Захваченные земли (СИ) - Корнаков Даниил - Страница 11

Лейгур поскреб пальцами по грубой щетине и ответил:

— Говоришь, на тридцать километров эта штука работает? Если так, то не понимаю на что ты рассчитывал, включая ее на корабле. Искать их сигнал по всему экватору в Атлантике равносильно поиску иголки в сотни стогах сена.

— Твоего мнения тут явно никто не спрашивал, — вмешался в разговор Ясир.

— Я и без тебя знаю, что это бестолковая затея, — ответил Вадим Георгиевич, приблизившись к исландцу на шаг. — Но это всяко лучше, чем ничего, ясно?

Лейгур чересчур спокойно смотрел на раскрасневшееся от злости лицо прогрессиста, затем тихо спросил:

— Капитан, что переправлял их, как его звать? — поинтересовался исландец.

— Это еще что за допрос? — вмешался Ясир, подойдя к начальнику. — Вадим Георгиевич, не позволяйте этому мерзавцу общаться с вами таким тоном.

Исландец блеснул своими яркими глазами в сторону араба.

— Это не допрос, парень. Просто хочу узнать каковы шансы, что те, кого вы собираетесь спасать, хотя бы доплыли до захваченных земель.

— Юдичев, — послышался твердый ответ Вадима Георгиевича. — Капитан Юдичев Максим Викторович.

— А, Юдичев…

— Ты знаешь его?

— Знаю. Хороший моряк, выпивали с ним в Берлоге не раз после успешного рейда. Опрокинуть стопку-другую он любитель похлеще меня.

— И что ты скажешь? — с нетерпением спросил Вадим Георгиевич. — Он переправил бы их до сюда?

Тут и сержант встал с места, отложив карту в сторону.

— Начальник, это уже совсем. Нашли кого спрашивать! Мы этого Юдичева тщательно отбирали среди десятка капитанов. Конечно он их переправил.

— Я и не отрицал этого, — произнес Лейгур и посмотрел на старика. — Через пояс он наверняка их провел, моряк он и правда хороший, да только вот как человек он… сложный.

— Минуточку, я не ослышался? — Ясир приподнялся с места и пальцем указал на исландца. — Ты, шайтан проклятый, вообще не имеешь права осуждать других, ясно тебе?

— Так, все, хватит! — рявкнул Вадим Георгиевич. — Устроили здесь ток-шоу…

— Чего устроили? — спросил Тихон.

Старик отмахнулся, отказываясь от разъяснений и заново обратился к Лейгуру:

— Вот что я тебе скажу. Для меня главное, что он переправил мою дочь с остальными ребятами до этих мест. Сложный этот Юдичев, простой или круглый — это последнее, что меня беспокоит, особенно в этих местах.

Лейгур поднял руки, как бы сдаваясь, и произнес:

— Как знаете.

Вадим Георгиевич отвернулся и направился в сторону кабины. Казалось разговор исчерпан, но все же обернулся и добавил:

— К тому же… какая к черту разница? Возможно этот Юдичев уже мертв. — Он ударил ногой по сиденью. Лицо старика раскраснелось, его вновь обуяло раздражение и ярость. — Вашу мать, эта махина может ехать быстрее?

Матвей осознавал, что уверенность старика в выживании экспедиции под руководством его дочери теперь угасала не просто с каждым днем, но и с каждой проходящей минутой.

Чем ближе они подходили к цели, тем сильнее становилось отчаяние прогрессиста. Но вот силы Матвея наоборот крепчали с каждым пройденным километром, ведь там, где-то в Москве лежит шанс на спасение, возможность начать все сначала не только для себя, но и для Арины, Йована, братьев и сестер с Востока… Да для всего человечества!

Господи, ну почему это дорога кажется такой длинной?

Матвей велел остановить вездеход как только заметил высокий террикон* в паре сотни метров от трассы, отличное место для сбора данных с метеодатчика.

*Террикон — отвал, искусственная насыпь из пустых пород.

Домкрат свернул на разбитый в дребезги времени асфальт, и следующие несколько минут всю команду как следует трясло от нескончаемых кочек с выбоинами. Тихон умудрился прикусить язык и стал страшно материться, сплевывая кровавую слюну. Утихомирил его Вадим Георгиевич, дав легкого подзатыльника. Мальчишка по привычке сжал кулаки, нахмурился, но промолчал.

