Авиатор: назад в СССР 11 (СИ) - Дорин Михаил - Страница 44

Влюблённые пары скромно держатся за ручку, оглядываясь по сторонам. Дети на велосипедах, радостно улыбаясь, дрифтуют среди прогуливающихся. Все места на лавочках заняты молодёжью или более старшим поколением. Кругом веселье, танцевальные ритмы и аромат цветов, смешавшийся с потрясающим запахом сладкой ваты и пончиков. Мимо палатки с чудесной выпечкой пройти невозможно. Даже Вера не удержалась и взяла два пончика.

— Как у тебя на работе дела? — спросил я, когда мы уже шли по направлению к парку.

— Всё хорошо. Продвигаемся. Кстати, твои подсказки очень хорошо работают. Мне стыдно, что все лавры не тебе достаются.

— Ты у меня и сама очень умная. Я ж просто говорю, что сделал бы на твоём месте. Вот и всё.

Мы вошли в центральный парк, где людей было не меньше. Основное внимание всех детей занимали, конечно, аттракционы. Но не меньше их интересовали и выставленные образцы авиационной техники.

Здесь и МиГ-15, и Ан-10, и несколько вертолётов. Конечно же, «старина» Ан-2 и ещё более «возрастные» поршневые Ил-2, Як-3 и так далее. В столь авиационном городе, как Циолковск, не организовать такую выставку, просто не могли.

— Ты не переживаешь насчёт завтрашнего дня? — спросил Вера, намекая на распределение.

— Нет. У меня и Вани уже имеется договорённость. Нет оснований переживать. Завтра в школу прибывает представитель Министерства авиационной промышленности для решения всех вопросов.

— А у других как? Я за Морозова ещё переживаю. Помнишь, как он нам про жену рассказывал. Пошлют его куда-нибудь в Иркутск, а она и скажет ему, что не поедет.

— Ну ты же поедешь? — посмеялся я. — Если меня туда отправят.

— Зачем такие вопросы задаёшь⁈ — возмутилась жена. — В Иркутск, значит, в Иркутск. Там тоже можно жить и летать, правильно?

— Конечно, — ответил я, но понимал, что такое развитие событий было бы не самым лучшим.

Престижнее всего работать в конструкторском бюро. Самым желанным было попасть именно к «микояновцам».

Вера с интересом рассматривала образцы авиационной техники. А потом она остановилась и застыла перед МиГ-21. Да и мне самому было приятно смотреть на этого «красавца».

— Правда, что вы — лётчики «разговариваете» с ними? — указала Вера на самолёт.

— Да. К сожалению, ответного слова ещё не дождались, — посмеялся я. — Машину нужно уважать и любить.

— Это так здорово.

Вера подошла к МиГ-21 и аккуратно погладила его по фюзеляжу. Её глаза горели, будто она смотрит на ребёнка, который вот-вот появился на свет.

— О чём бы ты с ним поговорил? — спросила она, широко улыбнувшись. — Я вот попыталась ему пару ласковых сказать, но здравый смысл не даёт мне и слова произнести.

Я подошёл к самолёту, собрался с мыслями и тоже не сразу сообразил, что сказать. Прикоснувшись к МиГ-21, сразу погрузился в воспоминания о недавних событиях в моей жизни.

Это и первый самостоятельный вылет на данном самолёте в Белогорске. Что-то кольнуло в щеке, будто я снова испытал на себе разгерметизацию кабины на большой высоте. И это мы тоже пережили с МиГ-21.

Я провёл рукой по направлению к конусу воздухозаборника и ощутил дуновение ветра «афганца». Зачесалось плечо от воспоминаний катапультирования над территорией душманов.

И всё пронеслось в памяти очень быстро. Каждый полёт на МиГ-21, словно был заново мной пережит. Вера подошла ближе и погладила меня по плечу.

— С тобой всё хорошо?

— Знаешь, а я только сейчас понял, сколько меня связывает с этим самолётом. Кстати, какое сегодня число?

— 16 июня.

Потрясающее совпадение! В этот день почти 30 лет назад, МиГ-21 совершил первый полёт. У него сегодня день рождения.

Я выпрямился, поправил воротник рубашки и сделал полшага назад, чтобы полностью лицезреть самолёт.

— Кхм, дорогой товарищ именинник! Тебе сегодня много уже сказано слов, но теперь скажу я, — со всей серьёзностью начал я поздравлять МиГ-21.

