Начать заново (СИ) - Котова Екатерина - Страница 30

— Да, инициированный, можно сказать, не так давно. — подтвердил Марко, разглядывая кружку. — Ты училась «кругу» с Каиром?

Тут я заметила, что, смывая глину, открыла брачную метку. Вот морлок! Забыла! Кинула беглый взгляд на мужчину, но он был увлечен моим творением и стоял ко мне спиной.

— Что? А, да. Ворн предложил твоему брату показать мне работу с глиной на круге. — спешно оттерла полотенцем мокрые руки и опустила рукава. И поняла, что Ворн этого не говорил, Каир сам предложил…

— Ворн, значит? Ну и как? Наладили отношения?

Странный вопрос со вроде бы не сильно интересующейся интонацией, но что-то царапнуло. Не поняла только, что. Пожала плечами. Не описывать же странное поведение его старшего брата, как будто он… флиртовал и действительно хотел меня поцеловать? Но ведь такого просто не может быть! Не после его практически враждебного отношения. Уверена Ворн просто настоял, чтобы тот был со мной мил. На последнюю мысль я практически фыркнула. Каир и мил. Но ведь он был… И… Я запуталась.

Марк снял с вешалки плащ и галантно помог мне одеться. Я повернулась и Торренс склонился, тронув меня за скулу, словно хотел поцеловать. Действие ввергло меня в шок, отчего я отшатнулась, не понимая, что на него нашло? Мужчина усмехнулся.

— Да не бойся ты, у тебя щека вся в глине. Хочу помочь.

На меня напал какой-то ступор. Ситуация была странной донельзя. Двое мужчин в один вечер ведут себя особо «внимательно». Может, фаза луны у цыган сейчас какая-то особая?

Он взял чистый отрез хлопка и, смочив, хотел было стереть мне со щеки, но я упредила чересчур близкую заботу Марко. Мне хватило уже одного «помощника».

— Я сама. — мой настороженный взгляд мужчина смягчил беззаботным тоном.

— Как скажешь. — отозвался он в точности, как его брат. И когда я закончила, открыл дверь, пропуская вперед.

Марк, насколько я успела его узнать, достаточно просто проявлял обходительность к женщинам любых возрастов. Поэтому меня хоть и настораживали его действия, но не так сильно, как поведение его старшего брата. В целом, Марко ничего не стоило отвесить комплимент Тиль, открыть дверь незнакомке или полюбезничать с Борзае. И тетка хоть и была кремень, но с горцем кокетничала, если можно так назвать ужимки «старой перечницы», как отзывалась о ней Джиа.

Ночь обещала быть по-осеннему прохладной и по-настоящему черной. Яркие краски дневного пожара превратились в невыразительные сизо-серые тени, которые расползались, пугая изломами-форм. Фонарщик зажег теплое освещение, которое придавало хоть немного уверенности в пугающих темных заломах, но и то зачарованный огонь горел не везде ввиду нестабильности магии.

Мы шли по улице Мастеров, и я утыкалась в шарф крупной вязки, чтобы сохранить ускользающее тепло. Честно говоря, когда начинает краснеть кончик носа, а руки леденеть, то уже не хочется гулять допоздна, а желание забиться в теплое нутро дома и завернуться в плед с книжкой накатывает все чаще. Хорошо, что мы пошли короткой дорогой.

— Понравилось работать с глиной? — завел разговор Марко.

Мне тут же вспомнилось, как его старший брат обучал этому процессу и щеки заалели, хорошо, что я пряталась в шарф. Но в целом, отогнав мысли о Торренсе старшем, я кивнула.

— Да, ощущения приятные.

— Понятно. — протянул он, но быстро проговорил дальше, меняя тему: — Как идут делать с гольдским?

Можно подумать, он что-то видел и сделал свои выводы. Хотя что мне до его выводов собственно.

— Честно говоря, медленно, но я стараюсь. Ворн объясняет мне по ходу работы много слов, когда приходит в мастерскую.

На остановке, скрипнув колесами, остановился дилижанс, и мы забрались внутрь, не желая студить уши и носы, хотя Марко демонстрировал удивительную теплокровность, вышагивая в распахнутом плаще.

