Мажор. Недетские игры (СИ) - Белова Дарья - Страница 9

Я вообще боюсь заглядывать даже в следующий день.

И больше всего из-за Стаса. Сегодня я для него лисица, а завтра обычный фонарный столб. Пройдет мимо и не заметит. Ведь раньше не замечал, сейчас же своими опьяняющими поцелуями кожу стирает.

Я с каждой проведенной с ним минутой увязаю в Аверине как в мягком пластилине.

Его равнодушие меня убьет.

Хуже нее может быть только, если он влюбится в какую-нибудь девчонку. Не в меня.

– Ну, что задумалась? – спрашивает папа.

Промакиваю салфеткой губы, глаза на мокром месте. Кажется, и голос будет дрожать, стоит мне открыть рот и спросить его.

– Кто такой Аверин Андрей? Что он такого сделал, что ты… ненавидишь его?

«И его сына», – просится с языка.

Отец прочищает горло, отставляет тарелку, хотя она полна еды.

Меня к стулу пригвождает его неторопливый взгляд.

Зря я спросила, проще было бы погуглить.

– Зачем тебе такая информация? – голос спокойный. И ничего внешне не говорит о том, что отец недоволен или, упаси боже, взбешен. Но это так, – и я его не ненавижу. Здесь другое.

– Тогда расскажи, – упрямо смотрю прямо в глаза, – в конце концов, я будущий юрист.

Воздух пропитывается нашим напряжением и становится гуще. Никогда не разговаривала с отцом так.

Тело окаменело, даже кровь перестала течь. Лишь сердце гулко отзывается в организме, будто у меня выжгли все органы. Внутри пустота.

– Аверин один из тех, для кого деньги важнее человеческой жизни, чести, достоинства. Ему важен только статус, власть, связи. Он пойдет по головам, если зацепится за очередную выгоду для себя.

Шумно сглатываю и не имею права отвести взгляда от отца. Это будет означать мое поражение.

Глаза папы становятся почти прозрачными, когда он это говорит, и внушают неподдельный ужас.

Не знаю, какой отец на работе и с подчиненными, но я сейчас явно ощутила его неприязнь ко всему, что касается несправедливости и подлости. Именно такой Аверина старший, да?

– Несколько лет назад было громкое дело, – продолжает, увидев, что я стойко приняла информацию, – один человек продавал синтетику подросткам. Столько парней и девчонок он подсадил, которые впоследствии скончались. Было собрано много улик и свидетельских показаний. Но Аверин получил очень хорошие деньги, чтобы своему подследственному выбить минимальный срок.

И так скудный аппетит пропадает. Не хочется ни есть, ни пить. Не могу представить, каким циником надо быть, чтобы наплевать на жизни людей в угоду деньгам.

Мне это чуждо, я воспитана на совсем других идеалах.

– Я, может, был груб, ты меня прости, – извиняется папа, а я его голос слышу отдаленно.

Уныло киваю.

Представить, что Стас такой же, как и его отец, не получается. Хоть у меня и мурашки по спине пробежали от истории.

– Поэтому очень прошу, держись от сына Аверина подальше.

– Но с чего ты взял, что Стас такой?

Голос низкий и хриплый, словно я кричала на морозе дни напролет. Горло стягивается удушливой волной. Вдыхаю и чувствую открытые раны на гортани, как острыми ногтями провели.

– Саша, Саша. Я работаю с людьми. Разными. Я по глазам могу уже определить, кто какой человек. И редко ошибаюсь.

– Но ты видел его всего лишь секунду!

Хочется открыто и яростно протестовать. Ударить кулаком по стулу, например.

Мне почему-то важно услышать от отца какую-то нейтральную фразу. Что-то типа: «Я могу ошибаться» или: «Не всегда сын продолжение своего отца». Такую банальную хрень, в которую я обязательно поверю.

Отец горько вздыхает, и я понимаю, что тема тяжелая для него. Папа четко соблюдает закон и чтит его.

– Ну что мы все о грустном? Расскажи лучше, как дела в институте, – резко переводит тему, улыбается и возвращается к еде.

Я также выдавливаю из себя улыбку и рассказываю какие-то мелочи с учебы.

Не имею представления, как так получилось – переключить часть себя и показать отцу, что мое банальное любопытство удовлетворено. Потому что другая часть меня трясется в непонятной до этого дня истерике.

