Недруг - Рейд Иэн - Страница 28

– Джуниор, – говорит он. – Я думал, ты спишь.

Нет, я пока не устал.

– Ты голоден? Я еду приготовил.

Терренс встает. Интересно, что самое худшее, что когда-либо случалось с Терренсом? О чем он больше всего сожалеет? Какой самый большой позор он испытал? И что причинило ему самую ужасную боль?

Он делает шаг ближе. Смотрит мне в глаза.

– Ты раскраснелся.

Он ощупывает мою шею, лимфоузлы. Я вздрагиваю, когда он неожиданно подходит и прикасается ко мне. Из заднего кармана он достает какой-то инструмент. Подносит его ко мне.

– Извини, просто хочу измерить температуру. Я быстро.

Он вставляет устройство мне в ухо, прежде чем я успеваю возразить. Вынимает его.

– Хорошо. Волноваться не о чем. Ты уверен, что хорошо себя чувствуешь?

Да, лучше, чем когда-либо.

– Замечательно.

Он кладет руку мне на грудь, прижимает ее. И держит какое-то время.

– Ритм сердца тоже в норме, – говорит он. – Четкий.

Он никогда раньше так ко мне не прикасался. Я даже опешил.

– Пожалуйста, поешь чего-нибудь. Мне все еще кажется, что тебе надо набрать вес.

Пока не хочу, говорю я. Может, попозже, если ночью встану. Я стал часто просыпаться.

– Завтра приготовлю что-нибудь вкусное. Грета, мы можем съездить за продуктами, как ты освободишься после работы. Я, скорее всего, закончу примерно в то же время.

– Да, конечно, – говорит она, но смотрит на меня.

Грета ненавидит ходить за продуктами.

Вы правда собираетесь завтра снова на завод?

– Да. Собираюсь, – говорит он. – А потом мы с Гретой поедем за продуктами.

Не могу поверить, что не замечал этого раньше. Что до меня дошло только сейчас. Будто обухом по голове получил. Я понял, что он пытается сделать. Понимаю, к чему все идет. Раньше я строил догадки, но теперь знаю точно. Понял, зачем он здесь, зачем живет с нами, наблюдает, задает столько вопросов. Все это время он нам рассказывал сказки, но теперь я вижу его насквозь. Все это время он врал.

Врал мне, нам.

Это он. Терренс. Это точно он. Он останется тут жить с моей женой, когда я улечу. Вот чего он хочет.

Это он. Терренс – моя замена.

Терренс поднялся в свою комнату. Мы с Гретой остались на кухне. Теперь я могу рассказать ей, что происходит на самом деле. Но мне стоит быть помягче. Не хочу, чтобы она беспокоилась или тревожилась.

Хорошо поговорили? Интересно было? Удалось с ним поладить?

– Я устала, – отвечает она.

Как думаешь, почему он так хочет свозить тебя за покупками? Спрашиваю я. Почему ездит с тобой на работу? Постоянно ошивается рядом?

Она медленно качает головой. Она действительно устала. Я вижу, как она сутулит плечи.

– Откуда мне знать, почему и зачем он что-то делает? Пожалуйста, не начинай.

Разве не странно, что он нам во всем помогает? Он не гость.

– Нет, как раз-таки гость.

Разве не ты советовала отстаивать свои границы и не делать все, что он скажет? Мы его никогда не приглашали. Мы его не знаем.

– Но у него наверняка благие намерения.

Думаешь, он просто хочет сделать нам добро? Сама в это веришь? По голосу слышу, что нет.

– Может, он просто рисуется, пытается произвести впечатление.

Рисуется? Тем, что собирается везти тебя за продуктами?

Грета потирает глаза. Она в гневе.

– Хорошо. Что, по-твоему, происходит?

Я боюсь сказать все прямо. Не готов раскрыть ей правду о Терренсе и истинной причине его пребывания.

Так что говорю: просто думаю, что как-то странно везти чужую жену в продуктовый магазин, проводить с ней все свое время. Ты поедешь с ним?

– Я уже согласилась. Не делай из мухи слона, Джуниор.

Считаешь, он нам правду говорит? Всю правду?

Она проводит рукой по волосам.

– Он говорит нам ровно столько, сколько может.

Значит, ты согласна, что он что-то скрывает от нас? Что-то недоговаривает?

– Я хочу, чтобы ты перестал думать о нем. Ты слишком заводишься.

