Измена. Побег от истинного (СИ) - Минц Мария - Страница 22

– А если будут искать меня? – не унималась я. Из-за всего произошедшего меня колотило от тревоги, и слова Арделиана успокаивали плохо, – вы же сами видели, что в ваш дом явился… кстати, что это было?

– Это деревянный голем, – бесцветным голосом пояснил чернокнижник, – довольно-таки безмозглое существо, слепо исполняющее команды хозяина. Тёмные колдуны часто делают таких в качестве слуг. Что касается вас, то это место – последнее, где им придёт в голову вас искать. Если вы опять не наделаете глупостей и не начнёте искать возможность пообщаться с Алым или Рейнольдом, вас не отследят.

Я тихо выдохнула. Его слова слегка успокоили меня, хоть сердце и продолжало лихорадочно колотиться при одном только воспоминании о появлении голема в столбе тьмы.

– Зачем Фелиция его прислала? – пробормотала я, заканчивая с приготовлением жаркого. Оно уже аппетитно шкворчало на камне и испускало заманчивый запах.

– Надеюсь, вы найдёте ответ в моей библиотеке, – Арделиан бросил косой взгляд на замок, – когда-то я интересовался историей ведьминских кланов и тайными колдовскими культами, думаю, мои книги вам пригодятся.

При мысли о том, что против меня может быть не просто какая-то группка злокозненных ведьм, а целый культ, руки затряслись. Чтобы успокоиться, я опустилась на колени около камня и сделала приглашающий жест:

– Давайте пока поедим.

– Неплохо, – похвалил Иштван, жадно хватая куски мяса. Я зарделась и взяла и себе кусочек. Действительно, вкус был сносный, несмотря на отсутствие соли и приправ. Узмарин-трава выручила.

– Кстати, давно хотел вас спросить, – вдруг сказал Иштван, и я встрепенулась и вопросительно взглянула на него. Чернокнижник сидел напротив, скрестив ноги, устремив задумчивый взгляд вдаль.

– Расскажите о ваших отношениях с Рейнольдом, – попросил он, – всегда было интересно, какова она – любовь истинных, раз уж самому не довелось испытать.

Меня бросило в краску от смущения. Никто и никогда раньше не задавал мне подобных вопросов, да и разговаривать на такие темы я не привыкла. Чего уж там, даже родная мать никогда не заводила со мной бесед о чем-то таком. Единственное, что её интересовало – количество золота, которое я могу отправлять им с отцом каждый месяц, а всё остальное оставалось исключительно моей заботой.

Она даже не особо обрадовалась, узнав, что я забеременела, вдруг вспомнилось мне, и слёзы сами собой покатились из глаз.

– Эй! – испугался Иштван, – Не хотел вас расстроить! Не нужно отвечать, если это так вас расстраивает!

– Всё в порядке, – пролепетала я, утирая мокрые щёки, – я не потому плачу… Рен – он такой… он для меня был лучом надежды. Лучом света, за которым я я потянулась и пошла. Он дал мне то, чего так не хватало – чувство поддержки и защиты. Укрыл меня от жестокого мира и позволил почувствовать – каково это – жить и дышать ради кого-то.

Слезы вновь выступили на глазах, но я не стала их смахивать. Это были светлые слёзы, вызванные добрыми воспоминаниями.

Иштван молчал, внимательно слушая, а я продолжала говорить. Внутри будто прорвало плотину, и слова полились из меня бешеным потоком.

– Когда я впервые увидела Рена, то подумала: милосердные боги, какой он… красивый? Нет, не то слово. Он другой, будто не принадлежащий этому миру. И с самой первой секунды этот мир для меня съёжился и перестал существовать без него. Могла ли я мечтать о том, что окажусь его истинной? Нет! Никогда. Я даже мечтать о таком боялась. Чтобы я, ничем особо не примечательная девушка, и вдруг оказалась истинной такого, как Рен? Немыслимо!

– Вот поэтому я и не признаю истинности, – негромко сказал Иштван, и я будто рухнула с небес на землю. Удивлённо уставилась на него, – она ослепляет. Она будто делает выбор за тебя, не оставляя возможности самому построить своё счастье.

Я только хлопала ресницами, не зная, как ему возразить. В его словах был резон, но они остро резали по сердцу. Ослеплена? Я? Нет, тысячу раз нет!

