Кодекс дуэлянта. Книга 2 (СИ) - Волков Тим - Страница 32

Однако модификация выльется мне в кругленькую сумму. Не дешевое это увлечение прокачивать пистолеты. А для этого нужно кое-что сделать.

Продать камни. Много камней. Хвала клехам — артефакты имеются. Купить на вырученные деньги «жар-птицу» — очень редкий боевой артефакт. И отдать его вместе с оружием и еще одной кругленькой суммой Пузырю. Модификация такого уровня прокачает пистолеты до очень высокого уровня — когда-то я даже помыслить о таком не мог. И уже с этим оружием можно вступать в схватку с противником.

Я был практически уверен, что если у меня будет в раках «лилит» с модернизацией «жар-птицей», то я смогу противостоять такому мощному противнику.

Однако есть загвоздка. Причем на самом первом пункте моего прекрасного плана. Чтобы продать камни нужна лицензия. И ее нужно получить. Причем не так-то просто это будет сделать.

Есть Иванов — тот, кто выдает лицензии на продажу. Он готов мне дать ее. При условии, что я смогу каким-то образом организовать ему перевод на другую должность, на которой сидит сейчас мой друг, глава рода арахнидов Кривощекин.

Кривощекин пошел мне на встречу и готов уступить свою должность. Но уходить в пустоту он не хочет. Ему интересна должность Дорошевича.

А вот тот никуда уходить не хочет.

Вот такая вот закрученная ситуация. И ее нужно срочно распутать и решить. И желательно так, чтобы никого не убивать. Потому что просто так убить Дорошевича едва ли получится — он важная шишка и глава рода. Проблемы потом ждут меня большие. И циферблат, отсчитывающий часы до моей смерти, не дойдет до нуля — первым меня придушит войско Дорошевича.

Поэтому все должно быть гладко.

Я помнил, что рассказывал Кривощекин про Дорошевича. Хитрый человек. Злой. Игрок. Имеет связи. Конечно же просто так пойти на то, чтобы уйти со своей достаточно высокой должности он не согласится. Об этом даже и речи не может быть. Но это как-то нужно провернуть.

И у меня была одна идея. Чертовски опасная. Но все же привлекательная.

Я почувствовал азарт, какой давно уже не испытывал. В свои первые дуэли я ощущал этот прилив чувств, когда все видишь максимально четко, словно все датчики восприятия выкрутили на максимум.

Кривощекин говорил, чтобы я не связывался с Дорошевичем. А тем более не играл с ним. Потому что те, кто с ним играют, обычно заканчивают печально — наутро плавают бездыханные в реке.

Я тоже когда-то играл, было такое. И до сих пор помнил магию карт, которые притягивали, манили, сводили с ума. Но я вовремя завязал. Теперь же хотел вновь окунуться в это.

Приняв душ, я переоделся в строгий костюм. Потом, подумав, решил накинуть что-то среднее, чтобы не привлекать к себе внимания. Накинул темные джинсы, белую рубашку и клетчатый пиджак.

Потом подошел к сейфу, достал оттуда пару пачек денег, которые выручил за продажу камней. Это были последние деньги — много ушло на бал и прочие дела. Положил деньги в карман.

Настала пора сделать ставки. Причем ставки самые высокие.

Я отправляться туда, откуда мало кто возвращался.

Глава 17

Питейное заведение, куда я направлялся, располагалось у самой набережной. И судя по тому, что об этом доме рассказывал Кривощекин, местным посетителям было не трудно таскать должников, чтобы топить потом их в реке.

Место и в самом деле неуютное, от него так и несет мертвечиной. Такие заведения я знаю, приходилось в силу своей профессии наведываться в такие, но я старался все же избегать их, предпочитая все же великосветские мероприятия.

Меня пустили внутрь неохотно, долго осматривали охранники, уделяя особое внимания карманам.

— Поиграть хочу, — ответил я, демонстрируя пачку денег.

И только после этого охранник отошел в сторону, разрешая мне пройти.

Внутри было мрачно, накурено так, что сизый туман стелился ровным слоем почти до половины комнаты. Несколько столов располагалось по углам заведения, у дальней стены виднелся бар. Я направился туда.