На этот раз Матвей пошел один.

Взбираясь по крутому склону, он быстро почувствовал нарастающую усталость в ногах.

М-да, Матвей, совсем ты размяк, мысленно упрекал он себя, раньше такой подъем в три прыжка преодолел бы, а сейчас еле дополз, да еще и отдышаться не в силах.

Добравшись до вершины, он установил датчик и, в ожидании сбора данных, сел на сырую землю и прижался к холодному деревцу, желая перевести дух.

Глаза стало щипать от усталости. Он вдруг понял, что не спал уже вторые сутки, разве что дремал на ходу. Не мог себе позволить поспать полноценно, да и не получалось: перед взором то и дело стояли данные о температуре, линии дорог на картах, скорость ветра…

Да, нужно следить за ветром. Он может принести нехорошее…

…линии фронта. За ними глаз да глаз…

…Они полагаются на тебя, Матвей. Она полагается…

…Не забывай оставаться начеку, сынок. Иначе здесь не выжить, тебе понятно?

— Да пап, — едва слышно прошептал Матвей.

— Ты — пастух, Матвей, — вновь раздался голос отца. — Только от тебя зависят их жизни. Ты направляешь стадо, указываешь ему путь и оберегаешь их жизни от волков. Запомни это, сынок. Запомнил?

— Запомнил.

— Как в том отрывке из стиха, помнишь? «Стадо знает: опасности нет…»

— «Ибо с ним его четкий пастух…» — закончил за отца Матвей.

Сзади раздался шорох травы, выведший собирателя из дремы. По телу собирателя пробежали мурашки. Он перестал дышать, зажав рот и потянулся к револьверу.

Шум не затихал.

Он вынул оружие и выглянул из под дерева. Увиденное, заставило его с облегчением выдохнуть.

Грациозная лань пощипывала островки травы, выглядывающие из под тонкого снега.

На короткий срок животное полностью приковало его внимание своим красивым пятнистым окрасом и черными и большими черными глазами. Поедая траву лань шевелила маленькими ушами и, порой, отрываясь от трапезы, осматривалась по сторонам.

Зашипела рация.

— Где ты? — раздался голос сержанта.

Лань среагировала незамедлительно и бросилась наутек.

Матвей взял рацию и заметил, что метеодатчик закончил сбор данных еще десять минут назад.

— Иду, — ответил он и стал собирать оборудование.

За иллюминатором вездехода тянулась длинная, нескончаемая вереница лесополосы. Иногда она сменялась одинокими домами, будь то деревенские, с перекошенными заборами и обвалившимися крышами, или более современным на момент Вторжения, выглядевшие целехонькими снаружи, но давно заброшенными внутри.

Один раз им пришлось остановиться из-за загородившего проезжую часть стада зубров. Лохматые и грозные с виду звери по-хозяйски, никуда не торопясь, переходили дорогу; один из них, самый крупный, встал посередине и несколько минут высматривал диковинного железного зверя, из нутра которого за ним подсматривали любопытные лица. Зубр дождался когда все стадо перешло дорогу, фыркнул, отряхнулся от снега и вальяжно последовал за остальными.

— Теплая шуба вышла бы, — заключил Йован после своей первой встречи с зубром.

Они проезжали крохотные поселения, скрытые за лесной чащей; порой о том, что за очередным лесным массивом скрывается давно брошенный город подсказывала либо уцелевший указательный знак, либо линия электропередач, провода которых уходили в сторону леса.

Но самое удивительно и одновременно пугающее зрелище поджидало их неподалеку от озера, именуемого на карте как Вышневолоцкое. Там, на небольшом поле, в полусотни шагов от дороги покоился фюзеляж пассажирского самолета. Среди обломков покоились, ряды сидений и множество багажа: сумки, рюкзаки, чемоданы, и это лишь то немного, что удалось разглядеть, проезжая мимо.

Различимая полоса молодых клёнов и ветвей кустарников позади хвоста самолета подсказывали, что рухнувший с неба гигант проскользнул по земле еще метров двести вырывая с корнем деревья, прежде чем превратиться в огромную могилу для сотни пассажиров.

Ясир принялся шептать молитву. Остальные, не спуская с самолета взгляда, смотрели на него до тех пор пока он не исчез из виду.