Сломленная Джульетта (ЛП) - Рэйвен Лиса - Страница 19

— Блин! Кэсси…

Его слишком много, он весь напряжен. Глубинные части меня желают его больше всего. Не только мое тело. Это нечто большее. Некоторые частички вспыхивают. Другие тают. Поток химии и катастрофы, то же неконтролируемое желание, которое постоянно сводит нас вместе.

Раздается сигнал машины. Он замирает и пытается отдышаться, прижимаясь к моей шее, в то время как его мышцы под моими руками медленно расслабляются.

— Наверно, тебе стоило ответить на последний вопрос «Да», — говорит он, его губы у моей шеи.

Когда он опускает меня на ноги, я едва могу стоять.

— Наверно.

Он поднимает с пола свои дневники и мою сумку, потом открывает дверь и спускается вниз, провожая меня к такси, стоящему в ожидании.

Когда я оказываюсь внутри, он наклоняется и нежно целует меня в губы.

— Спасибо, что дала мне…

Я улыбаюсь.

— Я не …

— …шанс. — Он улыбается и целует меня снова.

— А ты об этом. Спасибо, что угодил мне.

— Ох, я не совсем…

— Мы могли бы заниматься этим всю ночь.

— Это что предложение? Я могу отослать таксиста и отвезти тебя обратно наверх.

Я улыбаюсь.

— Доброй ночи, Итан.

Он целует меня еще раз, но уже медленнее. Я почти забыла, почему должна уйти.

— Доброй. Я позвоню тебе завтра.

Он закрывает дверь, и такси отъезжает.

Когда я оказываюсь в своей квартире и плюхаюсь на кровать, я все еще чувствую его прикосновения на своем теле. Я выключаю свет и раздеваюсь, позволяя своим рукам ласкать себя, желая закончить то, что он начал, иначе я не смогу уснуть.

Сама того не замечая, я закрываю глаза и представляю его. Из всех многочисленных героев и лиц, которые я видела в последние годы, самым ясным выражением лица в моей памяти остается образ того, как он касается меня. Его изумленное лицо, когда он доставляет мне удовольствие.

То самое лицо я представляю себе сейчас под закрытыми веками. Я представляю, что мои руки – это его, и когда я вскрикиваю в своей темной комнате, мне приходится сдержаться, чтобы не произнести его имя.

Я уже практически сплю, когда на телефон приходит сообщение.

Ты сейчас трогаешь себя и думаешь обо мне?

Я смеюсь. Он всегда знал меня слишком хорошо.

– Нет.

– Я тоже. Определенно не делаю это уже второй раз.

– Слишком много информации.

– Правда? Я могу поподробнее расписать, если хочешь.

– Кончай уже.

– Кончим вместе. Поставь свой телефон на вибро и я заэсэмэсю тебя по полной.

Мой смех отдается слишком громким эхом в моей тихой комнате, и я понимаю, что это случается впервые за очень долгое время.

– Спокойной ночи, Итан.

– Спокойной ночи, Кэсси.

Я уже было убираю телефон, когда приходит еще одно сообщение.

– На самом деле, я очень хочу сказать, что люблю тебя, но не стану. Как же сложно «не спешить», да? (Пожалуйста, только не ставь судебный запрет).

Он добавляет в конце смайлик, и я прыскаю от смеха.  Я жду еще немного и только, когда удостоверяюсь, что мы закончили, сворачиваюсь калачиком на кровати. Его дневники лежат на прикроватном столике, отливая серым цветом в свете полумрака.

Я осознаю, что они вероятнее всего, вызовут больше вопросов, чем ответов, но думаю, в этих страницах я смогу найти своего рода заключение. Если мы собираемся дать нашим отношениям еще один шанс, я знаю, что должна найти причину, чтобы простить его.

Проблема в том, что бо́льшую часть времени я практиковала ненависть к нему, чем любовь.

ОБНАДЕЖИВАЮЩЕЕ БЕЗРАЗЛИЧИЕ

Шесть лет назад

Округ Вестчестер, Нью-Йорк

Гроув

Две недели.

Мы уже не разговариваем целых две недели. Две недели, в течение которых каждый взгляд был сделан украдкой и мимолетно. Я не могу сказать, что его влияние на меня уменьшилось, но я определенно лучше стала игнорировать его.

