Неожиданный наследник (СИ) - Яманов Александр - Страница 11

Чуть позже я заметил на руках учителя танцев характерные мозоли, выдающие в их обладателе любителя помахать шпагой. Подобные вещи не удивительны для третьего гостя. Но для манерного и напудренного танцовщика?

— Алонсо Хименес де Кесада, — самостоятельно представился очередной персонаж, — Буду учить вас владеть шпагой и другим оружием.

Испанец был чуть выше среднего роста. Его лицо выделялось резкими чертами и пронзительным взглядом голубых глаз. Также обращали на себя внимание мощные запястья, которые не могли скрыть даже кружева на рукавах камзола. Алонсо являлся единственным из присутствующих, кто носил штаны и высокие, но явно мягкие сапоги. Остальные предпочитали кюлоты и туфли с пряжками.

Меня тоже обрядили в сей необычный наряд, вызывающий постоянное неудобство. Нет, штаны еще, куда ни шло. Разве что немного мёрзнут щиколотки, облаченные в лёгкие чулки. Во дворце обычно топят хорошо, но на улице достаточно прохладно. Мне хватило езды в карете, чтобы понять неприспособленность данного одеяния для русской погоды. Но мёрзнуть, мне не привыкать. А вот узкие туфли и плотно облегающий камзол изрядно раздражали. Надо будет при первой возможности облачиться в наряд, который носит испанец. Только здесь правила устанавливает Панин, потому приходиться терпеть.

После появления новых учителей мой день стал насыщенным до предела. Утром шли занятия с де Кесада. Далее я оказывался в ежовых рукавицах Бакмейстера, решившего учить меня изъясняться сразу на двух языках. Хорошо, что Логин Иванович разбавлял глаголы и склонения астрономией. Иначе я бы просто сошёл с ума.

Затем был обед с Паниным и присоединившимся к нам Щербатовым. А потом наступало время Румовского. До полудня Степан Яковлевич преподавал в университете, что просто замечательно. Иначе он целый день пичкал бы меня арифметическими задачами и формулами. Это хорошо, что я и сам люблю математику, а уроки географии слушал, раскрыв рот. Нет, часть данного предмета мне известна. Вот только во времена Майора картина мира сильно отличалась от нынешних лет.

Послеобеденную часть моих занятий поделили сразу три наставника. Панин и Щербатов обычно преподавали вместе. Вернее, оба вельможи находились в комнате и внимательно слушали уроки друг друга. Но ни разу граф не поправил или добавил чего-то к объяснениям князя и наоборот. Ситуация выглядела презабавно, так как даже я замечал, что наставники весьма критически относятся к некоторым речам оппонента.

Легче и одновременно труднее всего было на уроках танцев. Француз оказался весьма терпеливым наставником и ни разу не позволили себе даже намёка на недовольство. Я же в первое время с трудом понимал, чего от меня хотят. От того и возникало недопонимание с нарастающей боязнью опозориться. Ведь меня могли пригласить на танец, и произошёл бы откровенный конфуз. Но месье Поль вовремя догадался расспросить о причинах моих волнений и сразу же успокоил. По его словам ближайшие танцы мне светят в лучшем случае через несколько месяцев. Оно и к лучшему. Постепенно у меня начали получаться все эти па и пируэты. Хотя, мне казалось, что я выгляжу, будто корова на льду. Это была одна из присказок Майора. Знать бы чего она значила.

В таком виде прошло две недели, буквально лишившие меня физических сил. Уже не шло речи об утренней зарядке. Попробуйте, позанимайтесь, когда у тебя с вечера болят ноги, которые периодически сводит судорогой. А рано утром тебя начинают истязать по новой, вручив тяжёлую палку, изображающую шпагу. Руки начинают неметь уже через полчаса. Спустя час они просто отваливаются, а за обедом я не могу держать даже ложку.

Но постепенно всё утряслось. Благо француз и Щербатов занимались со мной не каждый день. Испанец начал давать мне более лёгкие упражнения, тренируя стойку и работу ног. Занятия давались мне тяжело, но я терпел. А потом боль начала уходить и на её место пришла просто тяжесть в натруженных конечностях.