Все места были заняты и пришлось встать в проходе. Рядом с нами стоял мужчина в сером пальто и котелке и, точно его совсем не смущало шатание транспорта, читал газетный лист в скудном освещении. Мой взгляд зацепился за крупный заголовок «Магмобиль — прорыв Золотого века!». Строчки плясали перед глазами, как и сам дилижанс на колдобинах неудачного участка дороги. Когда лошади резко затормозили, я впечаталась в господина в сером плаще и поспешно извинилась, но уловить главное мне удалось. В статье говорилось о гениальном изобретателе Виллиаме Вертексе, который представит первый лимитированный ряд нового вида транспорта в столице Мангольдии уже через месяц. Средство передвижения работало на двигателе, хитрость которого держится в строжайшей тайне. Но мысль меня захватила, а когда я посмотрела на Марко тот лукаво улыбался.

— Поедем? — спросил он меня, хитро стрельнув глазами, указывая на газетный лист.

— В столицу?

— На презентацию! — разулыбался он. — Я достану приглашения.

На что я изогнула бровь.

— Насколько я понимаю это закрытая вечеринка. — указала я ладошкой на газету, и мужчина в котелке посмотрел на меня с укоризной: «мол, леди, не пристало зачитываться газетами из чужих рук».

— У меня свои каналы. — загадочно произнес горец.

На что я хмыкнула и отвернулась, ухватившись за поручень. А парень перехватил меня за талию, когда чересчур проворный дилижанс сделал резкий поворот. Отстранившись, я представила себе изображенный в газетном листе мобиль и тут же захотелось увидеть его вживую. Наверное, это нечто! Мой папа был изобретателем и похоже слабость ко всему новому и необычному передалась мне, как потомку славной крови Вергарта Вермхольда.

Дождь молотил тоненькими молоточками по стеклу, вынуждая прислушиваться к этой меланхоличной мелодии. Встав с утра ни свет ни заря, я по завету Тиль наглоталась женьшеня и теперь уже второй час не могла уснуть в кровати, меняя положение каждые десять минут. Кто же знал, что мангольдская травка не просто придавала силы, а будоражила нервную систему похоже до первых или даже вторых петухов.

Я раскрывала одеяло, переворачивала подушку прохладной стороной, считала овец. А сейчас старалась вспомнить самые скучные лекции профессоров Даркмурта, но в голову приходили почему-то исключительно самые яркие моменты и большинство было связано с третьем курсом и совсем не с лекциями.

Воспоминание:

Начало груденя выдалось удивительно осенним. Насыпавшие за несколько дней Матушкой зимой сугробы растаяли, и мы опять будто погрузились в месяц листопада. Тренировочный полигон радовал отсутствием большинства студентов, предпочитающих уезжать в родительский дом, либо развлекаться в столице или в ближайшем городке. Тихо шуршали высохшие листья под ногами, волосы трепал игривый ветерок, нашептывая, что скоро холодное дыхание его северного брата вновь заставит кутаться в шерстяные телогрейки и прятать нос в шарф, чтобы не покраснел. Дыхание матушки Зимы дышало в спину, но сегодня было аномально осеннее солнце и сама погода радовала глаз.

Я обогнула стены арены и вышла на длинную аллею, ведущую к длинному строению с двускатной черепичной шоколадной крышей. На улице отгорал пожар осеннего разноцветья, тополя, высаженные триста лет тому назад, обнажали свои разлапистые кроны, и земля отливала толстым бронзовым ковром, шуршащим под ногами. Даркмуртская нечисть не успевала справляться и в некоторых местах парк радовал приятной дикостью.

Сапожки бодро стучали по выложенной каменными плитами дорожке и не дойдя триста шагов к вивернику, я уже чувствовала их крепкий драконий дух. Большие двери для зверей были закрыты, но небольшая дверь для человека радовала открытым замком. Воровато проникнув на вражескую территорию, ощутила в полной мере доминирование ящеров на собственной территории.

Проходя мимо огромных вольеров с порыкивающими существами, я старалась держаться по центру, чтобы не дай Стихии какому-нибудь вредному потомку драконов не пришло в голову проявить характер. Стоит ли говорить, что я боялась их до нервных колик.