Восьмирье. Дно мира. Книга 4 - Ясинская Марина Леонидовна - Страница 1

Художник Татьяна Петровска

Слушайте аудиоверсию в исполнении Тутты Ларсен в Storytel.

© М. Ясинская, 2018

© Т. Петровска, 2020

© ООО «Издательство «Абрикос», 2022

Когда пелена Тумарья расступилась, Вика застыла на месте, не сразу поняв, что переход через стену чёрного тумана завершён, а потом сказала – даже не спутникам, а, скорее, самой себе:

– Значит, пришли.

– Да. А тебя что-то удивляет? – ответил Айрус.

Вика промолчала. Её ничего больше не удивляло. Как только она поняла, что на этот раз мамин кулон не обжигает руки новых владельцев и потому не вернётся к ней обратно, в душе образовалась рана, которая, словно чёрная дыра в космосе, поглощала все эмоции и чувства – до тех пор, пока не осталось ничего, кроме полного опустошения. И даже мысль о том, что цель близка и что уже совсем скоро Вика наконец увидит тётю Генриетту и, возможно, узнает что-то о своём отце, не могла вывести из состояния безразличия.

Вика понимала, что охватившее её равнодушие неестественно, и отстранённо подумала: а не заразило ли её Тумарье, ведь на этот раз она шла через него без кулона? Но почти сразу решила, что вряд ли, – она по-прежнему в своём уме и нормально реагирует на всё, что её окружает, а не стонет и не пялится перед собой застывшим взглядом, как это было с Лукасом. Что до охватившего её безразличия – оно возникло не во время путешествия сквозь Тумарье, а ещё в Фортуге, когда Вика рассталась с кулоном. Передав осколок Сердца в руки лысому незнакомцу, которого его спутница называла Айрус, девочка будто разом лишилась силы, что поддерживала её с тех пор, как она оказалась в Восьмирье. И даже Ванилька не могла этого исправить, хотя не отходила от хозяйки ни на шаг, а в Тумарье и вовсе пушистым воротничком легла ей на плечи.

Вика вздрогнула; она словно только сейчас проснулась после долгого сна и поняла, что почти ничего не помнит о путешествии через Тумарье. Сколько они шли? Долго? Очень долго? Или так же, как раньше? В голове были только обрывки воспоминаний. Испуганные глаза Никса и его открывающийся рот – кажется, он что-то говорил Вике. Печальная искра в глубине кулона, которая на миг сверкнула, когда осколок Сердца перекочевал в руки Айруса. Довольно вспыхнувшие глаза Эллы, когда звякнул мешочек, который отдала ей молчаливая и холодная спутница Айруса. Окраина Фортуги, сумерки, долгая пустынная дорога и приближающаяся стена чёрного смердящего тумана, а потом – полный провал, серое ничто, где не было ни пространства, ни времени, ни даже чужих обид и страхов, которыми обычно атаковало Тумарье, а только расплывчатая фигура – и Вика механически за ней следовала. Неужели её горе было настолько сильным, что даже Тумарье не могло через него просочиться? Или же охватившая Вику апатия стала своего рода защитной бронёй против чужих печалей?

Айрус продолжал вопросительно смотреть на Вику, и она, чувствуя это, заставила себя пробурчать что-то маловразумительное в ответ. Встретиться с Айрусом взглядом Вика не решалась: стоило только на него посмотреть, и она сразу видела голубой кулон – и не важно, что он был надёжно спрятан у Айруса под курткой.

Плотная стена Тумарья клубилась позади, в нос ударила вонь чужих расстройств и обид, и Вика поморщилась. Да, спасительная пелена отрешённости, которая помогла ей справиться и с потерей кулона, и с переходом через Тумарье, совершенно точно с неё сползала. Вика поняла, что снова становится легкоуязвимой для грусти, тоски и сомнений, которые наверняка вот-вот на неё нахлынут, и на мгновение даже почувствовала искушение нырнуть обратно в прежнее состояние равнодушия и спрятаться там, словно черепаха в панцире. Но миг слабости прошёл. Да, панцирь защитит от боли и печали, но невозможно жить, вечно под ним прячась! А жить надо.

