Темный всадник (СИ) - "Каин" - Страница 18

Мужчины встали из-за стола, я же вызвался проводить их. Уже в холле мы попрощались, и я закрыл за гостями дверь. Вернулся в гостиную, сел в кресло и устало вздохнул. Сегодняшний день порядком меня измотал.

Обернулся к сидевшей рядом Нечаевой:

— Фома отвезет вас в Петроград.

Девушка удивленно подняла брови:

— Чтобы я пропустила такое интересное расследование, Павел Филиппович? — произнесла она и покачала головой. — Нет уж. Я уеду из резиденции без вас только в случае, если вы свяжете меня и запрете в багажнике.

— Но как же ваши родители? — хитро уточнил я.

Арина Родионовна открыла было рот, чтобы ответить, но в этот момент завибрировал лежавший на столе телефон. Девушка взглянула на экран, упрямо сжала губы.

— Все хорошо?

— Что-нибудь придумаю, — хитро ответила мне она, а затем взяла аппарат со стола и нажала кнопку приема звонка:

— Алло, мам, привет, — защебетала девушка в динамик. А затем быстро встала с кресла и убежала в холл:

— Да, все хорошо, — послышался из комнаты ее приглушенный голос. — Ничего, отдыхаю в квартире. Читаю. У вас как дела?

— Девочка взрослеет, — довольно вздохнула Виноградова. — Учится врать родителям. Прямо любо-дорого наблюдать, как ловко у нее получается. Я когда-то делала также, чтобы сбежать на танцы или свидание с юным кадетом.

Я только покачал головой:

— Не хотелось бы создавать Арине Родионовне дополнительные проблемы.

— Брось, Павел Филиппович, — махнула рукой Любовь Федоровна. — Девушка сама предложила ехать сюда. И отправить ее в город вы не сможете. По каким-то причинам, девочке интересно на болотах.

При упоминании о «причинах», Виноградова лукаво взглянула на меня. Но я перевёл тему разговора:

— Вы поведали о голосах рядом с деревней. Они показались вам необычными?

Любовь Фёдоровна кивнула:

— Никогда не ощущала подобного, — поделилась она. — И слышала эти голоса не только я, но и Фома. И уверена, что жандарм и Зимин тоже поддались их воле.

Я удивленно поднял бровь:

— В этом месте так сильно призрачное радио?

Виноградова покачала головой:

— Не похоже это на шепот призраков, — задумчиво произнесла она. — Голоса духов в межмирье… Разные. Они создают гвалт, в котором ничего не разобрать, но если уметь слушать, можно найти нужную информацию. Выцепить отдельных призраков и отделить их голоса от других. Здесь же ничего разобрать не получается. Только некоторые фразы. И все они… Нехорошие. Советуют всякие гадости.

— Почему тогда я ничего не услышал?

Любовь Федоровна замолчала, словно подбирая слова:

— Поэтому я и уверена, что слышала не голоса призраков, — ответила она наконец. — Это что-то другое. Неприятное. Инородное. А может, даже иномирное.

— Вот как, — задумчиво протянул я. — Интересные подробности открываются про эту деревню.

— Ну вот, — послышался голос Нечаевой. — Получилось.

Я обернулся. Арина Родионовна стояла в дверях гостиной. И вид у нее был очень довольный.

— Вы сказали родителям, что решили пожить некоторое время в доме Чеховых на болотах? — уточнил я, и девушка замотала головой:

— Что вы, Павел Филиппович? Я сказала, что мне нужно готовиться к учебе, так что часто звонить не смогу. А если созваниваться по вечерам, да еще и не каждый день, у меня получится немного лукавить.

Виноградова довольно улыбнулась:

— Я же говорила, что девочка взрослеет, — с теплотой в голосе произнесла она и притворно вздохнула. — Эх, как быстро растут дети.

Арина Родионовна прошла в гостиную и села в кресло рядом со мной.

— Вы меня осуждаете? Считаете, что я веду себя недостойно?

— Нисколько, — честно признался я. — Тем более, я уверен, что ваша репутация не пострадает.

— Потому что вы будете вести себя идеально, — догадалась она.

— И еще оттого, что дома опустели. С отъездом императора все свидетели разъехались.