Сразу окунаться в игру глупо. Сначала нужно оглядеться. Впрочем, Дорошевича я увидел сразу же. Не узнать его было невозможно. Грузный, в синем пиджаке, испачканном в меле, с потертыми локтями, он сидел за центральным столом и остервенело швырял карты на стол. Движения были резкими, крепкими, от чего карты, каждый раз падая, издавали сухой щелчок, словно били кнутом.

Дорошевич говорил громко, звонко, его голос гремел над столом, сотрясая стаканы и керосиновые лампы.

— Чего надо? — спросил бармен, заставляя меня оглянуться на него.

— Водки, — ответил я, быстро бросив взгляд на бар.

Выбора там особого не было.

Бармен кивнул, словно получил верный ответ, налил рюмку, получил за это серебряный, отошел. Я взял рюмку, но пить не спешил. Продолжил наблюдение.

За мной тоже наблюдали, я это почувствовал сразу же. Оно и понятно. Новички тут всегда в особом внимании. Краем глаза я обратил внимание, что обо мне доложили и Дорошевичу. Едва ли он меня знал, но все же как бы невзначай обернулся.

— Сережа, водочки нам принеси! — крикнул он, обращаясь к бармену.

Но его въедливый взгляд смотрел при этом все время на меня. Мне стало неприятно, словно слизняк прополз по телу. Дорошевича я интересовал лишь как потенциальный противник, кого можно обобрать как липку. От взгляда не ускользнул и выпуклый мой карман, в котором лежали деньги.

Удовлетворенный увиденным, Дорошевич отвернулся и вновь вернулся в игру.

А вот теперь и можно и сыграть.

Выпив водки, я подошел к крайнему столу.

— Игра? — спросил я, оглядывая сидящих.

Те кивнули.

Я сел. Сейчас нужно держаться хитро — первый кон сдать, второй тоже. Потом выиграть. Дальше — смотреть на реакцию. Главное — привлечь внимание к себе, показать, что не такой я хороший игрок. Уверен, Дорошевичу сейчас докладывают о каждом моем шаге.

Первый кон я уверен продул. Второй начал с неправильной ставки, поспешил на раздаче и ожидаемой слил и второй раунд. На третий вроде бы как собрался. Театрально демонстрируя напряжение и работу ума, я обставил на ставках молодого гусара, следом за ним отправил пьяного коллежского регистратора и старика. Остался в дуэли с каким-то чиновником средней руки. Подловил его на блефе и выиграл.

Толпа оживилась.

— Еще партейку? — предложил гусар, желая отыграться.

— Роман Николаевич, ну что вы парня мелочными своими ставками тревожите? — вдруг раздался раскатистый голос. — Вы разве не видите, что фортуна сейчас на его стороне?

Я обернулся. Дорошевич улыбался. Гусар, к которому он обратился, сразу же сник и замолчал.

— Молодой человек, давайте к нам за стол, — предложил Дорошевич. — Я вижу, вы хорошо играете.

— Если вы будете не против, — ответил я, пересаживаясь.

За столом, помимо Дорошевича, сидело еще трое. По левую руку от меня лысый старик, похожий на Кощея из сказок, по правую — жирный боров и хмурый солдат. Возле самого Дорошевича крутилась пышногрудая красотка.

— Я вас сразу приметил, — произнес Дорошевич. — Едва вы вошли — я сразу понял, что удачливый парень к нам пожаловал!

Раздались сдержанные смешки.

— Я Клим Климыч, — представился Дорошевич.

— Александр Константинович, — ответил я.

— Саша, прекрасно! Давайте с вами сыграем?

Раздали первый кон. Я не сомневался, что выиграю его — не потому, что умел играть, а потому что главный шулер желал, чтобы я выиграл. Известная и старая уловка: поманить вкусом победы и легких денег, вскружить голову, затмить холодный разум.

Поэтому я не старался поддаться или напротив, всех перехитрить. Признаться, даже не следил особо за игрой. Сейчас важнее было другое — считать всех. Уверен, что и Дорошевич сейчас меня считывал, пытаясь понять, как я реагирую на разные карты, чтобы потом, когда пойдет уже серьёзная, понять, что у меня на руках.

Кощея и Борова считать было легко. Они живо реагировали на хорошие карты, хмурились на плохие, и чесали носы или уши, если блефовали. Солдата прочитать было сложней, но и у него я выявил две едва заметные реакции на карту.