Я знаю, кто убил Лору Палмер (СИ) - Баюн София - Страница 40

— Все, — мстительно ответил Лем. — Часам к двум здесь будут все, у кого в реке хотя бы собачка утонула, а еще трезвая Нора с диктофоном. А может и сразу с видеокамерой.

Яна представила, как всю ночь в темноте коридора, за открытой дверью ванной или на балконе будет натыкаться на Нору с огромной камерой, и ее затошнило.

А может, это были дурацкие ромовые сигареты.

— Не хочу.

— Лучше скажи всем, чтобы пожрать с собой взяли, а то опять будем шампанское шпротным паштетом закусывать.

— Мы весь шпротный паштет месяц назад сожрали.

Лем молча пнул пакет, в котором что-то звякнуло. Яна медленно открыла его.

Между двух зеленых бутылок шампанского сверкала квадратными краями бутылка виски. На дне поблескивали круглые жестяные крышки консервных банок. Тянули к потолку розовые копытца замороженные свиные ноги.

— Изобилие, — мрачно констатировала Яна. — Давай позвоним Лене, скажем, что нужно что-нибудь приготовить, а сами запремся в прокате, заколотим двери и просидим там четыре дня?

Лем покачал головой. Яна обреченно вздохнула, достала банку со шпротами и прижала ее к груди.

За дверью зачирикал телефон. Яна тяжело вздохнула и потащилась в коридор, морщась от холода линолеума и текущего с незакрытого балкона сквозняка.

Она сняла трубку раньше, чем успела подумать, что нужно ее сразу и положить.

— Яна! — Голос у Алисы был омерзительно бодрый. — Когда сегодня собираемся?

— Я собираюсь смотреть «Голубой огонек», пить зеленый чай и закусывать холодцом, — мрачно сообщила она, надеясь, что Алиса поверит.

— О, ты совсем поехала, это хорошо! Если ты с утра поехавшая и хочешь зеленый чай, то к ночи тебя точно поинтереснее накроет. Слушай, ну правда — к тебе ведь можно будет приехать?

Яна переглянулась с Лемом. Она представила, как развесит по дому гирлянды, разольет шампанское по чайным чашкам, разложит диван и постелет новое белье. Запрет двери, полночи будет плакать, а полночи спать. Ей так этого хотелось, хотелось почти невыносимо.

— Конечно, — ответила она. — Я буду дома всю ночь.

— Отлично! И остальным скажу!..

— Алкоголь и еда — ваши. Я на мели, купила ковер, — предупредила Яна.

— Странно, я думала на этом все заканчивается, — непонятно фыркнула Алиса. — Ладно, вечером буду у тебя.

— А родители?.. — без особой надежды сказала Яна уже в гудки. — Очень хорошо, — обернулась она к Лему. — Возьми, пожалуйста, эту ногу и между глаз мне двинь. Только посильней, чтоб наверняка.

— Когда это ты перестала радоваться гостям?

Яна только пожала плечами. Она не могла ответить. Может, когда в открытые двери вломились обдолбанные малолетки, которые даже ограбить ее нормально не смогли. А может, она просто устала. Она пыталась исправлять любое причиненное зло, которое ей попадалось, но зла не становилось меньше, а его следы не тускнели.

Теперь вот Яр пропал. Пропал, умер, все-таки сел в тюрьму. Его убили, или он повесился на каком-нибудь чердаке. Чей дом заметает снегом? Яна ни разу не была у него в гостях. Может, это квартира Яра.

Лема могли убить. Ее кассеты могли сжечь. А весной убийства начнутся снова. Яна поставит палатку у маленького мостика, соединяющего сонные дворы с парком — убийце нравилось это место. Днем будет раздавать кассеты и продавать мороженое, а по ночам торговать цветами — георгинами и чайными розами, а еще фиалками и розмарином, для памяти.

Вдруг кто-то забудет, зачем они собрались.

Все равно она отмороженная, больная на голову дрянь, и этот способ заработать денег далеко не худший из тех, что она могла бы придумать.

— Ты опять плачешь, — вздохнул Лем. — Ну что ты, Ян. Я позвоню Лене, и она сварит нормальный холодец.

— А можно она из свиных ног, шампанского и шпрот мне нормальную жизнь сварит?!

— От Нового года чего-то такого обычно и ждут.

