Мистер Фермер. В объятиях тьмы! (СИ) - "Focsker" - Страница 18

Грудь её колыхнулась, впервые позволив эмоциями взять вверх, губами своими я коснулся ещё соска. Каждый женский вздох, каждая пережитая ангелом эмоция лишь только больше раззадоривали, и вот, уже спустя несколько мгновений, головкой члена я медленно вторгался в её пещерку. Пальцы мои вжимаются в эту упругую, не вмещающуюся даже на половину в мою ладонь грудь. Зуриэль была эмоциональна. По просьбе моей, не сдерживаясь, она громко стонала от каждого толчка, от каждой новой приближающейся кульминации восторженно кричала, прося меня входить ещё и ещё. Вся ночь в объятьях её сильных, и в тоже время нежных, пролетела, как одно чудесное мгновение. Сколько раз мы это сделали, как долго мы этим занимались — неизвестно. Я помню лишь то, что в один прекрасный момент выбился из сил, рухнул головой на её мягкую грудь, а уже в другой момент, очнулся. Я лежал в её жарких объятьях, прижатым, схваченным её руками, оплетённым ногами и спрятанным от постороннего мира её прекрасными белыми крыльями. Эта ночь, чувства, пережитые мною сегодня, ничем не отличались от первой ночи с Мурркой, когда я впервые почувствовал себя мужчиной.

— Как вы себя чувствуете? — Личика Зуриэль я не видел, лишь чувствовал, как подбородок её упирается в мою макушку.

— Хорошо, а ты?

— Это сложно описать… Возможно, фразы «На седьмом небе от счастья» или «Ради такого стоит жить», частично могут описать весь тот спектр переполняющих меня эмоций. — Хватка ангела стала чуть сильнее, голова моя глубже провалилась в её грудь. — Мне очень хорошо, и я не хочу, чтобы это когда-нибудь заканчивалось.

Вновь поймав смешинку, так же обнял ангелочка. Её ответ был лучшим и самым для меня приятным из всех возможных.

— Именно для этого мы и работаем на благо деревни. Трудимся, стараемся, улучшаем условия жизни для местных, чтобы и они, придя к себе домой, могли ощутить нечто похожее на то, что сегодня ощутила ты. — Спокойно, чуть преувеличив значимость своих трудовых подвигов, произнёс я.

— Ни что не вечно под луной… — Печально протянула Зуриэль, — Я понимаю, нам уже нужно вставать, только, можно попросить ещё минуточку, хотя бы минуточку вот так вот с вами полежать?

Эх ты, глупый ангел, влюбить меня в себя пытаешься? Зря… я ведь уже…

— Можно, и даже не минуточку. — Ощущая, что могу ещё некоторое время подремать в приятной ангельской компании, закрываю глаза.

Перевал Волчья пасть. Лагерь дроу.

В шатре её величества Королевы.

Стоя в полный рост, без оков, без цепей, накормленная, отмытая, в чистых одеждах, дочь Свирепого Рыка через открытые шторы шатра своей пленительницы глядела на двадцать своих воинов, поставленных на колени. Над каждым из них висел клинок, за каждым глядели эти чудовища, воины, которых даже ей не одолеть в честном бою. Тогда, обрушив на них горы, им сказочно повезло убить хоть кого-то, ибо, когда они пришли готовыми, пришли драться, ничто: ни стрелы, ни камни ни даже копья не брали их броню.

— И так, дитя, скажи, кто ты, кому служишь, не бойся, я тебе не враг. — Голос и тон сидевшей пред ней смуглой незнакомки, названной её слугами Королевой Матерью, пугал Волколака больше, чем та сила, которой владела эта демоница.

Видя, куда таращится пленница, Мать улыбнулась, сняла с головы украшение.

— Магический предмет, диадема, созданная ещё моей прапрабабушкой, силы в ней почти не осталось, только память. Никак не могу от неё отказаться, и так, я повторю свой вопрос, кому ты служишь?