И тут вдруг объявление Никиты Ивановича о предстоящем через пять дней приёме. При этом занятия никто не отменял. Но меня буквально атаковал портной с двумя помощниками. Оказывается, появиться на столь важном вечере в моей нынешней одежде — позор и урон чести. Вот и приходилось терпеть все эти примерки и ушивки, иногда прямо за очередным наставлением Панина.

— Государственное устройство Российской империи требует скорейшего реформирования, — вещал граф, а помощник портного в этот момент помогал мне надеть очередной камзол, — Само самодержавие является наиболее подходящей формой правления для нашей державы. Но определённые несуразности начинаются при работе коллегий и Сената. Часто исполнители воли Её Величества действуют врознь с законодателями. А ещё есть мелкие чиновники и губернские канцелярии, часто искажающие или не выполняющие указы. Иногда просто по глупости или незнанию. Но бывает и преднамеренное вредительство, вызванное корыстными запросами чернильных душ.

— Ай, — я чуть ли не подпрыгнул от боли в спине, меня неосторожно ткнул перепугавшийся подмастерье.

Панин тоже вздрогнул от неожиданности, а затем нехорошо посмотрел на бледного парня. Надо его спасть, а то ведь дадут розг или накажут иначе.

— Никита Иванович, а кто, по-вашему, мешает реформам? Вы и князь рассказывали, что при Петре Великом, происходили поистине грандиозные события. И они были вызваны необходимостью реформирования государства.

Граф аж расцвёл от удовольствия, позабыв о провинившемся портняжке. Данную тему он любил и после окончания уроков всегда спорил со Щербатовым. Я в их беседе пока ничего не понимал.

— В те временя дворянство, ещё не распустилось и не обленилось, — в устах сибарита Панина подобное заявление выглядело забавно, — Знать прекрасно понимала необходимость преобразований. Россия сильно отставала от своих врагов, потому реформы и имели успех. А сейчас мы почиваем на лаврах. Европа же не стоит на месте и продолжает развиваться. И преобразование в области управления государством не менее важно, нежели наличие сильной армии и флота.

Насколько я понял, Никита Иванович являлся завзятым поклонником Пруссии. По крайней мере, об этом ему пенял Михаил Михайлович. Нет, беседы и споры проходили вполне мирно. Ещё и на необычном языке с примесью непонятных мне выражений, латинских и французских слов. Позже я узнал, что подобный вариант споров принято называть пикировкой. Всё происходило чинно и благородно, но перемежаемое неожиданными уколами.

Князь журил своего собеседника за преклонение перед пруссаками, коих искренне недолюбливал. В свою очередь граф намекал на излишний консерватизм Щербатова, переходящий в мракобесие. Мол, зачем исступлённо ратовать за прежние порядки, свойственные русскому обществу, разрушенные при Петре Великом? Ведь никто не отрицает положительного влияние реформ брата моего прадеда. При нём Россия не только добилась весомых успехов на полях сражений, но и стала полноценной европейской державой. Михаил Михайлович с последним утверждением вроде соглашался, но в его поведении была толика неискренности.

Ещё оба вельможи ратовали за постепенное ограничение самодержавия. Панин больше напирал на обуздание чиновничьего произвола, способного похоронить любые благие начинания императрицы. По его мнению, нужно постепенно вводить парламентскую систему, но при этом сохранить весьма жёсткое государственное устройство. А в это самое собрание необходимо избирать представителей всех сословий. Также Никита Иванович попрекал Щербатова, являющего поклонником английского строя. По его мнению, нельзя допускать дополнительных вольностей для дворянства, передав им право определять политику. Всё может закончиться плохо и Россия быстро превратиться в одряхлевшую Польшу, которую сейчас не бьёт только ленивый. Михаил Михайлович в данном вопросе быстро терял свойственное ему спокойствие и ироничность, начиная с жаром отстаивать своё мнение. Мол, именно русское дворянство способно привести империю к подлинному величию и сразу пенял оппоненту за благоговение перед немцами.