…

Володя пришел раньше всех — за три часа до полуночи. Он принес ей огромный букет бескомпромиссно разноцветных цветов, среди которых не было ни одного белого, новый кофейник и сумку с готовыми салатами. Яна поцеловала его в небритую щеку, а потом заметила, что букет искрится нерастаявшими снежинками. На алом георгине снега осталось больше всего. Володя забрал у нее букет и дохнул на цветок, растопив белое марево и оставив только кроваво-алый бархат лепестков и дрожащие капли воды.

Яна поставила букет в большую стеклянную банку и стянула прозрачную упаковочную бумагу так, чтобы она закрыла «вазу».

— Слушай, там стол на балконе стоит, мы его в прошлый раз по-моему сломали, — улыбнулась она. — Не посмотришь что с ним?

— Да без проблем, — легко согласился Володя.

Яна слышала, как на кухне фыркнул Лем. Но сейчас ей до того не было дела. Она быстро сунула затянутые пакетами тарелки и контейнеры с салатами в холодильник и пошла в гостиную, где включила телевизор, а потом томно развалилась на диване и стала смотреть, как Володя выкручивает саморезы из промерзшего крошащегося ДСП.

На экране происходило нечто, за чем не требовалось следить. Для чего не требовался никакой бубен — Яна даже не смогла бы точно сказать, что за фильм идет, настолько хорошо его знала. В один момент ее это взбесило, и она выключила телевизор. Включила вместо него то, что называла музыкальным центром — уродливого монстра из магнитолы, проводов, переходников и двух комбоусилителей. Его собрал Яр, и Яна, подумав об этом глупо понадеялась, что он придет сегодня. Потому что должны случаться чудеса.

Вместо чуда пока случался уютно матерящийся Володя, и Яну это почти устраивало.

Пришел Лем и сунул ей в руки чашку с шампанским. Володе он налил в пивной бокал, а себе оставил остальную бутылку. В колонках страдала Эми Ли. Яна прислушалась — кажется, песня была о девочке, которая держала «его» за руку все эти годы, а теперь неблагодарный «он» преследует ее в когда-то прекрасных снах. Вот же здорово, что песня не о ней.

Когда в дверь позвонили, Яна встала с дивана с неожиданным трудом — она совсем утонула в разомлевшем тепле, сплетенном из прохладного шампанского, пальцев Лема у нее на висках и шерстяной ткани ее кардигана.

На пороге стояла Лена. Запыхавшаяся, с красными щеками, в облаке цветочного парфюма и аромата подмерзшего чеснока.

— Я сварила, — с восторгом выдохнула она и сунула Яне в руки желтый эмалированный таз.

— Бля, — грустно сказала Яна.

За Леной в темноте подъезда выстроилась батарея черных пакетов. Володя незаметно подошел к Яне со спины, мягко забрал у нее таз и аккуратно оттеснил ее в сторону. Яна перехватила его полный нежности взгляд, скользящий по Лене, холодцу и пакетам, умиленно вздохнула и пошла обратно к глумливому мурлыканью Лема, шампанскому и Самойлову, который служил ямщиком.

— Кстати о косматых геологах, — вспомнил Володя. — Яр-то где? Давно его не видно.

— Там, где розовый снег, — наугад ляпнула Яна и впала в тоску.

Но уже спустя минуту Володя что-то сделал, и стол расправил красноватые крылья. Лена тут же накинула скатерть, а на нее с глухим стуком поставила бутылку ликера. Кинула в Яну мандарином, и Яна его даже поймала.

— А почему вы вообще все здесь торчите? — риторически спросила она, счищая рыхлую рыжую шкурку. Подняла глаза.

На нее смотрели с непониманием. Лем — с неожиданной растерянностью.

— Я думала… ну куранты, семьи, все такое, — неловко объяснила Яна. — Обычно все собираются после полуночи…

— Ты тоже не с родителями, — улыбнулась Лена, отворачиваясь к серванту. Яна не знала, что она рассчитывала там найти, а если она собиралась разложить шпроты на обложке Овидия — на это Яне было что сказать.

Но Лена вытащила из серванта тарелки. Стопку белых тарелок с черными растительными узорами.

— Откуда в серванте тарелки? — тупо спросила Яна.

Лена тяжело вздохнула и достала еще и салфетки.

— Я не могу за всех говорить, — мягко сказала она. — Но я здесь, потому что вот здесь у меня, — Лена прижала ладонь к груди, и ее пальцы утонули в пушистых петлях серого свитера, — есть то, что моих родителей, моего младшего брата и всех моих… нормальных друзей отравляет. А здесь это… мне кажется здесь это наоборот… помогает кому-то.