Ваше Сиятельство 7 (СИ) - Моури Эрли - Страница 47

Растопин тем временем практически сдружился с Элизабет, показывая ей все хитрости обращения с «Гарант-СТ-95». Научил баронессу быстро перезаряжать, правильно устанавливать дозатор мощности. При этом он позволил себе приобнять англичанку, и мне пришлось показать ему кулак.

Хотя время было обеденное и даже несколько более, мы, перебив аппетит печеньем и чаем с вареньем, отправились сразу в гостиницу «Березы». Там в одном из номеров этой малозаметной гостиницы и должно было произойти «несчастье» с миссис Барнс. Я задержался с Тороповым внизу у администратора. Из всех сотрудников «Березы» только он знал о том, что происходящее постановка. Он, и полицейские, которые должны были появиться после сигнала от Геннадия Степановича. Кстати, полицейские были совершенно настоящие из 136 участка в Хамовниках. С этими ребятами Тропов служил когда-то в бытность следователем по отдельным имперским делам.

Когда мы поднялись наверх, Элизабет уже лежала на полу, раскинув руки. На ее платье виднелось четыре отверстия очень похожих на пулевые. Из них вытекала густая, багровая жидкость. Завидев меня, чеширская баронесса довольно заулыбалась, а Растопин тут же убрал руки от ее оголенных ног, которые он будто помогал расположить в «самом верном» положении.

— Госпожа, очень вас прошу, не улыбайтесь. Приоткройте рот, постарайтесь показать выражение боли и страха на лице, — упрашивал ее Гурам, стоявший рядом с фотоаппаратом. — Представьте, в последний миг своей жизни вы видите вашего убийцу. Так, хорошо. Глаза застыли, смотрите в даль. Там смерть — холод и пустота! Проникнитесь! Смерть — это страшно!

Ну, да, познания о смерти этого человека явно неглубоки. Но для прессы такое вполне сойдет.

— Все? — ожила миссис Барнс, после нескольких щелчков фотоаппарата.

— Нет, еще носилки. Пока лежите, может сделаем еще несколько снимков. Потом выберем лучшие, — Гурам махнул рукой, приглашая зайти полицейских и ряженых санитаров.

Когда Элизабет укладывали на носилки, Растопин, конечно, оказался первым помощником с особой внимательностью располагая ноги англичанки и ее мягкое, безусловно соблазнительное место. Меня это задело. Не думал, что во мне по отношению Элизабет, которую я до недавнего времени считал, сучкой, весьма доступной для наших мужских желаний, возникнет ревность. Шевельнулось, что-то такое в душе, будто кошка лапой царапнула. И подумалось: «Элиз, почему ты ему это позволяешь? Ты же любишь меня!». С другой стороны, Элиз здесь как бы и не виновата: она играла роль, которую требовалось сыграть. То, что Растопин дает много воли рукам — это как бы совершенно нормально, когда есть такая возможность, да еще с такой красоткой. А еще я неожиданно для себя понял: Элизабет явно похорошела после поездки на родину. Или мне так казалось? Сейчас для меня ее образ стал совсем не таким, как в первые дни знакомства. Теперь меня по-настоящему влекло к ней.

— Саня, — я поманил его движением руки, и когда он подошел, я сказал: — Элиз — моя женщина, трогай ее аккуратнее.

Он покраснел, рот открыл и растеряно ответил:

— Извиняюсь, ваше сиятельство. Не знал. Очень красивая! Прям!.. — Растопин шумно втянул воздух через зубы. Наверное, в его понимании этот шелестящий звук должен выражать особый восторг.

Новое жилье для Элизабет мы поехали смотреть с ней вдвоем. Это была квартира на третьем этаже старой семиэтажки, выходящая окнами на Северный проспект. Три больших, роскошно мебелированных комнаты, кухня и просторная ванная. Особым достоинством квартиры была сама ванна, похожая на небольшой бассейн с округлыми бортиками.

— Со мной не останешься? Нет? — баронесса спрашивала меня сегодня уже второй раз.

— Нет. Элиз, у меня очень много дел. Я же объяснял. Иди сюда, — позвал я, отрывая баронессу от разбора привезенных вещей.

— Да, Алекс, — она остановилась, глядя на тугую струю воды, бьющую в ванну. — Ты хочешь искупаться со мной?

