Моя в наказание (СИ) - Акулова Мария - Страница 45

Может даже вздремнула бы, но не позволяю себе. Слишком нагло с учетом того, что Айдар спал еще меньше, чем я.

Преимущественно пялюсь в окно. Изредка — из-под полуопущенных ресниц на него. Изучаю профиль. Дразню себя же, оживляя ночные минуты. Сердце щемит от воспоминаний, как набросился. Как любил — и грубо, и нежно. И быстро, и устало.

Как за руку взял и провел…

Вместо позорного коридора я получила личную взлетку.

Ерзаю. Айдар скашивает взгляд на меня.

Улыбаюсь.

Дальше — снова к окну.

До нашего городка осталось не так-то много. Интересно, он вспомнит про ключи от машины или это было для красного словца?

Если что, я и сама разберусь, но просто… Хочется.

— Ты сказала, что не общаешься со своими…

Вроде бы, ну что может быть более ожидаемым, чем звук его голоса? А я зависаю.

Прокручиваю слова в голове несколько раз. Осознаю, что это оно — начало разговора. Рефлексировать буду потом. Думать, почему начал настолько издалека. А сейчас поворачиваю голову. Киваю медленно.

Айдар мажет взглядом, но я успеваю прочитать всё: ему не в кайф. Мне тоже. Но, видимо, без этого никак. Нужно пройти. Желательно, за руки.

— Не общаюсь.

Веду плечами, хотя хочется себя же за них обнять.

— Почему?

Ощущение такое, что во мне не сердце бьется, а какая-то птица долбит дыру клювом. Сначала четко в грудине. Потом — по нервам. Больно, зараза. Больно!

Вздыхаю. Смотрю в глаза, даже с учетом того, что он куда больше на дорогу.

— Потому что я согласилась поучаствовать в твоем отстранении не для того, чтобы подлизать родным. Получить их расположение. Не знаю, что еще ты себе придумал…

Кривится. Стреляет предостерегающе.

А я снова вздыхаю. Здесь каждое слово имеет значение. Может сыграть свою роль. Чиркнуть спичкой над бензиновой бочкой. Мы на ней пляшем, периодически передавая из рук в руки сигарету. А у нас, вообще-то, дочь…

— Я просил тебя просто подождать, Айлин. Этого было бы достаточно.

Опускаю взгляд. В душе — буйная буря. Я миллион раз говорила с ним про себя. Исходила истошным криком. Умоляла. Плакала. Шантажировала. Оправдывалась.

Сейчас же и сама удивляюсь тому, насколько спокойна.

Приподнимаю подбородок и даже усмехаюсь.

— А ты уверен? — Спрашиваю тихо. Спокойно реагирую на сжавшиеся челюсти. Практически слышу, как спичка чиркает по коробку.

Не бросай, любимый… Не бросай.

— Я знаю, что меня обманули… Наум. Он нанял какую-то актрису. Я тебе говорила ее фамилию. Они составили для меня легенду. Как будто это жена арестованного тобой чиновника. А в то утро она позвонила и сказала, что я могу за него уже не просить. Его убили… Там…

Мне до безумия сложно возвращаться в то время. Сейчас я чувствую себя глупой, доверчивой, наивной девчушкой, которая, так и не известно, спасла жизнь другим или сломала свою.

Айдару, уверена, тоже.

Теперь хмыкает он. Смотрит на меня.

Дорога — прямая, машина сбросила скорость. На встречу, вроде бы, никто не едет. Но я все равно чувствую опасность. С нажимом веду ладонями по ткани.

Воды бы попросила, да как-то…

— Ты же сама понимала — он тебя использует. Ты же умненькой была… Всегда.

Вместо кивка — закрываю и открываю глаза. Была. А еще была беременной. Испуганной. На стрессе. Мне папа по лицу заехал и назвал неумелой шалавой.

А ты со мной ни черта не разговаривал. В отличие от Наума.

Но вслух не говорю этого. Уверена: Айдар и сам в курсе своих косяков. Дело же не в том, что он не понимает, что и почему я сделала.

Он принять не хочет.

Наш союз и наши небрачные клятвы должны были стоять выше всего перечисленного. Как бы там ни было, слабину дала я.

— Он сказал, что ты меня простишь… — Улыбаюсь вяло своим рукам. Не сразу рискую вскинуть взгляд на Айдара.

Он дожидается. Я читаю в них: не факт. Улыбаюсь еще раз. Вот и я так думала тогда. Совсем не факт. Получается, мы правы.

А Наум… Бог ему судья.

