Сломленная Джульетта (ЛП) - Рэйвен Лиса - Страница 17

— Блин! Заходи.

Он делает шаг назад и позволяет мне войти. По моей коже пробегают мурашки, когда я прохожу мимо. В коридоре стоит его аромат, и я машинально делаю глубокий вдох.

Я еще не видела его нью-йоркскую квартиру, поэтому всматриваюсь в каждую деталь.

Его квартира небольшая, но стильная. Декор более взрослый, чем в его вестчестерской норе. Все более утонченно.

— Элисса занималась декором, — говорит он.

Я киваю.

— Все очень мило. Ты один живешь?

— Да. С тех пор, как вернулся с Европы. Элисса живет в Ист Виллидж, как настоящая богема. Я скучаю по ней, но для всего есть свое время, понимаешь? Не могу же я вечно жить со своей младшей сестрой.

— Ну да.

Мы замолкаем, пока хожу по его квартире и рассматриваю безделушки и фотографии. Я пробегаюсь пальцами по корешкам его книжной коллекции, пытаясь снова узнать его.

Я чувствую, как он наблюдает за мной. Ждет одобрения. Это довольно странно.

Я останавливаюсь, когда вижу знакомое название: «Освобождение голоса» Кристин Линклейтер.

Я поворачиваюсь к нему, и он смеется.

— Каждый раз, когда кто-нибудь упоминал название этой книги в классе, Джек Эйвери издавал рвотные звуки. — Он начинает смеяться сильнее.

— Поэтому ты хранишь ее на своей полке?

Он пожимает плечами.

— Что я могу сказать? Джек Эйвери придурок, но забавный. Плюс, Линклейтер точно знала, о чем говорила.

Я качаю головой.

— Здесь все наши старые книги?

— Они помогали мне все эти годы. Они также были… напоминанием… о нашем времени в театральной школе.

— Все свои книги, я сожгла.

Я говорю это, прежде чем успеваю предположить, как он отнесется к этому. Судя по выражению его лица, его это не радует. Я не хотела, чтобы это отразилось на нем, но так получилось. Я избавилась от тех книг, как и от всего того, что напоминало мне о нем.

Он опускает голову.

— Прости.

— Не извиняйся. Все что мне нужно было знать из этих книг я заучила на память.

Он кивает.

Он понимает.

— Хочешь чего-нибудь выпить?

— Боже, да.

— У меня есть красное вино, которое тебе понравится.

Он уходит на кухню, а я продолжаю все рассматривать в поисках чего-нибудь. Я не знаю, что именно ищу. Может, что-то обо мне. О нас. Что-то настоящее и знакомое.

Я обнаруживаю это на стене противоположной окнам. Поначалу, я не понимаю на что смотрю, но потом меня озаряет – это маски! Две. На расстоянии, кажется, будто это две стандартные маски, выражающие комедию и трагедию, которые есть дома у многих актеров, но при повторном рассмотрении мое дыхание сбивается. Это не комедия и не трагедия. Это сила и уязвимость. Те же маски, что мы использовали в школе. Те же, с которыми у нас обоих были проблемы.

— Я уговорил Эрику отдать их мне. — Я поворачиваюсь и вижу его в нескольких шагах от меня, в каждой руке у него по бокалу вина. — Я купил ей целый новый сет масок в Италии.

Он протягивает мне бокал, и я делаю глоток.

— Зачем они тебе? В смысле, ты же провалил то задание. Эрика на несколько недель исключила тебя из класса.

— Да, но только потому, что она ожидала от меня большего. Мне самому потребовалось много времени, чтобы я сам захотел от себя большего. Чтобы понять, что быть уязвимым – значит иметь гораздо больше сил, чем быть замкнутым и угрюмым. — Он делает шаг вперед, я же в свою очередь делаю еще один огромный глоток вина, пытаясь не смотреть на него. — Каждый раз, когда я смотрю на эти маски, они напоминают мне об этом, как и когда я смотрю на тебя, но тебя не было долгое время рядом, и маски служили хорошей заменой.

Я не отвожу взгляд от масок, но чувствую его пристальный взгляд на себе. Когда я снова прикладываюсь к бокалу, я понимаю, что вина в нем почти не осталось. Мне нужно притормозить, иначе я напьюсь и натворю таких дел, о которых потом пожалею.

