Авиатор: назад в СССР 11 (СИ) - Дорин Михаил - Страница 56

Аргументировано, и предельно кратко он рассказал обо всех сильных сторонах МиГ-29М. Особо уделил внимание унификации самолёта.

— Так это получается, что перед нами не корабельный самолёт? — переспросил Ахромеев.

— Это тот же самый корабельный вариант, но в «сухопутной» версии. Мы сделали несколько образцов для наземного базирования и морского.

Дальше он показал стоящий рядом МиГ-29К, который только недавно прибыл с испытаний на тренажёре НИТКА. Можно было бы его использовать в демонстрации, но кабина была ещё старая. Да и двигатели там требовали обслуживания. Решили поберечь самолёт.

После рассказа о МиГ-29К, Меницкий пригласил Кутахова и Ахромеева посмотреть кабину. Как мы и предполагали, многофункциональные индикаторы сделали своё дело. Внешняя обёртка впечатлила больших начальников. А когда они услышали, что боевые возможности по одновременному поиску и уничтожению как морских, так и воздушных целей у МиГ-29 выше, совсем растаяли.

По лицу Самсонова было видно, что он напрягся. Да и Егор Алексеевич был задумчив. Его протеже, как минимум, был не лучше нас. Зато как говорил, что только самолёты КБ Сухого следует взять на корабль!

Кутахов спустился по стремянке к Ахромееву, и они в сопровождении Меницкого и адмирала флота подошли к нам с Иваном.

— Это лётчики-испытатели нашей фирмы. Швабрин Иван и Родин Сергей, — представили нас военным.

Кутахов прищурился и усмехнулся, пожимая мне руку.

— Как дела, сынок? — спросил он, хлопнув меня по плечу.

— Всё хорошо, товарищ главком.

— Не ожидал, но рад, что не ошибся в тебе, — ответил он и большие начальники вернулись к остальным.

Техники получили команду на подготовку самолёта, а я стал занимать место в кабине. То же самое делал и Вигучев. Начиналось самое интересное.

Георгий стал запускаться раньше меня. Он же будет и демонстрировать пилотаж первым. Так было оговорено.

Как только он начал руление, запросил запуск и я.

— Гордый, 088й, утро доброе, запуск.

— Доброе! Запуск разрешил.

Тут же в эфир вышел Сагит Байрамов.

— 088й, я Вынос. Контроль связи.

— Отлично, — ответил я и начал запуск.

Двигатель приятно загудел. Приборы включились в работу. Световая индикация теперь на верхней панели части приборной доски. Большинство аналоговых приборов размещались в центральной части. Их стрелки шли чётко и без зависаний. Информация отображалась на двух многофункциональных индикаторах. Красота!

Самолёт Вигучева поднялся в воздух, начиная программу пилотажа. Пора и мне выруливать на предварительный старт. Дядя Вася погладил консоль и показал мне поднятый вверх большой палец.

В эфире уже начал работать руководитель пилотажа от фирмы Сухого. Вигучев делал проходы над полосой, «бочку», резво уходил в набор и выполнял манёвры на малой высоте. Я всё ждал, когда он покажет «кобру». Это же настоящая авиационная эстетика!

И вот Вигучев занял нужную высоту. Прошёл левее полосы. Скорость небольшая. Резко задрал нос. Со стороны кажется, будто змея встала в предбоевую стойку. Самолёт несколько мгновений в вертикальном положении, а потом быстро выравнивается. На мой взгляд, так, как делает этот манёвр Су-27, никто не сможет.

Мой самолёт на техпосту осмотрели, и я продолжил ждать посадки Вигучева. Через несколько секунд он касается бетонной поверхности.

Я вырулил на исполнительный старт и стал ждать, когда Георгий освободит полосу.

Пора и мне взлетать. Мгновенно в голове проносится вся программа пилотажа. Маску притянул посильнее. Ещё раз проверил параметры силовой установки и всё ли в порядке в кабине.

— 088й, к взлёту готов, — доложил я.

— Разрешил, — ответил руководитель полётами.

Откидываю гашетку стартового тормоза. Выжимаю тормозной рычаг. Сразу думаю о том, что надо показать укороченный взлёт. Длина разбега должна быть не более 400 метров.

Отклоняю рычаг управления двигателями вперёд. Обороты охотно выходят на «Максимал». Нос самолёта прижимается к полосе. Я словно спринтер перед стартом стометровки! Краем глаза смотрю на приборы. Параметры в норме, значит, пора разжигать «факел». Отпускаю тормоза.