– Я рад, что Вероника не была моей истинной, – задумчиво проговорил Иштван, дожёвывая мясо, – рад, что испытал настоящую любовь, которую отыскал и завоевал сам. Без каких-то там навязанных меток и прочей чуши.

– Истинных тоже не так-то просто отыскать! – горячо возразила я ему. Я была так возмущена рассуждениями Иштвана, что сама не заметила, как слёзы пересохли.

– Ну да, ну да, – усмехнулся он, – тогда скажите: что бы вы стали делать, если бы к тому моменту, как встретили Рейнольда, уже любили бы другого?

– Я… – задохнулась я, полностью запутавшись. Зачем он меня мучает? Что я ему такого сделала?

Но Иштван и не думал успокаиваться.

– Ещё один вопрос, Ариадна, – вкрадчиво сказал он, – вы вообще по-настоящему любите Рейнольда Альвареса?

Первым моим порывом было горячо выпалить: «Конечно! Как же иначе?»

Но, натолкнувшись на насмешливо-проницательный взгляд светлых глаз Арделиана, я запнулась и задумалась.

Было ли то, что я испытывала к Рену, настоящей любовью? Или же я только принимала это чувство за таковую? Может быть, за меня действительно всё решила метка, по неведомой прихоти появившаяся на руке? Что вообще такое – настоящая любовь?

А-а-а!

От неопределённости захотелось закричать. В этот момент я почти ненавидела Иштвана, который вдруг завёл подобный разговор и совсем меня запутал.

А он, как назло, сидел напротив с участливым выражением лица и словно смеялся надо мной.

– Я… не… знаю, – кое-как выдавила я и удивилась тому, с каким трудом мне далось это признание, – если бы вы спросили меня об этом хотя бы неделю назад, я бы без сомнения ответила да, но сейчас… после всего, что произошло… я не знаю.

Последние слова я произнесла совсем тихо и уткнулась взглядом в землю.

– Понятно, – коротко ответил Иштван. Он поднялся, отряхнул колени и сделал движение ладонью над камнем с остатками жаркого, словно закрывая что-то. Объедки мигом превратились в пепел, который подхватил и унёс порыв ветра.

– Благодарю за еду, всё было очень вкусно, – учтиво сказал Алдериан, и я уставилась на него во все глаза. Похоже, неудобный разговор – к моей тихой радости – был закончен.

Но вот упрямые ростки сомнения во мне никуда не делись.

– Итак, – невозмутимо сказал Иштван, – пришла пора отправиться в библиотеку.

Он подал мне руку и помог подняться с земли.

***

Двери замка были приоткрыты, а одна из створок опасно покачивалась на единственной петле. Вторая, совсем проржавевшая, была выворочена из стены. Темнота внутри повеяла на меня сыростью и затхлостью.

Я покосилась на Иштвана. Его глаза стали совсем безжизненными, будто он намеренно вытравил все эмоции, чтобы не расчувствоваться при возвращении в прежний дом. С которым явно связано столько воспоминаний.

Встав между мной и дверьми, он положил обе ладони на покосившуюся створку и что-то пробормотал. По обеим створкам, а, вслед за ними и каменным стенам, прошла волна дрожи, будто началось землетрясение. Вслед за дрожью под ладонями Иштвана полыхнуло ярко-голубое сияние, на мгновение окутавшее всё здание. Потом всё исчезло – так же быстро, как и возникло. Я перевела дыхание, сообразив, что всё это время невольно задерживала его.

Кажется, Арделиан только что снял какое-то защитное заклинание. Интересно, что было бы, сунься сюда кто-то посторонний? Ответа на этот вопрос я бы получить не хотела.

Створки распахнулись.

– Ступайте осторожно, – предупредил чернокнижник, – и смотрите под ноги.

Он вытянул руку и раскрыл ладонь. Над ней вспыхнул маленькая, но яркая руна огня, осветившая просторный холл. Я последовала его примеру. Над нашими головами раздался сердитый писк и хлопанье многочисленных крыльев – похоже, мы вспугнули стайку летучих мышей.

На полу лежал некогда роскошный, но теперь насквозь отсыревший и покрывшийся плесенью ковёр, а по правую руку я увидела длинный диван в не менее плачевном состоянии.