Я не завожусь, говорю я. Я начинаю понимать.

– Подними руки, вот так, – говорит Терренс и показывает сам.

Я ушел с кухни, а Грета осталась сидеть за столом. Терренс позвал меня, и вот я снова на душном чердаке. Не хочу выполнять его просьбу, хочу сказать «нет», воспротивиться, но снова беспомощно подчиняюсь и делаю так, как он просит.

– Мне нужно прикрепить на тебя еще парочку сенсоров.

Зачем?

– Чем больше данных мы…

Да-да, собрать как можно больше данных, прерываю я. Это все для моей замены?

– Это все ради Греты, Джуниор. Запомни. Нам нужно, чтобы замена была как можно более реальная и точная. Ага, вот сюда, – говорит он и прижимает сенсор к левой подмышке. – И еще один сюда.

Другой он прижимает мне под правую подмышку. Я чувствую покалывание и вздрагиваю.

Черт, говорю я.

– Извини. Я закончил. Ты молодец. Присаживайся. Хорошо себя чувствуешь? Может, напряжен или волнуешься?

Уже поздно, так поздно мы интервью еще не проводили.

Ничего не вижу, говорю я. Это напрягает.

– Тогда закрой глаза, если так будет легче.

Терренс заходит за спину. Слышу, как он садится.

– Так будет лучше. Просто сосредоточься. Как ты себя чувствуешь?

Хорошо, отвечаю я, мыслю здраво. Чувствую силу, готов работать. У меня есть цель. Теперь я все понимаю.

Он что-то печатает на экране.

Я тут подумал, говорю я. Не уверен, что все получится. В последнее время я чувствую себя по-другому, необычно.

– Интересно. Значит, раньше ты чувствовал себя обычно. Что изменилось, по-твоему?

Я изменился. Дело во мне.

И в вас тоже, думаю я. Но не говорю этого вслух. Пока не стоит.

Я стал лучше понимать себя. После того, как узнал, что мне предстоит лететь в космос, я смотрю на вещи по-другому. Замечаю мелочи, которые до этого упускал из виду.

– Например?

Например, как на крыше нашего старого сарая отсвечивает солнце. Увидел сегодня утром, стоял и смотрел. Зрелище меня тронуло. Очень красиво, правда. Обычно я не думаю, красивый пейзаж или нет, но сегодня чувства просто нахлынули. Я увидел и понял, что зрелище прекрасное. Но знаете что? Мне стало грустно.

– Грустно? – Я слышу, как он печатает. Тихо и осторожно, но я слышу. – Почему?

Не знаю. Понятия не имею.

– Может, потому, что красота мимолетна?

Нет, говорю я. Наоборот. Красота не мимолетна. Она вечна. Но… Я-то не вечен. Моя жизнь мимолетна. Вот в чем дело.

Он резко перестает печатать.

– Какая глубокая мысль. По сравнению с тем, когда я только приехал, ты стал осознаннее и вдумчивее. Напоминает Бодлера: «Я с трудом представляю себе красоту без печали».

И тогда я решаю все высказать, чтобы, как мне кажется, приблизиться к правде.

Меня нельзя заменить, говорю я. Никак. Чем бы эта штука ни была, как бы ни была на меня похожа – голосом или внешностью. Что бы это ни было, это не я.

– Быть уверенным в себе – нормально, Джуниор. Полезно. Мы это только приветствуем. Но на наши планы это никак не повлияет.

Дело не в вере в себя или уверенности. Я пробудился, очнулся, обрел новое знание. Я не такой, как все. Всегда думал, что такой же, но это не так. Меня нельзя скопировать. Я не понимал этого до тех пор, пока…

– Если честно, Джуниор, извини, что прерываю, но я надеялся, что сегодня мы сфокусируемся на тебе и Генриетте. Как у вас дела? Я заметил, – надеюсь, не лезу не в свое дело, – но я заметил, что ваши отношения стали, скажем так, чуть натянутыми.

Я выпрямляюсь.

Наши отношения?

– Да. Мне просто любопытно, вот и все. Много что изменилось. Вы обсуждаете что-то между собой? Я, конечно, могу ошибаться, но между вами все хорошо? Не похоже, что вы общаетесь или даже проводите время вместе.

Ошибаешься. Все отлично. Все хорошо. У нас все хорошо. Я ответственен за то, чтобы между нами все было хорошо. Это моя задача.

– Отлично. Я рад, что ошибся. А хорошо ли она спит?