И лишь в моменты, когда мне приходится смотреть на него, мое самообладание пошатывается. Когда он стоит перед всей группой и выступает, глубинный магнетизм, притягивающий меня к нему, набирает обороты и пытается разрушить мою решимость.

Это один из тех долгих, сюрреалистичных моментов, когда все мои мысли лишь о том, мое желание сильно́ настолько, что чугунное железо вокруг моего сердца грозится прогнуться.

Но затем я взываю к чувству горечи и в один миг гнев перевоплощается в мое утешение. Это позволяет потоку страсти улетучится подобно мутной воде в ванне.

Его выступления все также неизменно хороши, но я закатываю глаза, когда он продолжает сдерживаться, укрывая внутри себя эти несколько хрупких частичек себя, не позволяя им ни засиять, ни разбиться.

Когда он заканчивает, я хлопаю ему вместе со всеми, но аплодирую я больше его самообольщению, нежели выступлению.

Браво, что снова сфальшивил, Итан.

Ты – идеальная копия того, кого, как мне казалось, я любила.

Мы громко поем. Кружимся и танцуем после того, как выкурили порцию домашней травки Лукаса. До начала занятия еще полчаса, чему я только рада, потому что так сильно я не смеялась уже давно и мне не хочется, чтобы это заканчивалось.

Не понимаю как, но я знаю наизусть слова песни «Не могу оторвать от тебя взгляд». Мы все знаем.

Наше поведение несносно и неуместно, но хоть какая-то часть тяжести в моей груди, которая была там со дня нашего расставания, наконец-то, уменьшается.

Миранда толкает меня к Джеку. Он ловит меня и передает Лукасу. Айя обнимает нас обоих и гладит меня по волосам. Лукас зовет Коннора и потом бросает меня к нему в объятия. Коннор смеется, теряя равновесие и мы оказываемся на полу. Все смеются. Коннор обнимает меня, и пока я смеюсь вместе с ним, его улыбка постепенно сходит с его лица подобно краске с холста.

Он пристально смотрит на меня, и не успеваю я опомниться, как уже тоже не смеюсь. Его лицо слишком близко. Его выражение лица просит слишком о многом, словно бы напевая о том, что я слишком хороша, чтобы быть правдой.

Долгие секунды, мне кажется, что он поцелует меня, но вместо этого он откидывается на спину и прижимает меня к своей груди.  Люди танцуют и поют вокруг нас, словно мы центральное звено какого-то причудливого языческого ритуала, и хоть мне кажется, что это неправильно – находиться в такой интимной позе, я все равно не двигаюсь с места, проверяя свою реакцию. От него исходит тепло и приятный аромат, и мне нравится, как он нежно ласкает мою руку.

Но я не хочу его.

Когда Итан бросил меня, я заделала все дыры, которые он оставил во мне, бетоном. Это защищает меня от излишне сильных чувств. Да и потом – уже ничего и нет. Нет места ни для чего-то другого, ни для кого-то.

Я закрываю глаза. Все, что я вижу – это образы Итана.

Меня одолевает чувство клаустрофобии.

— Эй, ты в порядке? – Коннор обеспокоен. Я тоже.

Его голос не такой. И лицо не такое. Мне хочется находиться в объятиях другого человека. Ощущать другие стуки сердца под своей рукой.

Я встаю и пошатываясь иду к фонтанчику с водой.

Такое ощущение, что я пью целую вечность, а затем просто позволяю воде стекать по моим губам и языку. Я чувствую обезвоженность.

— Кэсси? — Коннор оказывается рядом, весь такой заботливый и милый. Совсем не такой как Итан. — Ты как?

Я киваю и пытаюсь улыбнуться.

— Да, все нормально. Наверно, просто небольшое головокружение.

Нет, это еще легко сказано. У меня полномасштабное эмоциональная потеря ориентира. Внутри меня все полностью перевернулось. С ног наголову и наизнанку.

Мне ненавистно то, как я неправильно ощущаю себя без ''него''.

Я позволяю Коннору обнять меня и проводить в класс. Я позволяю Итану увидеть, как он обнимает меня, когда мы заходим. Я позволяю себе улыбнуться, когда лицо Итана трансформируется в грозовую тучу из самых темных измерений.