Любовь, смерть и роботы. Часть 1 (ЛП) - Коллектив авторов - Страница 6

— Он тебя бил? — спрашиваю я ее.

Она дергается, оборачивается, красные ободы вокруг глаз.

— Нет, — тоненьким голоском отвечает она.

— Он тебя будет бить?

Она молча качает головой, опустив взгляд.

Дженнифер. Так ее звали. Она мне сказала, когда мы выходили в душную ночь. Развратные ухмылки и одобряющий жест Кэрран в мою сторону.

На улице моросило, крохотные капли дождя исчезали, как только попадали на тротуар. Теплый туман искрился на фоне голограммных реклам, создающих радужные арки поверх дороги. Бригада роботизированных шимпанзе занималась уборкой, блестящие золотые шкурки, затемненные моросью.

Я провожу Дженнифер вниз, к реке, туда, где мы припарковали свои авто. Обслуга арены нас не выгоняла, но никто из команды не хотел рисковать оставаться на ночь на пустыре Дикко. Дженнифер потерла ладонями свои голые руки. Я накинула свою кожаную куртку на ее плечи, она с благодарностью закуталась в нее.

— Я бы оставила ее тебе, но не думаю, что ему понравится.

На спине куртки большими буквами выведено "Хищники Сонни".

На ее лице подобие улыбки:

— Да. Он всегда мне сам покупает одежду. Ему не нравится, если одеваю что-то недостаточно женственное.

— Не думала бросить его?

— Иногда. Постоянно. Но по сути поменяется только лицо. Я ведь тоже такая, какая есть. И он не так уж плох. Кроме того, сегодня или завтра он уже придет в себя.

— Ты могла бы поехать с нами, — я почти видела, как мне удается пропихнуть эту идею остальным.

Она приостанавливается и с тоской смотрит на течение черной реки. М500 возвышается над ней, изгибающаяся стальная лента, покоящаяся на череде стройных пьедесталов, прорастающих из центра мутного русла реки. Ближний свет и задние габаритные огни ночного трафика создают вокруг шоссе вечный розовый ореол, поток света, несущийся прочь от города.

— Я не такая, как ты, — отвечает Дженнифер. — Я завидую тебе, уважаю тебя. Даже немного тебя побаиваюсь. Но я никогда не буду такой, как ты.

Она медленно улыбается. Первая настоящая улыбка, которую я видела на ее лице.

— Сегодняшнего раза будет достаточно.

Я поняла. Ее приход в бар не был случайностью. Один акт неповиновения. Такой, о котором он никогда не узнает. Но от этого он не станет слабее.

Я открываю маленькую дверцу в задней части фуры, завлекая ее внутрь. Цистерна с Ханивором мерцает лунным серебром в сумеречном свете, вычислительные модули издают приглушенные булькающие звуки. Бесчисленные шкафчики и нагромождения деталей отсвечивают монохромом, пока мы осторожно пробираемся внутрь. Крохотный кабинетик на другой стороне будет потише. Светодиоды спящих компьютерных терминалов слабо мерцают, освещая раскладной диван напротив стола.

Дженнифер застывает посреди прохода, сбрасывает куртку с плеч. Ее ладони исследуют изгибы моего тела, проходят по грудной клетке, по грудям, по шее, поднимаются всё выше. У нее холодные пальцы, длинные ногти цвета фуксии. Ее ладони останавливаются на моих щеках, пальцы широко расставлены между висками и лбом.

— Ты очень разозлила Дикко, — сипло мурлыкает она мне в ухо.

Мои губы ловят теплоту ее дыхания.

Боль вонзается в мой череп.

Мои визоры военного образца переключаются в режим слабого освещения, заставляя тени исчезнуть, когда мы проходим мимо цистерны со зверем. Мир становится рисунком из синего и серого, с четкими очертаниями. Я попала в церковь технофилов, пол усеян километрами проводов и трубок, стены машин покрыты россыпью мерцающих светодиодов. Дыхание Сонни учащается, когда мы доходим до небольшой комнатушки в глубине фуры. Похотливая сучка. Похоже, что она приводит сюда всех своих однодневок.

Я скидываю куртку и тянусь к ней. Она выглядит так, словно это первая ночь нашего медового месяца.

Ладони на своих местах, я слегка сдавливаю ее виски и говорю: "Ты очень разозлила Дикко". После этого я даю ей вдоволь насладиться происходящим. Из каждого пальца вылетают пятисантиметровые титановые шипы, реагирующие на магнитный импульс. Они пронзают ее череп, проникают прямо в мозг.

