Вот это жизнь! (СИ) - Леккор Михаил - Страница 29

На самом деле, конечно, он просто опасался, что совокупный кондуит в лице Дмитрия Кистенева и попаданца Саши Семенова не справится с косой. Ведь городской житель будущего знал про косьбу только теоретически и то на слабую троечку.

Зато он передал косарям на праздничный обед здоровенную телку. На восемь деревень досталось не очень много, но бульон получился хороший.

С приходом осени жали рожь и овес, собирали овощи, в лесах искали грибы и ягоду. Заготовок крестьяне сделали даже больше, чем требовалось, но барину пришлось закупить им соль — на свои средства крестьяне могли не потянуть.

С мужиками Дмитрий язык нашел. Налогами не загружал, повинностями не мучил. Несколько государственных работ крестьянам, правда, пришлось выполнить, но от двух, сомнительных, Дмитрий отбрыкался. Пришлось одевать парадный преображенский мундир и, держа руку на эфесе шпагу, наорать на бестию воеводу. Тот наорал в ответ. Короче, спектакль получился на все двести процентов. Ссориться с преображенцем воевода не решился и ссору они закончили в трактире, под брагу и пиво, дегустируя свежую клюковку.

А мужики Кистенева на зависть всей крестьянской округи эти две повинности пропустили, шалея от радости. После этого авторитет барина значительно вырос. И достиг неимоверных высот при приемке продукции (четвертины), добровольно-принудительно отданной крестьянами на продажу. Дмитрий при этом озвучил сногсшибательную новость — барин дает за товары задаток — десятину всей стоимости.

Крестьяне низко кланялись, выжидательно поглядывая на щедрого барина — будет ли давать? Барин не обманул ожиданий. По местной таксе, практически бесплатно, поскольку осенью, когда не было недорода, в глухих уездах цены падали очень низко. Но крестьяне и эти копейки брали как подарок божий. Что делать, средневековье с ее обычаями. Нефти еще не было и российское государство на всю мощь использовало налоговый пресс.

На крестьян давили со всех сторон, а вот получить деньги возможности у них были мизерные. Куда и кому можно было продать в лесной деревушке? Даже в XIX веке с развитием рыночных отношений был волостной рынок, были, в конце концов, базарчики в больших селениях во время крупных праздников. В XVIII веке, особенно в его начале, этого еще ничего не существовало.

Ладно хоть был добрый и дальновидный вотчинник сын боярский Дмитрий Кистенев, который был готов купить прямо в деревне крестьянскую продукцию за неплохие деньги, Боже спаси и сохрани его!

Так называемый отпуск у Дмитрия заканчивался на Покров Пресвятой Богородицы (14 октября нов. ст.). К этому времени он и предусмотрел отъезд с вотчинными товарами, не только сельскохозяйственными, но и сырьевыми (смола, скипидар, древесный уголь, некоторые поделки из дерева и бересты), и даже отдельными лесными, в первую очередь растительными (грибы и ягоды).

В долгом пути надо было торопиться. Хотя малый ледниковый период уже заканчивался, по крайней мере, по максимуму, но к концу октября выпадал постоянный снег, а реки потихоньку захватывало льдом. Так что, если и льдом не схватит, то в пути замерзнешь.

Опять нанял парней, практически тех же самых. После предыдущей поездки, когда парни привезли деньги за нетяжелую по тем временам работу — алтын да полушку с денгой (4,5 коп.) желающих было много, но Дмитрий брал проверенных. Раньше надо было думать о прибыльной работе, ребятушки!

Сбили плоты из приготовленных бревен, на этот раз поставили будки для товара. О своем жилье никто не заикался и Дмитрий решил себя не напрягать. Не крещенские морозы, переспим несколько ночей в шалашах. Однако на будущее надо будет купить несколько больших лодий, сосен на долго не хватит.

Товару брали достаточно мало. До Великого Поста Москва будет сытая своим продовольствием, цены останутся низкие. Вот к Масленице, когда большинство начнут сусеки подчищать, надо будет основные сельскохозяйственные товары и везти. Как раз высокие весенние воды пойдут.