Как только вбегаю в комнату, захлопываю дверь и прислоняюсь к ней спиной. Опускаюсь на корточки и прикрываю лицо руками.

Дышать тяжело, на грудь камень опустили и сверху потоптались.

Может, нежелание Стаса говорить о семье объясняется такими поступками своего отца? Или Аверин вообще не в курсе его дел?

И как мне вести теперь себя с мажором? Не могу же приказать своему сердцу не стучать так громко, когда Стас рядом. Или полностью его игнорировать, стоит ему позвать меня.

Спать ложусь с тяжелой головой. Мысли облепили меня и не давали погрузиться в сон. Болезненная усталость сбивала с ног, а вот мозг отчаянно искал ответы на вопросы.

Ну не спрашивать же у Аверина в самом деле: «Эй, а как ты относишься к тому, что твой отец выгораживал наркоторговца, у которого за плечами несколько подростков, умершие от его дури?».

Бред.

Утром, как и ожидалось, еле соскребаю себя с кровати. Водитель отца отвозит меня в институт, и все пары я тупо пялюсь на пустую тетрадь, где должен быть конспект лекции.

Глава 10. Саша

Глава 10. Саша

С чего ты решил, что я вот так просто сяду и поеду вместе с тобой куда-то?

(Саша)

Из института выхожу напряженной. Смотрю по сторонам и вижу Стаса. В окружении нескольких девчонок.

Компания о чем-то громко разговаривает, а у меня изнутри волны гнева поднимаются как песок со дна моря. Ревность топит, бьет и ломает все суставы.

То, что Аверин не принадлежит мне, и мы даже не встречаемся, сейчас не имеет никакого значения. Важно только то, что мажор на моих глазах флиртует с какими-то… клушами.

Одна блондинка, другая брюнетка. Ну, и рыжая. Виа гра, блин.

Стас с ними такой милый, улыбается обворожительно, что я сцепляю зубы и скриплю ими от злости.

Ноги сами ведут меня к его машине. Походка ничуть не модельная, я слышу каждый глухой удар. Или так стучит мое сердце?

– Зайка, сегодня не получится встретиться, – Аверин с нежностью смотрит на этого зайца и вновь улыбается.

– Стас, ты, вообще-то, обещал, – томно отвечает.

Бесит!

Как вилы в тело загоняют.

Он собирался с ней встречаться? Для чего?

Аверин ловит мой гневный взгляд, и его улыбка сходит. Медленно, миллиметр за миллиметром. Глаза темнеют. Я погружаюсь в водоворот ощущений. От смущения до раздражения.

– Привет. Лисица.

Мажор вернулся. Вновь эта наигранность и хамство. Даже развязность. Словно не было между нами ничего.

А мне и правда на какое-то время показалось, что Аверин другой. Не такой, каким хочет казаться.

– Привет, – смято шепчу.

Глазами въедаюсь в окружающих Стаса девиц. Они красивее меня, выше. Наверняка с мажором у них больше общего.

Я не знаю, хочу ли, чтобы они ушли или лучше самой уйти. В разные стороны кидает. Но мы в такой сильной сцепке взглядами с Авериным, что физически не могу пошевелиться.

Жаром обдает, одежда жжется. Длинный шарф кажется таким неуместным, некрасивым. И куртка… Снять незамедлительно хочется. Волосы треплет ветер, и они то и дело неприятно хлещут по лицу.

– Опять к отцу в прокуратуру? – колюче спрашивает.

Облизываю на холоде губы, совсем не думая о том, что они обветрятся. Аверин следит за моими движениями, и, кажется, на мгновение становится камнем.

Повторяет за мной. Также облизывает губы и оставляет их приоткрытыми.

Его глаза как два колодца, без дна. С темной, густой мутью.

Удушливая волна закручивает меня с головы до ног. Мы пялимся друг на друга и вспоминаем дикий поцелуй на лестнице у моего дома.

Черт, и не вырвать уже этот поцелуй из своей памяти.

– Ну, садись, подвезу, – голос не выражает ничего. Задевает и заставляет сердце завыть.

– Спасибо, доберусь самостоятельно. Я вижу, у тебя дела.

– Не глупи, лисица.

Шаг на меня.

Аверина становится много вокруг. Без просветов.