Сонни в конвульсиях, язык вываливается наружу, все части ее тела какое-то мгновение дергаются в непонимании, полном страха. Я убираю ладони с ее лица, металл выходит без каких-либо усилий. Она с глухим стуком валится на пол. Все ее тело трясет несколько секунд, затем она замирает. Всё, умерла.

Ее голова неестественно согнута, поддерживаемая основанием дивана, на котором она собиралась меня отыметь. Глаза открыты. Из восьми колотых ран вытекает порядочно крови.

— И ты думаешь, оно того стоило? — тихо спрашиваю я. Это нужно было спросить. На ее лице еще застыла эмоция удивления, такая грустная и безобидная. — Глупая, тупая гордость. Ну и смотри, куда она тебя завела. Одно поражение, это всё что мы хотели. Когда же вы, люди, наконец научитесь понимать?

Я встряхиваю кисти рук, морщусь, жду пока шипы медленно заползут назад, в свои пазухи. Они чертовски жалят, кожа на пальцах разорвана и кровоточит. Пройдет минимум неделя перед тем, как раны заживут. Впрочем, как обычно. Плата за скрытые импланты.

— Неплохой трюк, — говорит Сонни. Гласные искажены, но слова произносятся отчетливо. — Я бы никогда не подумала, что ты из спецназа. Уж слишком симпатичная.

Одно работающее глазное яблоко поворачивается, фокусируясь на мне, другое безжизненно свисает, белок изрешечен кровавыми кляксами разорванных капилляров.

У меня непроизвольно вырывается приглушенный крик. Натренированный рефлекс реакции на опасность посылает электрические импульсы моей нервной системе. Я приседаю, наклоняюсь вниз, чтобы усилить удар своим весом, сжимаю руку в кулак. Целюсь.

Удар.

Мой правый кулак вылетает с такой скоростью, что попросту размазывает ее по полу. Я попадаю идеально, превращая в пюре жировую ткань ее груди, проламываю грудную клетку. Осколки костей движутся вглубь, раздавливая сердце. Ее тело выгибается, словно от удара разрядом дефибриллятора.

— Этого не достаточно, моя спецназовская симпатяшка, — бусинка крови вытекает из краешка ее рта, скатывается по шее.

— Нет, — хриплю я, не веря своим глазам.

— Ты должна была понять, — говорит труп/зомби. Ее речь деградировала до булькающего шепота, слова образовывались между короткими глотками воздуха, на выдохе. — Из всех людей ты-то должна была знать, что чувство ненависти не достаточно для того, чтобы дать мне преимущество. Ты должна была разгадать загадку.

— Что же ты за чудовище такое?

— Зверобой, лучший из лучших.

— Это мне ничего не говорит.

Сонни начинает смеяться. Выглядит это крайне омерзительно.

— А должно, — бормочет она. — Подумай. Ненавидеть легко. Если бы все, что было нужно — ненависть, вокруг были бы одни победители. Дикко поверил, что ненависть была моим преимуществом, потому что он так захотел. Мужская логика. Ты не почувствовала бурление его гормонов, когда я сказала, что меня изнасиловали? Это ему показалось очень понятным. Но нужно иметь что-то большее, чем слепую ненависть, спецназовка, намного большее. Нужно иметь страх. Настоящий страх. Это то, что мне подарила команда — возможность испытывать страх. Меня не ловила никакая банда. Я врезалась, ведя фургон. Глупая бродяжка, которая хорошо отпраздновала победу в поединке, перебрала лишнего. Сильно потрепала себя. Джейкобу и Кэрран пришлось поместить меня в цистерну, пока они меня чинили. Тогда-то мы и поняли. Преимущество…

Ее голос угасал, словно звук ночной радиостанции.

Я нагибаюсь, изучаю ее замершее лицо. Оставшийся невредимым глаз уставился на меня. Из ее ран перестает сочиться кровь.

— Так тебя тут нет, — в задумчивости говорю я.

— Нет. Мозга нет. Всего пара био-процессоров, подключенных к моему позвоночному столбу. Мой мозг в другом месте. Там, где я могу чувствовать стопроцентный страх. Достаточный для того, чтобы я могла драться как адский демон, когда нахожусь в опасности. Ты хочешь узнать, где мой мозг, спецназовская девчонка? Точно? Оглянись!