— О, — девушка густо покраснела, кажется, поняв, что тут и впрямь стало безлюдно, а потом уточнила, — о чем вы задумались, Павел Филиппович?

Я щелчком призвал тотем и напитал Виноградову силой, чтобы призрак проявился в материальном мире. Арина тотчас улыбнулась и слегка отодвинулась от меня, словно случайно пригладив рукав блузки.

— Мы с Любовью Федоровной беседовали о странных голосах рядом с деревней, — принялся пояснять я.

Девушка нахмурила брови. На ее лице проступила тень тревоги:

— Да, странное место, — согласилась она. — В деревне эти голоса практически не слышны. Но стоит выйти за ворота, как они словно окружают тебя. И настойчиво нашептывают… Дурное.

— Вы смогли разобрать, что они говорят? — с удивлением уточнила Виноградова.

Нечаева опустила взгляд и густо покраснела:

— Только часть, — смущенно ответила она. — И это было неприятно.

— И, наверное, что-то очень личное, — заключила Любовь Федоровна.

Девушка коротко кивнула.

— Думаю, они играют на чувствах человека, — ответила она. — Словно считывают эмоции, ищут слабину и дают советы.

— И слышат их все, кроме меня, — заключил я. — А вот то, что в деревне их нет — очень даже удивительно.

Нечаева пожала плечами:

— У них странные знаки на одежде, на ограде. Странно, что даже призраки не могут проникнуть на территорию. А еще в деревне есть синодник. А любой жрец знает, как отвадить нечисть.

— С призраками у них это получается скверно, — заметил я, вспоминая рассказ Морозова о попытке освятить одно из кустодиевских «кладбищ».

— Значит, деревенский жрец знает чуть больше ритуалов, чем положено обычному синоднику, — ответила Виноградова. — И вообще: вы меня заболтали. А сейчас как раз начнется «Мужицкое да бабье». Обещали передачу про деревенскую мать-героиню, которая детей лечит иголками хвойными и кормит одной репой. Хочу узнать, как они выжили на такой диете и сколько времени эта героиня проведет в доме скудоумия.

— Какой ужас, — я покачал головой.

— И не говори, я и так столько всего пропустила, пока с вами по деревням да болотам моталась. А в мире много чего интересного делается кроме очередного душегуба.

Призрак сбросила питающую ее нить силы, сделавшись невидимой для Нечаевой. Взяла со стола пульт и включила телевизор. А через секунду в дверях появился Фома, которого сопровождала Ульяна.

Девушка не поднимала на меня глаз и молча уселась рядом с Виноградовой.

— Отличная передача, — поделилась с ней женщина. — Говорят, что там много постановочного, но я верю, что таких дураков в жизни найти несложно.

— Ужин готов, вашество, — пробасил Питерский. — Вы хоть недавно из-за стола, но дома все равно вкуснее. Я нажарил картошечки и открыл банку с тушеной уткой. Может и без изысков, но зато все вкусно.

— Спасибо тебе огромное, — искренне поблагодарил я.

Мы с Ариной Родионовной направились на кухню, где был накрыт стол.

— Я вас оставлю, — смущенно предложил помощник. — Мы с Любовью Федоровной поспорили. Я уверене, что от иголок еловых ничего хорошего с организмом быть не может. А она уверяет, что репа куда опаснее. Надо же выяснить, кто из нас прав

— Хорошо, — быстро согласилась Арина и разложила на коленях салфетку. — Мы тут прекрасно отужинаем вдвоем. Верно, Павел Филиппович?

Я кивнул и подвинул к себе тарелку.

Солнце скатилось к закату и косыми лучами пробралось сквозь штору. Ткань покачивалась от легкого ветра, который проникал через приоткрытую раму.

Телевизор в соседней комнате бубнил что-то неразличимое. Время от времени слышались комментарии Виноградовой и Фомы.

— До чего же вкусно, — Арина зажмурилась от удовольствия, жуя картошку и я залюбовался ее лицом.

— Я рад, что вы здесь, — внезапно сказал я и удивился своей несдержанности.

— Хорошо, что вы это признали, — улыбнулась девушка. — Потому что мне слегка неловко оттого, что я напросилась к вам в дом. Если бы мама узнала, что я так поступила, то наверняка отчитала бы меня.

— Вряд ли, — я покачала головой. — У вас замечательные родители. И они вас любят.