— Ты меня уничтожила просто, Айлин.

Произнесенные ровным голосом слова выпускают в мое сердце рой стрел. Это намного больнее, чем все вместе взятые обвинения и оскорбления.

Я не хотела. Я искренне не хотела.

— Но даже если отбросить то, что сделала… Похуй уже. Я никогда так не злился, как узнав, что ты от меня дочку скрыла.

— Ты сказал, что уничтожишь…

Возвращаю его же слова шепотом. Кожей чувствую, как воздух в машине электризуется. Если бы мы шли по ветке — вот сейчас бы она треснула.

— Да похуй, что я сказал, Айка. Ты четыре года у нас с ней украла.

Это правда. Кусаю нижнюю губу до чувства металла на языке.

Айдар приказывает:

— Перестань.

Со вздохом слушаюсь. Приоткрываю рот. Дышу. Глажу платье. Это глупо, но пытаюсь себя немного успокоить.

— Я боялась, что ты ее у меня заберешь.

В ответ на признание я получаю ужасный взгляд. Тяжелый. Вязкий. Снова разочаровываю. Но что поделать? Нам придется друг с другом такими теперь всю жизнь прожить. Неважно, вместе или порознь, но как родители мы друг от друга никуда не денемся.

— Айдар… — Зачем-то окликаю. Голос срывается. Прокашливаюсь и ерзаю на кресле. — Ты только это и говорил, когда приехал. Заберу. Заберу. Заберу. Не ври, что я зря боялась…

Молчит. Маленькая победа в нашем споре не дарит ни грамма счастья. Мне горько. Ему горько. Сложно нам. Я пока не вижу просвета для прощения. С другой стороны… Это уже диалог.

— Зря ты выебывалась, Айка.

Бывший муж произносит устало. Я выдаю очередную неуместную реакцию — улыбку.

Смотрю в сторону. Думаю о лишнем. Краснею медленно…

Если честно, мне хочется не разговаривать о сложном, а попросить остановить машину, забраться на колени, выплакать все, выцеловать его. Затопить эмоциями и дальше просто плыть.

Только это мои желания, а для него это значило бы сдаться. Не уверена, что он готов.

— Ты всегда знал, что я… — Торможу. Айдар вскидывает бровь. Губы сами собой расплываются. — Выебываюсь.

— Да уж… Ну и какого черта надеялся хотя бы на благодарность?

Позволяю шпильке проткнуть насквозь. Отвечать сходу не буду. Доказывать, что благодарная. Делаю вдох. Три счета. Выдох.

— Если можешь — прости. Наум дал слово, что с тобой ничего не случится. А если бы случилось — я бы не пережила. Я тебя правда люби… Ла.

Слова повисают в воздухе. Их бьет разрядами, как и меня. Он их не хочет. Не принимает. Отскакивают от невидимой стены и летят к моим ногам.

Это очень больно, но я привыкла. Терплю.

— И я правда рада, что у тебя в жизни всё хорошо.

Адресованный мне ответ — полная сарказма усмешка.

— Думаешь, хорошо?

Пожимаю плечами. Вспоминаю его слова о личном аде, в который я его окунула. Наверное, даже гордиться могла бы, как окрутила мужчину, взявшего меня в жены по доброте душевной, но по факту мне просто больно за нас. Очень-очень.

— Думаю, не хуже, чем было тогда…

Веду по рамке сенсорного экрана на приборной панели кончиками пальцев. Имею в виду, конечно, материальное. Айдар привычно хмыкает.

Дальше мы молчим. Успокоиться тут же я не могу. Слишком мало обсудили. С другой стороны… Наш первый шаг не кончился аварией.

— Как ты жила сначала? До ателье?

На новом вопросе ужасно тушуюсь. Становится неловко. Боюсь отвечать.

— На деньги, которые дал Наум. Он два раза…

Айдар задерживает глаза закрытыми. Я улавливаю движение кадыка при сглатывании.

— Передавал мне через человека.

— И про беременность он, конечно же, знал…

— Да.

Почему не сказал тебе — могу только догадываться.

Может быть это он меня так пожалел. А может быть он просто сука.

— Тупо было думать, что я за четыре года ни капли не оттаял, Айлин.

Понимаю. Тупо. Готовлюсь к тому, что Айдар вычитает. Заведется. Скажет новую порцию гадостей.

Но вместо этого он снимает руку с селектора коробки передач и тянется к моему лицу. Сжимает подбородок, поднимает мое лицо вверх. Мы спаиваемся взглядами.