Эскимо с Хоккайдо - Адамсон Айзек - Страница 24

• Предыдущая
• 24/63
• Следующая

Пока я ждал, мог насладиться «Пикником в бездне». Старая мелодия «Святой стрелы», пронзительная жалоба, в самый раз для похорон. Каждые двадцать секунд диджей перебивал песню и сообщал всем заинтересованным лицам, что эта песня входит в саундтрек «Ниндзяборг II», который можно приобрести в таких-то и таких-то магазинах. Наконец трубку взял живой человек, который старался притвориться записью.

— Со всем почтением я хотел бы расспросить вас о фотографии на обложке последнего номера вашего журнала, — заговорил я на вежливом японском.

— О фотографии «Клуба Кой-Кой»? Эта обложка вызвала массу откликов. По правде сказать…

— Нет, — перебил я, исчерпав запасы любезности. Что-то у меня их маловато с утра оказалось. Наверное, «Семь Ликов Блаженства» тому виной. — Меня интересует обложка с фотографией Ёси.

— Да? Тот номер еще не вышел. Он появится в продаже…

— У меня сигнальный экземпляр.

В трубке раздалось потрескивание. Или мой собеседник так усиленно думал?

— Очень странно. — Послышались еще какие-то тревожные звуки, и наконец он попросил меня описать обложку.

Я так и сделал, со всеми подробностями.

— Пожалуйста, подождите, сэр! — Судя по тому, как взбодрился мой собеседник, он сообразил, как отфутболить меня дальше. Я мысленно препоясался для долгого путешествия по тарай маваси, она же чертова карусель, она же королевский обходной путь. Каждая нация выработала свой маневр, но японцы настолько поднаторели в этом деле, что могли бы зачислить это искусство по разряду драгоценного достояния нации.

Снова щелчок и снова «Пикник в бездне». Ёси продирался через соло с буйным восторгом распоясавшегося подростка, впервые запустившего кирпичом в соседское окно. Дорвался до высокой ноты, медленно, мучительно поднялся еще выше и — водопадом вниз, хлынуло из глотки, аж зубы застучали. Тем временем нарастал фон, побулькивал, закипал и — кульми… — «Святая стрела», «Пикник в бездне», новый горячий саундтрек к «Ниндзяборг II».

— «Мощный аккорд Японии», — радостно прозвенел очередной голос. — Как могу помочь вам зажигать?

Мне пришлось заново повторить все, о чем я уже рассказал первому собеседнику, а новый только похрюкивал, принимая к сведению детали. Дослушав, он сказал:

— Осмелюсь спросить, господин, где вы приобрели это издание?

— Я его не покупал, — соврал я на всякий случай. — Дядя умер и завещал его мне.

— Ясно, — пробормотал парень в трубке. — Довольно странно завещать кому-то журнал, вы не находите?

— А он вообще странный малый. То есть — был странный. Мы его так и звали: Странный Дядюшка. Старый Странный Дядюшка завещал всем родственникам всякие странные штучки.

— Ясно, — повторил тот как попугай.

Воцарилось недолгое молчание. Кажется, парень скрежетал зубами.

— Тот конкретный выпуск журнала, который вы описали, представляет собой прискорбную издательскую ошибку. Он не должен был поступить в продажу. Мы хотели бы приобрести обратно этот экземпляр с целью исправить ситуацию.

— Приобрести обратно?

— Мы готовы предложить за него тридцать пять тысяч йен.

Я-то приготовился выслушать еще трех или четырех человек, пока доберусь до того, кто хотя бы признает существование этого номера, не говоря уж о том, чтобы признать «ошибку». От удивления я пропустил мимо ушей сумму — $350.

— Помимо денежной компенсации мы заменим ваш номер легитимной версией. Если желаете, мы можем предоставить вам следующий выпуск, а также футболку с портретом артиста, которому этот выпуск посвящен. Вы поклонник ККК?

— Чего?

— «Клуба Кой-Кой».

— Как и все, — ответил я. — Однако меня больше волнует Ёси. На обложке вашего журнала видна татуировка у него на плече — какая-то птица. Не могли бы вы рассказать, что это такое?

