(Не) ангел и ее Инквизитор (СИ) - Солейн Анна - Страница 5

Итан завозился, приподнялся на локте, и Пенни закрыла глаза. Некоторое время ничего не происходило, а затем по спине прошлась тяжелая рука, вверх-вниз, вниз-вверх. Пенни тихонько выдохнула, и Итан коснулся ее волос уже знакомым жестом. Откинул одеяло с ее плеча, потянул вниз. Кожу лизнул холодный воздух, и Пенни задрожала. Итан замер, и кончиками пальцев проследил шрамы на лопатках.

— Они болят?

— Нет.

Помолчав, Итан снова коснулся их.

— Красные. Воспаленные. И тут кровь. Запекшаяся. Ты что-нибудь?..

— Нет, — оборвала его Пенни и обернулась. — Я ничего не помню. И ничего не чувствую.

«Я не уверена даже в том, что ангел, как вы все, люди считаете. Меня зовут Пенни. Ты меня так назвал». Итан был растрепанным и со следами от одеял на лице, с припухшим ото сна лицом, но смотрел внимательно, как будто они были на допросе. Его взгляд скользнул куда-то вбок и замер. Итан потянулся туда и поднял маленькое белое перышко, а затем еще одно.

— Ты линяешь, ангел. Скоро зима? — не дождавшись ответа, Итан аккуратно сложил перышки на пол. — Выбились из подушки, должно быть. У тебя глаза как будто бы светятся, ты знаешь?

Он потянул одеяло ниже, толкнул Пенни в плечо, заставляя снова перевернуться на живот. Замер. Итана, наверное, интриговали шрамы на лопатках Пенни, как и ее тело, тело не человека. Пенни была не против побыть для него музейным экспонатом. Раз уж Итану так хочется. Все, что угодно. Итан касался ее, ощупывал, будто слепой, который изучает новый предмет. Хотя тело Пенни было совершенно обычным, женским: лицо и шея, черные волосы и несколько родинок в самых разных местах, груди, живот, ноги и ложбинка между ними.

Кровоточащие в последнее время шрамы на лопатках и ртутные, ядовитые, радужки глаз.

Пенни вздохнула и поерзала, не зная, куда себя деть. Было неловко, она чувствовала себя слишком уязвимой, ей было страшно, но менять что либо не хотелось, слишком ценным было происходящее. А Итан как будто не замечал ничего вокруг, полностью поглощенный тем, чтобы коснуться каждого участка тела Пенни: спины, плеч, шеи, даже локтей и поясницы.

Бедер и голеней.

— У тебя волос на теле нет.

Наверное, в этом было мало сексуального и возбуждающего, как и в медицинском осмотре, но Пенни было хорошо и тепло.

— Никогда не было, — Пенни зажмурилась и уткнулась носом в спальник, вдохнула запах Итана.

— Я знаю. Я нашел тебя. Ты была без одежды.

Итан скользнул рукой между бедер Пенни, и она без понуканий раздвинула ноги и подняла бедра. Если Итану хочется исследовать ее тело, то он может это сделать. Никак не прокомментировав жест Пенни, Итан провел линию от поясницы до самого пупка, а потом обратно. Положил пальцы на чувствительное местечко, название которому Пенни затруднялась подобрать, то, от прикосновения к которому было хорошо, где лобок переходил в ложбинку между ногами. Итан слегка надавил на это место, вырывая у Пенни удивленный всхлип.

Пенни прогнулась сильнее, пытаясь подставиться под руки Итана еще лучше, и тот последовал за ее телом, касаясь именно там, где нужно. Тонкая кожа между ягодиц, промежность, ложбинка между ног, а потом вдруг — внутренняя поверхность бедер, живот, и Пенни оставалось только загнанно дышать и ждать, пока Итан снова дотронется до нее там, где больше всего хотелось.

Когда палец Итана наконец скользнул внутрь, где было уже совсем влажно, крика все-таки сдержать не удалось. Пенни дернулась назад, пытаясь насадиться сильнее, но Итан удержал ее за бедра. Продолжил едва ощутимо круговыми движениями гладить ее, и из горла Пенни вырвался разочарованный стон.

Пенни с ума сходила от этих едва ощутимых прикосновений, тело била дрожь. Хотелось Итана внутри, снова почувствовать его, как и ночью, всем телом. Прижаться, и чтобы этот момент длился вечно, и чтобы никакого мира больше не было, а были только они вдвоем, сплетающиеся друг с другом. Наверное, со стороны она смотрелась смешно: вскинувшая вверх бедра, стонущая мартовской кошкой в ответ на легчайшее прикосновение. Но думать об этом не было сил, в крови кипело возбуждение и все силы уходили только на то, чтобы справиться со слабостью во всем теле и не рухнуть на спальник.