Я чувствую прикосновение теплых пальцев на запястье, он стоит прямо за мной, его дыхание обдает теплом мою шею.

— Я хочу кое-что тебе дать.

Он берет меня за руку и ведет к огромному книжному шкафу. Его ладонь влажная, отчего я начинаю гадать, в чем же причина его тревоги.

Он ставит наши бокалы на столик, и когда он берет меня за руку, клянусь, я чувствую, как он дрожит.

— Кэсси, я очень долго заставлял тебя гадать о том, что творится у меня в голове и что я чувствую. Я не хочу, чтобы когда-нибудь тебе пришлось снова это делать. Так что с этого момента, я буду давать тебе ответы на все твои вопросы. Абсолютно все.

Он открывает дверь и жестом указывает на ряды книг.

— Ты хочешь знать мои мотивы, почему я заставил пройти тебя через все то дерьмо в школе? Все здесь. Каждая дебильная мысль и плохое решение. Каждый раз, когда я разбивал наши сердца, пытаясь избежать боли. Прочти их, если хочешь. Или сожги. Тебе выбирать.

Я вглядываюсь в корешки книг. Даты. Года. Целые ряды дневников, начиная с его школьный времен. Некоторые годы умещены в один том, другие – в несколько. Год, в который мы познакомились, уместился в целых пять томов. Ну, ничего удивительного.

Я беру последний экземпляр того года и открываю на случайной странице.

18 ноября

Сегодня она впервые сделала мне минет. И… Господи… меня все еще трясет. Я никак не могу выкинуть ее образ из моей головы. Она так хотела мне угодить. Была такой доверчивой.

Такой красивой.

Я не могу справляться с этим.

Совсем скоро она поймет, что я не подхожу ей и уйдет. Уничтожит меня.

Каждая клеточка моего мозга говорит мне бежать, пока можно. Бежать так далеко и быстро, чтобы она никогда не нашла меня. Забыть, что такая идеальная девушка, как она вообще существует.

Но какая-то часть меня верит, что я справлюсь с этим. Что я способен распахнуть свою грудь и просто отдать ей свое сердце, словно это не убьет меня.

Это очевидно психически ненормально.

Я поднимаю голову, шокированная глубинной написанного им. Он наблюдает за мной. Оценивает мою реакцию. Он даже не обращает внимания на мой скептицизм.

— Я ответственен за все, что сделал, — говорит он. — потому что хоть я и не могу ничего изменить, я сожалею об этом. Я подумал, что после того, как ты прочтешь это, возможно… я не знаю. Это поможет как-то.

Я в этом не уверена.

Я начинаю снова читать.

  4 декабря

02:48 ночи – Она не отвечает. Она позвонила среди ночи, чтобы по-разному обозвать меня, и теперь она НЕ БЕРЕТ СВОЙ ГРЕБАНЫЙ ТЕЛЕФОН?!

03:36 ночи – Я не могу перестать думать о том, как она плачет. Она казалась такой потерянной. И это я с ней сделал. Я.

Какой же я прекрасный человек!

Как бы сильно я ни боялся, что она сделает мне больно, я боюсь, что я сам сделаю ей больнее.

Так что теперь я стою перед выбором – стать мужиком и быть тем парнем, которого она заслуживает, или убраться к черту, пока для нас двоих еще есть шанс не испытать боли.

Да. Что уж тут думать! Это все равно что спросить кого-то, как он хочет умереть: утонув или от удара током.

Как бы то ни было, ты все равно умрешь.

11:18 утра – Она только что ушла. Я все еще чувствую ее запах. Блин, я люблю ее запах. Мне хочется утонуть в нем.

Она спала, когда я вернулся домой с пробежки. Она так идеальна в моей постели.

В первые три секунды меня охватил внезапный испуг, когда я подумал, что она прочла мой ежедневник, но я быстро осознал, что, если бы она прочла, то не была бы все еще здесь, не говоря уже о том, что она спит. Она бы наконец-то увидела, каким уровнем неуравновешенности обременена и бросилась бы наутек. И я бы не стал винить ее.

Но нет, она в очередной раз доказала, что она не такая, как другие. Заставила меня понять, что она заслуживает гораздо большего, чем я ей даю.

Я хочу быть лучшим человеком. Лучшим парнем.

Не налажай, Холт. Серьезно. Если ты налажаешь, я никогда не прощу тебя.