— Включились оба, — докладываю я, что двигатели по приборам вышли на форсированный режим.

Самолёт задрал нос и сорвался с места. Слегка прижало к креслу, но ненадолго. Скорость стремительно росла. Носовое колесо поднял и на 260 км/ч оторвался от полосы. Непрерывно увеличиваю угол набора. Убираю шасси и сразу выхожу на полупетлю.

— 088й, я Вынос. Вижу, управляю, — выходит в эфир Байрамов.

— Понял. Полупетля.

Фиксирую вертикаль. Указатель скорости на отметке в 400 км/ч. Ручку управления на себя и повисаю вниз головой. Вижу серую полоску ВПП, но времени смотреть по сторонам нет. Дыхание становится прерывистым. Перегрузка давит, но всё в пределах разумного.

— 1200. Бочка и переворот, — говорю в эфир, чтобы Сагит знал мои дальнейшие действия.

— Принял.

Делаю одну бочку, вторую. Переворот и пикирую. Приближаюсь к земле, ремни хорошо удерживают меня в кресле. Высота стремится к предельно-малой.

— Вывод. 200 метров, — доложил я.

Ручку управления снова на себя и вытягиваю самолёт на «косую петлю». Каждый манёвр идёт легко, будь то горка или переворот на ней. Но приближается время самого интересного.

Начинаю вращаться над полосой. Как только пролетел забор аэродрома, разворот на обратный курс. Высота 600 метров. Сейчас будет «кобра», а затем и гвоздь программы.

Скорость 500 км/ч. Самолёт идёт ровно. Подхожу к центру аэродрома. Резко ручку управления отклоняю на себя.

Быстро смотрю глазами на скорость, которая моментально падает. МиГ-29 в это момент бьётся, трясётся, гудит. Ему очень не по себе! Одна секунда прошла.

Перегрузка давит на грудь и спину, а голова совершает «кивок» вперёд. Две секунды, три. Толкаю ручку от себя, и самолёт опускает нос. Потеря высоты минимальная. Выдыхаю и готовлюсь к ещё одной фигуре.

— Колокол, — предупреждаю я Байрамова.

Разгон, и начинаю набор высоты. Задираю нос до угла 80°. МиГ стремиться завалиться на спину, но не даю ему это сделать. Вторая «кобра» нам не нужна.

Уменьшаю обороты двигателей. Скорость постепенно падает. Прохожу отметку в 1000 метров. Движение замедляется, и я на мгновение зависаю вместе с самолётом. Время остановилось.

Кажется, что ничего тебя не может уже удивить в авиации. И фигуру эту ты делал много раз за последнее время. Но как передать это чувство, когда ты повис в воздухе вместе с многотонной машиной!

Осознание приходит быстро. Миллисекундная пауза закончилась и МиГ-29 начинает опускаться на хвост. Затем тут же опускает нос и устремляется вниз. Скорость растёт. Вывожу самолёт в горизонтальный полёт.

— Отлично, 088й. Гости аплодируют, — говорит в эфир Байрамов.

— Конкуренты тоже, — включается в эфир Вигучев.

Приятно слышать такую оценку нашей работы. Опять смотрю на параметры двигателей. Всё хорошо. Самолёт всё выдержал. Теперь мы продолжим бороться за выход этой уникальной машины в «серию»!

Выхожу на ширину круга полётов и запрашиваю посадку через привод. Странное чувство возникло у меня, что слишком всё хорошо. Всё здорово, кроме… давление масла упало. Такого не могло быть. Стучу по прибору, и тут же стрелка стала неистово перемещаться. Загорелась лампа «Форсаж правого двигателя». Ставлю на его «Малый газ».

До полосы совсем немного, однако, самолёт начинает вести себя неадекватно. Бросок по крену вправо, но я возвращаю его к нормальной траектории.

— 088й, белый шлейф от тебя, — слышу я голос руководителя полётами в эфире.

Самолёт резко задирает нос, но я снова выравниваю его. Надо быстрее уводить борт от деревни.

— 088й, горишь.

— «Пожар правого двигателя», — вступает в наш разговор девушка по имени РИта.

Двигатель выключил и тут же промигнула лампа «Пожара левого двигателя». Справа деревня, слева город. Самолёт направить некуда.