— Я отнюдь не являюсь экспертом по различным татуировкам, которые делают себе музыканты, — занервничал мой собеседник. — Боюсь, ответить на ваш вопрос будет весьма затруднительно.

«Весьма затруднительно» — для избегающего конфликтов японца это столь же ясный намек, как наше «иди ты куда подальше».

— Но об этой татуировке вы должны что-то знать, потому что на иллюстрациях в «Балагане» она заретуширована. Насколько мне известно, «Балаган» публикуется тем же издательским домом.

— Уверяю вас, я не располагаю никакой информацией о татуировке, — напряженно повторил тот. — Абсолютно никакой.

— Зачем же меня соединили с вами?

— Поймите, пожалуйста, — тон сменился, — издание, которым вы располагаете, не должно было попасть в руки покупателей. Кто бы ни продал его вашему… вашему дяде… нарушил закон и, что еще прискорбнее, способствовал распространению некондиционного товара. Мы крайне смущены. Мы хотели бы исправить ситуацию.

— Отлично. Скажите, кто распорядился убрать птичью татуировку, и я верну вам журнал.

На том конце послышался глухой свист, словно человек стоял у взлетно-посадочной полосы. Может быть, где-то рядом тестировали очередную гитарную установку. Когда представитель журнала наконец заговорил, голос его сделался заметно тише, да и уверенности поубавилось:

— Вы ставите нас в очень затруднительное положение.

— Странный Дядюшка говаривал, что из затруднительного положения всегда бывает легкий выход, — ответил я. — Именно эти слова он произнес на смертном одре: «затруднительное положение» — последний вздох — «легкий выход».

Снова повисло молчание.

Я понял, что поимел его, едва парень заговорил о погоде. Я с готовностью согласился, что декабрь нынче мягкий, и даже намекнул, что в этом имеется заслуга «Мощного аккорда Японии» и его замечательного клиентского сервиса. Еще немного — и мы бы вместе отправились флиртовать с барменшами и перепевать Синатру.

— Мы ценим, что вы проявили понимание в этих неприятных обстоятельствах, — наконец сказал парень. — Вероятно, мы могли бы встретиться и довести дело до благоприятного завершения.

— Может, в «Битой гитаре»?

Снова пауза. Меня снова попросили подождать. Я ждал. «Ниндзяборг II» включал в себя новенькие с пылу с жару хиты «Болеутоляющего», «Джентльменов Фуропи», «Клоуна Д'Арка» и «Жопоголового Сатори». Альбом продавался во всех магазинах, где торговали суперсовременной музыкой.

— «Битая гитара» нас устраивает, — включился голос. — Вы принесете журнал, мы предоставим вам информацию. Я направлю к вам практиканта, Дзюдзо-сан. У него ярко-серебристые волосы и черная футболка «Кровавый дельфин». Дзюдзо-сан будет играть «Токату и фугу»73 на гитаре в концертном зале.

— Это музыка из саундтрека «Ниндзяборг II»?

— Вы ее узнаете. Благодарим вас за интерес к «Мощному аккорду Японии», — парень автоматически включил медоточивый голос, предназначенный для клиентов. — Желаем вам наилучших успехов в вашем рубилове.

Выйдя на железнодорожной станции Акихабара, попадаешь в кошмар приболевшего семиотика. От земли до неба — хаос: кандзи, катакана, хирагана и ромадзи,74 всех размеров, цветов и вольтажей, конкурирующие за внимание публики. Любая поверхность несет свою весть: внизу от руки намалеваны знаки, на гигантских видеоэкранах, взмывающих вверх, точно космические корабли, танцуют и поют персонажи очередного модного мультфильма. В дальнем конце перекрестка с афиши на все это взирал Ковбой Мальборо — судя по лицу, окончательно заблудившийся.

Акихабара — такая же сумятица, как любой азиатский рыбный базар, только с запахами полегче. Эта мекка токийских любителей самодельной электроники возникла во времена Макартура75 в качестве черного рынка для радиолюбителей, а теперь перешла в руки компьютерных отаку, стремящихся построить самый дешевый РС в своем квартале, и таких же доморощенных конструкторов, готовящих идеальную боевую машину к ежегодному чемпионату «Робокон».

• Предыдущая
• 24/63
• Следующая