— Это… — я коснулся пальцем ее груди, на которой остались следы бутафорской крови. — Нужно скорее отмыть! — строго сказал я, и принялся ее раздевать.

Последними с баронессы слетели трусики. Миссис Барнс стояла передо мной полностью голая. Голая и прекрасная в своем ожидании того, что сейчас случится с ней.

Я решительно сунул ладонь между ее сведенных ножек. Медленно поднял ее, пока большой палец не уперся в ее ложбинку. Я пошевелил им, глядя в глаза Элиз. Она отвела их, будто стыдливо прикрыла. Лицо англичанки выражало томление, губы вздрогнули. Между тем, мой палец ласкал ее там с легким нажимом, пока ложбинка не стала совсем мокрой, настолько, что я легко нашел вход.

С минуту Элизабет покачивала бедрами, подставляясь моим ласкам. Не выдержала. Опустилась на колени, дрожащими от нетерпения руками, расстегнула мои джаны, сдернула с меня их, и взяла член в рот. Сразу, глубоко, так, что я головкой почувствовал горлышко и ее частые глотательные движения. Я ласкал ее волосы, гладил плечи, позволяя ей играть так, как она того хотела. И когда почувствовал, что скоро взорвусь, оторвал баронессу от себя. Поднял ее, прижимая спиной к бледно-розовому кафелю стены. И насадил на своего разогретого бойца. Миссис Барнс пронзительно вскрикнула и забилась на пронзившей ее плоти, целуя мое лицо, царапая спину.

Она кончила первой, судорожно выгибаясь, сдавливая меня сильными ногами. Я взорвался в нее, не вынимая, и еще пару минут мы оставались в той же позе: я держал ее на весу, прижатой спиной к стене, чувствуя как текут по ногам наши соки, целуя Элиз в губы.

Хотя ванна набралась лишь наполовину, мы поспешили в нее, чтобы продолжить наши игры там.

Глава 22

Как облапошить бритишей

После обустройства Элизабет в квартире на Северном проспекте я поспешил сразу домой. Время близилось к вечеру и рассчитывал попасть на ужин. Ведь мой обед, состоявший из двух чашек чая и тульского пряника, давно растворился, а влажные игры с Элиз в ванной сделали меня голодным вдвойне. Лихо припарковав «Гепарда» — а я научился делать в самом деле лихо — я поднялся по ступеням и вошел в дом.

Антон Максимович, как обычно, сидел на своем месте с газетой. Завидев меня вскочил и с присущей ему важностью сообщил:

— К ужину вас ждут, ваше сиятельство! И Елена Викторовна, и Майкл недавно туда прошли, — он указал взглядом на двери столовой.

— Очень хорошо, — я кивнул, на радость старику вытащил из бумажника 100 рублей и положил на край его тумбочки: — За ценную информацию и доблестную службу! — я подмигнул дворецкому и направился в столовую.

Хотя солнце только ушло за горизонт и за окном еще было светло, мама с Майклом сидели при свечах и при задвинутых шторах. Надо понимать у них сегодня намечался этакий романтический ужин в честь прибытия Майкла с земель Коварного Альбиона.

— Александр Петрович! — английский барон вскочил, едва не перевернув стул. — Премного благодарен вам! Подданство я получил вот только часа два назад вместе с Еленой Викторовной вернулись с департамента! И титул мне оставили!

Вот так, значит он уже не английский барон, а наш, российский. Я пожал ему руку, поздравил, мама сидела все это время молча, но сияла от счастья, и по ее теплым карим глазам, я видел, как она благодарна мне за хлопоты с подданством Майкла.

— Ваше благородие, — шутливо обратился я к Милтону. — Небольшая просьба… Понимаю, событие важное, даже очень важное и требует пышного застолья с возлиянием, но мне в ближайший час-другой потребуется ваш светлый ум. Не могли бы вы пока повременить с вином? — уж я-то знал, что Майкл пьянеет быстро и тормозить не умеет.

— Да, ваше сиятельство! — вернувшись к столу, Майкл решительно отставил бокал с вином от своей тарелки подальше.

За ужином я кратко рассказал об Элизабет, ее фальшивом убийстве с «ограблением». Сказал только те, моменты, которые следовало знать Майклу и графине. Известить их об этом следовало хотя бы потому, чтобы статьи в газетах не стали для них шоком. При этом Елена Викторовна меня приятно удивила. Выслушав меня, сказала: