете с нечистью ему категорически не хотелось.

К городской ратуше был отправлен пикет из скелетонов, умертвий и лишенных побрякушек мавок – для вызывания сочувствия и формирования общественного мнения. Сопровождавшая их Йожка непрерывно скандировала, звонко клацая всеми тремя челюстями: Мы! Хотим! Кушать! Вкусно! Мясо! Кушать!

Скелетоны жалобно гремиели костями в такт, умертвия печально вздыхали, обобранные до последней цацки маки – искренне и трагически выли. Народ впечатлялся – шумиху мы подняли знатную.

Ольга с головой зарылась в бухгалтерскую документацию, высчитывая пени за все недополученное и нам недокормленное, а я… Я записалась на прием к тому самому противному чиновнику. Вилен, конечно, на редкость неприятный тип, еще и скрыл, что тоже землянин. Но он обо всех этих махинациях точно не знал и уж тем более – не участвовал. Если уж и обращаться, то к кому еще?

Запаниковавшие от подобного натиска члены городского управления отправляли в приют одну комиссию за другой. Здесь их встречали чистота, порядок и освежающий душ из дыр в крыше, которые я запретила заделывать. Почетный экскорт из огров, орков и троллей сопровождал проверяющих по пятам, неназойливо, но с истинным чувством сообщая о своем большом желании что-нибудь срочно скушать. Нервировало это даже меня, что уж говорить о комиссии. А на закуску им предстояла встреча с Ольгой – в боевом варианте макияжа, со стопкой бумаг в руках и с заклятьем третьей степени четвертого посвящения на ярко накрашенных губах. Последняя по счету комиссия даже лошадей загнала, спасаясь бегством из нашего богоугодного заведения…

На прием к зловредному Вилену мы явились с полной торжественностью: недобро хмурящиеся тролли, узнавшие, что их недокармливали; стенающие скелетоны и умертвия ( мавки отвоевали-таки свои побрякушки и остались дома); Ольга с устрашающей пачкой бумаг наперевес и скромная я. Сопровождала нас, как всегда, скандирующая и клацающая Йожка.

Явление приюта народу получилось впечатляющим, но Вилен не оценил. Выгнав из кабинета всех, кроме меня он приступил к настоящему допросу. Ольгу с ее документами позвать все-таки разрешил, но ни ее черные когти, ни финансово-ведьминские термины не пробили брешь в его самообладании. Я даже позавидовала: вот уж у кого не нервы – железобетонные тросы! Такие в подвесные мосты закладывать надо, а не простому человеку выдавать.

Спокойно выслушав ворох предъявляемых к городу претензий, чиновник оставил у себя все документы, пообещал разобраться и почти вежливо, но непреклонно выпроводил нас за дверь. Его даже Йожка с троллями послушались, вот зараза!

- Человеееечищеееее, - мечтательно протянула Ольга, покидая негостеприимную ратушу.

-- Скотина! – подтвердила я. – Ладно, пойдем домой! Хватит на сегодня представлений.

Глава 5

О трактирщиках и справедливости

То ли все предпринятые нами меры сыграли свою роль, то ли Вилен правда в чем-то разобрался, но не прошло и недели, как нам выделили компенсацию (меньшую, чем просили, но большую, чем рассчитывали) и начали платить содержание в полном объеме. Неожиданную победу отпраздновали грандиозным пиршеством: на столах были огрский самогон, картошка с мясом, зелень, сыр и… полное отсутствие сиреневой каши. Какое же это счастье!

Ольга намекала, что стоило бы съездить к Вилену, поблагодарить за содействие, но я отмахнулась. В конце концов, это его работа, да и снова встречаться с таким противным типом не хотелось. А потом навалились новые дела и новые заботы – обнаружилось, где же Йожка все это время вкусно кушала мясо.

Трактирщик был низеньким, пухлым, румяным – как на картинке. Но выглядел он совсем не добродушно, скорее наоборот, - того и гляди, нас на стейки в подливе пустит.

-- Я ее видел! Она на площади кричала: «Мясо кушать!». А потом и слопала! Мой окорок, в моем подвале! И кто за это платить будет?

Взгляды всех присутствующих, не сговариваясь, скрестились на Йожке, но ее шипы это бремя популярности выдержали.

- - Кушать! – довольно подтвердила она, - Мясо! Вкусно!

-- Вот! – укоризненная гримаса и указующий перст трактирщика были адресованы, почему-то, именно мне. Хотя я его окорока не только не ела, но и отродясь не видела. А жаль…

-- Я с другими говорил, у них тоже пропадало! Сало, колбасы, окорока. Буженина! Кто за это отвечать будет? И платить!

-- Послушайте, уважаемый, - попыталась я воззвать к здравому смыслу почтенного владельца мясных вкусностей. – Посмотрите на это маленькое несчастное существо. (Йожка польщенно приосанилась). Разве могла она съесть все те продукты, что Вы перечислили? Ей и один-то окорок за месяц не осилить!

Шипастая зараза возмущенно и протестующе запрыгала на месте, но благоразумно промолчала. Трактирщик, к сожалению, ее примеру не последовал.

-- Я сам видел, своими глазами! И остальные видели! Привечают тут всякую дрянь, деньги на содержание тратят. А она потом нас же и объедает!

-- Оскорбление. Неоднократное. Обсуждение решений должностных лиц. Критика действующего режима. Оппозиционные настроения. – констатировал что-то увлеченно строчащий на листе Фазгин. Старейшина кобольдов происходящим искренне наслаждался.

Трактирщик заметно стушевался, но воспоминание о безвозвратно потерянных деликатесах придало ему смелости.

-- Я не против власти. Власть и трактирщик – это сила! Я против того, чтобы мое мясо ели бесплатно. Платите или я буду жаловаться в магистрат!

Ага, платите! А потом к нам начнется паломничество почуявших выгоду хозяев трактиров, рассказывающих о бесчисленных тоннах сожранного даром мяса. И, главное, никаких доказательств не надо: просто укажи на примелькавшуюся всем за последнюю пару недель Йожку. Но и не заплатить нельзя: после отгремевшего скандала магистрат с удовольствием вцепится в столь удобный повод отыграться.

Несчастные попаданцы грабили честных граждан! Мы дали им денег, но они продолжают воровать! Попаданцы объедают наш народ! -- Так и вижу все эти кричащие заголовки в местных газетенках. Нам не то, что содержание обратно урежут, - вообще на каторгу отправят!