Вера сильно удивилась, но не отвлекала меня, слушая каждое слово.

— Все тебя знают, как настоящего бойца. Ты никогда не сдавался даже в боях с более молодыми коллегами. Количество войн, которые ты прошёл, не сосчитать. И на пенсию ты, дорогой друг не собираешься, — улыбнулся я. — Здоровья тебе, дружище. С днём рождения!

Я посмотрел на Веру, которая слегка растрогалась от увиденного. Да что там она! У самого в груди невероятное чувство гордости, что довелось летать и воевать на этом самолёте.

Придя утром в школу, я не узнал коллег. В классе гробовое молчание. Кто-то ходит между столами, щёлкая пальцами. Боря сидел с закрытыми глазами, прислонившись к стене. Его губы слегка шевелились, будто молитву какую-то читает.

Иван был более спокойным. Он просто листал толстенную книгу теории реактивных двигателей. Тоже нервничает, хотя причин для этого не было.

Спустя полчаса пришёл заместитель Гурцевича по научно-методической работе Василий Филиппович Крымов, чтобы довести нам порядок волнительного процесса распределения.

— Вызываем по одному в соседний класс, где с каждым будет решаться вопрос индивидуально. Прибыли представители Министерства авиационной промышленности. У них своё виденье распределения. Многое будет зависеть от вашего желания, — объяснил Крымов, пожелал всем удачи и забрал с собой первого человека.

Им оказался Морозов. На его лице не было и тени сомнения. Он даже старался улыбаться.

— Не переживаешь? — спросил у меня Ваня.

— Нет. Зачем бы нас тогда приглашали на занятия в КБ МиГ, если потом бы могли передумать?

— Согласен. Сколько у них там лётчиков? Четыре человека осталось на фирме работать?

— Да. С народом напряжёнка. Плюс Александр Васильевич Федотов уже возрастной, — ответил я.

На фирме МиГ и правда была нехватка народу. Когда я это узнал, то был шокирован. Мне казалось, что лётчиков в этом конструкторском бюро всегда было много, а тут всего 4.

Через пятнадцать минут вернулся Морозов. Он светился от счастья, рассказывая, куда его отправят работать.

— КБ Сухого! Я изъявил желание и Гурцевич поддержал. Министерские работники не возражали. Предложили в Таганрог сначала, но я решил не отказываться от своего желания, — сказал радостный Морозов.

— А как супруга отреагирует? — тихо спросил я.

— Она высказалась «за», если получится остаться в Москве. Мировоззрение у неё немного поменялось, — ответил Николай. — Кстати, Серый ты следующий.

Я молча кивнул и вышел из кабинета. Постучавшись в соседнюю дверь, получил разрешение войти.

Стандартная ситуация с процессом распределения. Только народу сейчас передо мной не так уж и много. Гурцевич сидит слева и уже зачитывает мою биографию представителям Министерства.

— Сергей Сергеевич, куда у вас душа лежит пойти работать? — спросил у меня один из работников министерства.

На вид обыкновенный советский человек в строгом костюме. Тёмными, аккуратно уложенными, волосами. Бросается в глаза только слишком глубокая ямочка на подбородке. Он внимательно смотрел на меня, ожидая ответа на поставленный вопрос.

— Огромное желание работать в конструкторском бюро МиГ, — ответил я.

— Это хорошо. Даже замечательно, — ответил другой представитель Министерства в сером костюме. — Нам же меньше работы, верно?

— Да, Игорь Витальевич, — сказал Вениамин Григорьевич и откинулся на спинку стула. — Вот только есть проблема — никто об этом ничего не знает. Лично вы, Родин, конструкторскому бюро МиГ не нужны.

Кабинет погрузился в напряжённую тишину. Представитель Министерства Авиапрома смотрел внимательно, не сводя с меня глаз. Гурцевич вопросительно посмотрел на Вениамина Григорьевича. А третий член этой «распределительной» комиссии улыбался.

— Чего вы так на меня смотрите, Вячеслав Сергеевич? — улыбаясь спросил Вениамин Григорьевич.

Слова чиновника с ужасной ямочкой на подбородке, ставящие крест на распределении в КБ МиГ, ещё отдавались эхом в моей голове. Только не пойму, чего он такой весёлый?