Под скорбной луной - Одден Карен - Страница 2

Гарри… Готовит себе чай, мне кофе. Наверное, я придерживался привычек прошлого столетия, ибо слабеньких напитков по утрам пить не умел. Научил Гарри заваривать кофе как следует, тем более что он сам сказал: сделает все, чтобы я на него не ворчал.

Гарри Лиш, племянник ма Дойл, переехал ко мне в Сохо полгода назад после смерти отца. Мать его умерла еще раньше. Некоторое время он кантовался у Дойлов, а потом ма пришла к выводу, что Уайтчепел — не его место. Слишком хорошо образован, да и речь его скорее уместна в Мейфэре, нежели в Мерсисайде. Мальчишке едва исполнилось шестнадцать, а он уже был серьезно настроен изучать медицину, так что я подыскал ему место в госпитале Святой Анны, у моего приятеля, Джеймса Эверетта — отличного врача, хирурга, который заведовал отделением мозговых травм и умственных расстройств.

Завтра Гарри собирался уехать на пару недель на стажировку в Эдинбургский госпиталь. Такую возможность предложил ему Джеймс, который нашел в мальчике прилежного и внимательного ученика.

Я натянул рубашку и брюки со специальным карманом для короткой дубинки. Память о днях, когда носил форму полисмена… По воскресеньям у меня был выходной, однако Дойлы жили в самом центре Уайтчепела, а там ушки надо держать на макушке. Плеснув горсть воды в лицо и пробежавшись расческой по волосам, я прихватил дубинку и спустился на первый этаж.

— Доброе утро, Микки! — приветствовал меня Гарри.

— Доброе. — Я принял из его рук чашку. На столе лежала записная книжка, которую Гарри всегда брал с собой в госпиталь. — Сходишь со мной к Дойлам?

— Я бы с удовольствием, — виновато моргнул мальчик, — но у нас сегодня намечается особая операция.

— В воскресенье?

Он кивнул, и его карие глаза загорелись.

— Доктор Эверетт будет делать трепанацию черепа женщине с кровоизлиянием в мозг.

Вкус кофе вдруг показался мне кисловатым. Впрочем, не стоит остужать научный пыл молодого медика.

— Полагаю, ты будешь только наблюдать?

— Да, со специального балкончика, — с сожалением кивнул Гарри и тут же просиял: — Ассистировать будет Ричард!

Ричард — студент второго курса университетского колледжа — уже служил в госпитале. Гарри он взял под свою опеку.

— Как же это случилось? — поинтересовался я. — Как кровь оказалась в голове?

— Наша больная упала с лестницы. Если не сделать операцию, то кровяные сгустки начнут давить на внутренние участки мозга. — Он приложил палец к виску. — У пациентки уже проявились вторичные симптомы: судороги, спутанность сознания и так далее.

— Ого… А во сколько операция?

Запрокинув голову, Гарри допил свой чай.

— В десять утра, но я хочу прийти пораньше, к анестезии.

— Ну да, разумеется.

Наверняка зрелище увлекательное…

Скрывая улыбку, я спрятал лицо за чашкой.

— А потом, вряд ли тетя Мэри ждет меня в гости, — пробормотал мальчик, потянувшись за пальто. — Я ведь был у них во вторник, застал тетю и Элси, — добавил он, продевая руку в рукав. — Колина не было. Впрочем, как всегда.

Наверное, мне следовало насторожиться при изменении его тона, в котором сквозили боль, напряжение и подавленность. Почему я не заподозрил неладного? Увы, момент для далеко идущих выводов был совершенно неподходящим. Гарри уже побежал вверх по лестнице, бросив на ходу:

— Подожди меня, я быстро.

Я же во время разговора шарил по столу, разыскивая под газетами свой блокнот — черт, куда он запропастился? — и сигнал тревоги остался незамеченным.

Допив остатки кофе, я удовлетворенно кивнул: осадка на донышке не было. Педантичный мальчишка, наверняка добьется успеха в профессии, требующей особой точности. Блокнот наконец нашелся, и я натянул пальто. Ботинки Гарри застучали по лестнице; я махнул ему от входной двери и отпер замок.

Мы вместе дошли до угла, где и распрощались. Я постоял, провожая взглядом его худощавую мальчишескую фигуру. Торопится, даже шапку не надел… Понятно, не хочет пропустить самого интересного.