— Никому! Я гордая дочь Волколака по прозвищу Свирепый Рык, вождя вольных племён Волков и Лис,.

— Хм… уже что-то, — протянула дроу, — а имя у дочери Свирепого Рыка есть?

— К… Конечно же… Меня зовут Очаровательной Одуа!

— Одуа… Какое необычное имя. — Очаровательности в пленнице, воняющей словно животное, королева не разглядела. — И так, Одуа, зачем вы напали на нас, где рыкуны? Не пойми неправильно, раньше наши народы жили в мире, торговали, и нападение ваше стало неприятным сюрпризом.

— Рыкуны не достойны быть союзниками хищников, они пытались истребить нас, кидая на убой против нового Короля лесов! — Сплюнув на дорогие шелка, прорычала Одуа. Это был последний из любимых ковров королевы, любого другого, даже своего слугу, за подобное она бы без промедления приказала казнить. Но это существо, кусок вонючего мяса, защищал он, дух звавший и ведший её за собой. Он не хотел, чтобы она погибла, и был разочарован поступком Древней. Возможно, именно эта глупая, мерзкая собачка и должна была привести её к следующей загадки, подсказке ведущей к нему.

— Вот как, я запомню. — Глядя на пятно на своём ковре, проговорила Мать. — Раз вы воюете с рыкунами, то значит вы просто зачищали пещеры, спасали своих женщин, я правильно поняла?

— Нет, не правильно! — Воскликнула Одуа. — Мы захватывали пещеры, а сними и горы. Мой отец, Свирепый Рык, очень умный Волколак, он предвидит, что в дальнейшем Королю Матвеему понадобятся шахты, а с ними, как и ранее, рабы. Мой отец не глуп, он не верит, что Матвеем просто шаман, слишком много у того власти. Потому, уже сейчас Свирепый Рык захватывает земли, горы, чтобы потом вести с Матвеемом выгодные всем нам дела. Горы принадлежат хищникам, а вы — вторженцы!

— Король Матвеем, шаман? — Дроу задумалась, никаких других королей, кроме правителя эльфов, Лефсета, она не знала. Странное имя, никогда до сель не слышанное, заставило тёмную погрузиться в далёкие воспоминания, придания древности, что даже для неё превратились в сказание, небылицы, додуманные во снах. Давным-давно, когда тёмный дракон Аграхурус спустился с небес, дабы пожрать разросшиеся народы и тех, кто смел претендовать на его земли, жил да был воин. Герой, объединивший всех и вся на сей земле, звали его Матарриус Веевар Мемйор, пример храбрости для каждого из мужчин, принц-красавец для любой из женщин, великий воин, прекрасный правитель, коим восхищались все, включая её, маленькую, никогда того не видевшую девочку, воспитанную на его геройских подвигах.

По слухам, Матарриус был четырёх метров ростом, за один присест на завтрак, обед и ужин съедал по кабану, выпивал по бочке вина, а в постели мог без устали сутками ублажать женщин, доводя тех сотни раз до оргазма.

— Расскажи о том Короле, какой он? — Жестом руки предложив волчице сесть на специально подставленный тот стул, произнесла Королева.

Вспоминая рассказы отца о переговорах, Одуа возомнила себя послом и, стараясь подражать Свирепому, его повадкам и историям, с благодарностью кивнув Королеве головой, села.

«Хм… так этому животному всё же известны манеры» — удивлению королевы не было предела. Особенно после случая с её последним ковром.

— Я видела его только пару раз. Маленький, худой, лицо смазливое, словно у самки…

«Нет, это определённо не тот герой из легенд» — подумала королева.

— Ещё силой обладает, магией ну прям ужас какой сильной. Я даже не слышала никогда, чтоб такая существовала, он… он словно бог, творит из ничего!

— Что? Можешь немного по подробнее? — Забыв о своих прошлых мыслях, напряглась дроу.