Приплыли в Москву, плот Дмитрий оптом продал тому же плотнику. Тот даже обрадовался. Бревна получились хорошие, избы удалось продать дороже, чем обычно. Купил все бревна, лишь бегло осмотрев для порядка.

Продовольствие Дмитрий сдал Хмелеву, обговорив цены и основные принципы торговли. Как он и ожидал, цены были низкие. Мишка с ходу предложил снизить еще, но Дмитрий строго запретил. Во-первых, пропадает любая выгода, во-вторых, это противоречит общей концепции торговли, разработанной Дмитрием. Все равно не прогорят. Мишке этого он говорить не стал, а только посоветовал не паниковать. Благо его начальник еще получал солдатское жалование гвардейца. Правда, отпуск был неоплачиваемым, но сейчас он вернулся на действительную службу и станет получать огромные деньги — почти рубль в месяц! И, может, на войне прибарахлиться, если самого не убьют!

Про свою собственную вотчину Дмитрий упоминать не стал — пронырливый Коська, конечно же, знал возможности своего хозяина. Почти сотня ревизских душ! И это только мужчины, поскольку налоги брались с мужского пола (от младенцев до стариков), а сколько бабского звания не знал и сам Дмитрий. Было желание посчитать, так, для статистики, но не хватило времени. Ему и одной хватает. По имени Марья.

В общем, вдохновил и направил подчиненных, пообещал заходить время от времени и отправился служить, как было указано, к сержанту Шмидту, являвшегося мучителем молодых рекрутов.

Сержант гвардейского Преображенского полка Шмидт оказался, как вы понимаете, немцем, невысоким, полненьким, но с узенькими усиками, в уже потрепанном, хотя не оборванном Преображенском мундире. Он занимался с недавно появившимися рекрутами — неграмотными крестьянами из глубинки, каковой была, в общем-то, вся Россия, оглушенные Москвой и свалившимся несчастьем в виде пожизненной армейской службы.

Рекруты — это насильно мобилизованные поданные, уже не добровольцы из солдатских полков XVII века. То есть, стимула у них нет никакого. И служить в регулярной армии крепостнической России они не то, что не могут, так еще и категорически не хотят. И их надо насильно переломить, превратив насильно из штатского в военного. Страшный приказ: «Вот тебе два рекрута, сделай из них одного солдата», появился именно в петровское время.

Впрочем, Дмитрий Кистенев, боярский сын, то есть в какой-то мере представитель привилегированного класса, невольным мобилизованным рекрутом все же не являлся (наверное). И хотя, как и рекруты, Дмитрий должен служить пожизненно и честно, но цена его службы был гораздо выше. И материально и морально.

Тем более попаданец. Тот считал, что его примерное положение — это офицер с некоторыми ограничениями. Так скажем, офицер XIX имеет право в любой момент уйти в отставку из армии, тогда как сын боярский в XVIII веке такой привилегии еще не имеет. Разные исторические эпохи. Не зря потом период Екатерины II потом назовут «Золотым веком дворянства», Петр Великий нет, он пока государство укреплял. Но и он немало сделал для дворянства.

И все же Кистенев с самого начала нацелен на офицерские чины, тогда как мобилизованные рекруты, в основном на рядовые, в лучшем случае. А если прямо, без экивоков, не на чего они еще в армии не нацелены. Одно намерение — удрать домой и на полати!

Хотя им бы только радоваться, что их послали именно в гвардию. Преображенский полк — элита элит Российской армии, скоро туда будут зачислять только дворян даже на солдатские должности. К концу службы, лет через тридцать — сорок, если не убьют и при небольшом везении, сами станут дворянами!

Но пока эти здоровенные парни были в крайне угнетенном состоянии. Кое-кто плакал, кто тихо ругался. Дмитрий заметил, что почти у всех были на ногах пучки сена и соломы. Ага, знаменитые сено-солома! Читал о них и даже не в одном историческом источнике в XXI веке.

— Доннер ветер, — ругался Шмидт в воздух, — свиньи. Ничего не понимайт! Ничего не хотейт!

Кистенев хоть и оказался в толпе рекрутов, но был в преображенском мундире. Он оказался на нем так привычно и толково, что язык не поворачивался подозревать его в подтасовке. Нет, это был настоящий преображенец! Вот и обращался к нему ученый немец. Тот не сплоховал.