Окончательно стряхнув с себя остатки неестественного безразличия и стараясь не думать о кулоне, Вика хорошенько огляделась. Она стояла на самом краю пропасти. Прямо перед ней расстилалось воздушное пространство, со всех сторон, кроме неба, охваченное Тумарьем. В центре этого пузыря воздуха парила гигантская скала. Кууза. Тонкий подвесной мост вёл к ней от края обрыва: всё точь-в-точь, как показала карта майстера Куртиса.

Вика покачала головой. Да, подобраться к тюрьме незамеченной – задача совершенно нереальная. Подвесной мост – единственная связующая ниточка между Куузой и Тумарьем, и он, конечно же, легко просматривается. Вика уже заметила небольшую деревянную постройку на другой стороне, прямо около моста. Там наверняка сидят констебли или охранники. Если даже они и не заметят, как кто-то выходит из стены Тумарья, не увидеть чужаков, пока они идут по длинному узкому подвесному мосту, просто невозможно!

– Ну, чего застыла? Идём! – Голос Айруса оторвал Вику от раздумий, и она, снова вздрогнув, заставила себя сдвинуться с места и очень осторожно, чтобы не сорваться с края обрыва, направилась к тонкому мостику. А подойдя ближе, запаниковала.

Не то чтобы у неё был план; охватившее Вику ещё в Фортуге оцепенение вообще не давало ей что-то планировать. И всё же в её расчёты точно не входило быть пойманной, едва только она ступит ногой на этот Осколок! И о чём она только думала, соглашаясь на сделку? Она же видела Куузу на карте майстера Куртиса! И тонкий мост, ведущий к Тумарью, тоже! Значит, должна была понимать, что единственный способ добраться до тюрьмы – это сдаться констеблям. Но как она сможет помочь тёте Генриетте, если сама станет пленницей? Как воспользуется таинственным прибором, перемещающим констеблей в любую точку Восьмирья, минуя Тумарье, если будет заперта в камере?

Впрочем, обо всём этом стоило думать раньше. А сейчас уже слишком поздно. И нет никакого другого выхода, кроме как ступить на шаткий мостик над бездной, от одного только взгляда в которую начиналось страшное головокружение, и идти навстречу неизбежному. Хотя… всегда остаётся Тумарье, она может вернуться туда. Вика оглянулась через плечо на плотную стену клубящегося тумана, от которого разило невыносимой вонью. Одна, без проводника-темнохода и теперь ещё и без спасительного кулона, она будет там обречена…

– Эй! Идём же! – нетерпеливо повторил Айрус.

Подвесной мостик вблизи не выглядел таким уж хлипким: плотно пригнанные друг к другу широкие доски, крепкие верёвочные поручни. Но стоило только посмотреть в бездонную пропасть, над которой он был натянут, – и длинный подвесной мост сразу начинал казаться ужасно хрупким и ненадёжным!

Руки намертво вцепились в верёвочные поручни, стоило только Вике ступить ногой на первую доску.

– А он… – начала Вика, и ей пришлось облизнуть губы и прочистить горло, прежде чем она смогла договорить: – А он выдержит?

– Выдержит, – бросил Айрус. Он уже отошёл на несколько метров от края обрыва, и ему, похоже, не терпелось скорее дойти до Куузы.

– А если подует ветер? – продолжила Вика. – Мост такой лёгкий! И такой длинный! Наверняка не меньше километра! Он не перевернётся?

– Не перевернётся, – ответил Айрус всё таким же нетерпеливым тоном, который, разумеется, ничуть не успокаивал.

– Ну же, давай! – Стоящая позади спутница Айруса слегка подтолкнула её в спину и вдруг спросила: – Что ещё за «киламетра»?

Вика нервно оглянулась. Она так и не узнала имя этой молчаливой холодной женщины. Впрочем, какая разница, как её зовут? Легче от этого не станет. И если Вика выяснит, кто она такая – темноход, одна из раскольников или из Сопротивления, – тоже ничего не изменится. И всё же про себя она называла её Птицей – из-за длинного с горбинкой носа, похожего на клюв.