Когда пальцы Итана все-таки оказались внутри, Пенни застонала, а потом забормотала что-то благодарное, что сама не могла разобрать. Итан только довольно хмыкнул, продолжая ее ласкать, а потом вдруг его пальцы нащупали ту самую точку, от которой стало так хорошо, что даже больно, и страшно, и неописуемо.

— Еще…

Не пытаясь больше играть с ней, Итан аккуратно погладил ее внутри, а услышав довольный стон, повторил движение, но уже более уверенно. Быстро понял, что заводит Пенни сильнее всего, и после этого мир исчез. Осталось только ослепительное удовольствие, бьющее по нервам.

Она… наверное, кончила, и еще долго не могла прийти в себя, наслаждаясь тем, что Итан по-прежнему гладит ее, уже снаружи, по животу, по заднице и по бедрам: мягко, успокаивающе.

Наконец Пенни, собрав воедино желе, в которое превратилось ее тело, обернулась. Итан встал.

— Ты останешься в палатке.

Пенни положила руку ему на бедро. Поднялась на колени, подтянулась ближе, заглянула в глаза. Штаны Итана стояли колом, дыхание было тяжелым и поверхностным.

— У меня нет для этого времени, полно дел поважнее, — сказал он, шагнув назад.

Его глаза были темными, налитыми возбуждением, как спелые вишни — соком, а раскрасневшееся лицо в один момент вдруг показалось таким юным и невинным в рассветных лучах. Интересно, сколько ему? Двадцать восемь? Тридцать? Вряд ли больше.

Верховный Инквизитор. Полный решимости избавить себя от скверны, глотнув целебную дозу яда. Каждый день отправляющий на смерть людей и рискующий погибнуть сам. Итан, щеголяющий ярко-красной царапиной от вампирских зубов на запястье.

Пенни приблизилась к нему медленно, как к дикому животному, с поднятыми руками и неотрывно глядя в глаза. Из окна начинали бить косые яркие лучи рассвета, они заставляли Итана щуриться и раскрашивали его теплыми желтыми пятнами. Пенни коснулась выпуклости на его брюках, потянулась к ремню, и Итан выдохнул, будто ему было страшно.

Справляться с застежкой с этой стороны было неудобно, она все никак не желала поддаваться. Тишину разрезало только их дыхание, шорох ткани, звук расстегиваемой пряжки ремня и ширинки. Итан не спешил помогать Пенни, только смотрел на нее, и Пенни могла представить: это оттого, что Итан тоже не хочет, чтобы все заканчивалось быстро, хочет продлить это мгновение, хоть и таким странным, неловким способом.

Наконец член Итана оказался перед губами Пенни — твердый, налитый, одуряюще пахнущий возбуждением. Касаться его губами было в новинку, как и все остальное, что произошло сегодня ночью и продолжилось утром. Пенни знала, что в их отряде считали это унизительным. Комиссары шутили об этом друг с другом, когда рядом не было Корин, предлагая отсосать тому, кого хотели за что-то наказать. Пенни не знала, как это ощущал Итан, возможно, он таким образом тоже сможет немного наказать Пенни? За то, что Пенни, по мнению Итана, делает с ним?

— Ты мне нравишься, — тихо сказала она.

Глупо.

На вкус Итан оказался горячим, соленым. По всему его телу прошла дрожь, такая яркая и беззащитная, что Пенни усомнилась в правдивости шуток, ходивших в отряде: большой вопрос, кто из них двоих сейчас более уязвим.

Она одобрительно мурлыкнула, чувствуя руку Итана на затылке, которая подтянула ее ближе. Итан гладил ее голову, щеки и губы, стонал, дергал Пенни на себя, то забывая об осторожности, то останавливаясь и судорожно переводя дыхание.

Кончил Итан неожиданно, излился в рот Пенни с громким торжествующим стоном и еще долго стоял неподвижно, не давая Пенни встать, лаская ее и прижимая к себе. А затем дернул вверх, взял обеими руками за лицо, надавил на скулы большими пальцами, когда Пенни попыталась отвернуться. Весь ее рот был мокрым, на губах наверняка остались капли спермы, и выглядела Пенни... Итан поцеловал ее так, как будто хотел пить, а Пенни была последним в этом мире родником. Пенни принимала это, с удивлением понимая, насколько для нее это желанно и правильно.