Улыбаясь, я развернулся. Мальчик мне нравился, и мы наконец научились понимать друг друга. Белинда говорила, что у нас с ним много общего: оба сироты, оба умны, однако есть и не слишком приятные черты — ни один из нас терпеть не может быть кому-то обязанным. Так что походили мы друг на друга куда больше, чем я готов был признать. В глубине души я соглашался с Бел, хотя различия у нас с Гарри тоже имелись. Порой в голову приходили печальные мысли: кем бы я стал, будь у меня такое же образование? Чего добился бы под присмотром таких специалистов, как Джеймс? Нет, родная мать тоже учила меня грамоте, а после того, как она пропала, я освоил и арифметику, помогая в лавочке ма Дойл.

Но… Я вспоминал, как Гарри порой ронял фразочки то на французском, то на латыни или рассказывал что-то любопытное из истории. Точно так же вели себя и Джеймс, и мой бывший напарник Стайлз — и вовсе не потому, что кичились своей ученостью. Просто всплывало, вот и все. А я все больше убеждался: человека из нас делает прошлое и через голову прыгнуть невозможно.

С другой стороны, я сделал карьеру в полиции. Сделал себя сам и тем гордился.

День для пешей прогулки выдался чудесный, и я направился в свой любимый паб — единственный в пределах мили от дома, где подавали отличный пирог с румяной корочкой. Я любил посидеть там в воскресенье, обложившись газетами, к тому же знал, что сегодня Дойлы меня раньше двух или трех не ждут.

Мой обычный стол заняли двое мужчин, и я выбрал другой, у окна, где лежало несколько мятых газет — явно кто-то уже читал их до меня. Перебрав стопку, нашел «Таймс» с жирным заголовком на первой полосе: «Катастрофа в Ситтингборне». Чуть ниже — изображение поезда с паровозом, угольным и двумя опрокинутыми на бок пассажирскими вагонами. Вокруг — обычная в таких случаях толчея и вывалившиеся на пути вещи.

Я подавил тихий стон.

Ситтингборн находился в пятидесяти милях от Лондона, на южном берегу Темзы, недалеко от того места, где река впадает в Северное море. Я быстро просмотрел статью. Особых подробностей не было. Поезд потерпел крушение предыдущей ночью, тридцать первого августа, на ветке Лондон — Чатем — Дувр. Скоростной состав, перевозивший туристов из Ширнесса и прочих мест, сошел с рельсов. По всей видимости, причиной послужила просадка грунта либо прогнившая шпала, вот рельс и потерял устойчивость. Точно такой же случай произошел в марте прошлого года в Морпете, да и помимо этого я мог вспомнить десяток похожих катастроф за последние несколько лет. Предварительные отчеты говорили о трех погибших и шестидесяти двух пострадавших. Наверняка их число еще возрастет. Завершалась статья обычными в таких случаях мрачными сентенциями: до тех пор, пока парламент не установит стандарты безопасности при пользовании железной дорогой, путешественники так и будут погибать в подобных крушениях.

Я встал и направился к соседнему столу, где нашел другую газету. Здесь имелись новые подробности: оказывается, по неясной причине поезд шел по второстепенной ветке, проложенной в ста ярдах от станции, тогда как должен был двигаться по основной. Уточнялось количество погибших — пять, а не три. На второй полосе газетчики дали зловещие описания изуродованных тел и разбросанных по путям поломанных детских игрушек, снабдив их иллюстрациями.

Несчастные родственники туристов… Что за жуткое окончание приятной экскурсии!

Свернув газету, я ощутил, как по спине пополз тревожный холодок. Белинда должна была через несколько дней вернуться поездом из Эдинбурга. Моя любимая на месяц уезжала к двоюродной сестре. Так надолго мы за три года не расставались ни разу — с тех самых пор, когда я впервые появился в ее доме, расследуя проникновение со взломом. Я представил себе, как Бел попадает в железнодорожную катастрофу, и холодок перебрался со спины в сердце.

Впрочем, страхи мои были безосновательны. По маршруту Лондон — Эдинбург Белинда ездила не меньше десятка раз; эта линия — одна из недавно построенных и достаточно надежных. Газетчики могут писать что угодно, но парламент еще до крушения потребовал навести порядок с процедурами безопасности. Вне всяких сомнений, катастрофа в Ситтингборне потребует создания еще одного парламентского комитета, а департаменту инспекции железнодорожных путей в ближайшее время предстоит дать показания и составить огромное количество отчетов. Словом, им не позавидуешь.