Чертовка для безопасника (СИ) - Зайцева Мария - Страница 40

А потому отставляю бокал с неплохим коньяком в сторону, сую телефон в карман брюк и выхожу в коридор.

Тут тихо, светло и чисто. Отель этот, находящийся на одной из центральных улиц столицы, отличается своей тишиной и чистоплотностью. Здесь неплохие тематические комнаты есть, я даже в кое-каких из них бывал. Не один, само собой.

И здесь идеальное местечко для празднования Дня всех влюбленных. Популярное очень. По крайней мере, номер пришлось забивать чуть ли не за полгода, чтобы именно на эту дату.

Иду по мягкому светлому ворсу ковровой дорожки, прислушиваюсь, присматриваюсь.

И из лаунж-зоны, где стоят мягкие диваны и приглушен интимно свет, слышу какую-то настораживающую возню.

Наверно, какая-то парочка влюбленных не дотерпели до номера, и теперь обжимаются там.

Не мешать? Посмотреть? Что-то уж больно странные звуки… Словно…

— Послушайте, я уже несколько раз вам сказала, я не та, за кого вы меня приняли! Немедленно пропустите! Вы с ума сошли?

— Да ладно тебе, ломается она! Не такая! А под пальтишком только бельишко… Покажи и отпущу!

Звук пощечины, а я уже бегу. Бегу, блять! Ощущаю, как в груди все напрягается, вот-вот лопнет! И бок, сука, отдаваться начинает! Все время он меня теперь подводит!

Забегаю в нишу лаунжа и вижу картину маслом - маленькая, фигуристая брюнеточка с пухлыми губками и сверкающими обидой глазками и напротив мужичок, в гневе и с красным пятном на роже.

Они переводят взгляды на меня, брюнетка радостно распахивает манящий ротик, а мужик удивленно поднимает брови, невольно скользя взглядом по моей фигуре и, наверняка, заценивая нашу разницу в весовых.

— Давай, я тебе покажу чего-нибудь, мужик? — холодно предлагаю я, кивком отправляя брюнеточку туда, где ей самое место, себе за спину.

— Твоя, что ли? — мужик решает не бодаться, и, в принципе, совершенно прав, инстинкт самосохранения работает, но, видно не до конца, раз позволяет себе приставать к чужой женщине.

— Моя.

— Ну прости, ошибка вышла… — он пытается уйти, но я торможу его:

— Извиниться забыл.

Мужик скалится, явно не желая падать еще ниже в глазах дамы, хотя, куда уж ниже, но я едва заметно повожу плечами, потираю кулак о ладонь…

—Простите, неправильно вас понял, — тут же торопливо извиняется мужик.

—Ничего, бывает, — нежно и мстительно сладко поет из-за моей спины чертовка брюнеточка, — в следующий раз будьте осмотрительней… А то так может здоровье пострадать. Совсем.

Мужик ничего не отвечает и торопливо скрывается из виду.

Я поворачиваюсь к спасенной брюнеточке. Смотрю в темные, довольно блестящие глазки.

— И почему ты позволяешь незнакомым мужчинам разглядывать, что у тебя под пальто?

— Я не позволяла! — сверкает она глазками, — он сам! Не спрашивал разрешения! Я просто нагнулась чулок подтянуть, и…

Сразу представляю эту картину и понимающе качаю головой. Ну да, мужика даже можно немного оправдать… Немного.

— И какого это хера ты одна ходишь по злачным местам в День Всех Влюбленных?

— Я… — она отступает, облизывает губки. Ух… Красиво. Влажные они такие, поблескивают… Манят. — Я… Просто… Я…

— К тебе кто угодно пристать может… А ты? Что ты сделаешь?

— Закричу? — неуверенно спрашивает она, пальчики тонкие теребят ворот пальто, под которым, по словам мужика, только белье. Интересно, какого цвета?

— Да? — делаю шаг, впечатывая ее в стену грудью, брюнеточка взволнованно выдыхает, темные глазки влажно блестят. Сладкая жертва. — Ну тогда кричи.

— Что? — она настроена еще поболтать, но я не даю ей этой возможности.

Вжимаюсь в распахнутый влажный рот губами, сразу нагло лезу языком чуть ли не в горло, а руками - под полы пальто, проверять, правду ли сказал мужик.

Она слабо стонет мне в губы, податливо позволяя себя иметь орально и лапать за задницу так, как мне хочется.

В голове - дурман сразу, потому что брюнеточка - вкусная до охерения. И очень манкая внизу - крепкая попка, гладкие ножки в чулках на подвязках. Так порочно, по-блядски… Заводит дико.

Хочется прямо тут ее опустить на колени и заставить отсосать.

Но я не совсем помешался, понимаю, что в любой момент нас могут застукать, и тогда весь кайф поломают.

Потому, не прекращая целовать, просто подкидываю свою добычу за ягодицы, сажаю на себя, заставляя обхватить ногами поясницу и тащу через половину коридора в номер.

Она растерянно гладит по плечам, царапает шею, стонет сквозь поцелуй, ерзает на мне.

Кошка дикая, похотливая!

Охеренный у меня сегодня праздник!

Отрываюсь от нее, чтоб достать ключ-карту:

— Погоди, малышка, сейчас, сейчас.

Она словно приходит в себя в этот момент, дергается растерянно, шепчет:

— Куда… Что ты… Ах…

Это я уже ее в номер занес и на кровать тут же опрокинул, мгновенно опять затыкая рот.

Не нужно женщине думать, одни беды от этого. А уж этой женщине - вообще думать противопоказано. И разговаривать - тоже.

Таким красивым женщинам надо просто отрубить эту опцию… Мешает жить нормальным мужикам.

Распахиваю рывком пальто и замираю , не дыша и не умея отвести взгляда от открывшегося чуда.

Она - охеренная. И ей дико идет молочного цвета белье, кружево, оттеняющее бледную нежную кожу. Кажется, эта хрень сплошная, как купальник слитный… Или где-то внизу хитро расстегивается. Сейчас проверим.

Стаскиваю с себя футболку, моя добыча несдержанно ахает и еще шире распахивает ресницы. Ей явно нравится то, что она видит.

Усмехаюсь довольно, потом рывком подтягиваю ее к себе, сразу проверяю , верно ли мое предположение про застежку в интересном месте.

Ого! И ага!

Шелковая хрень сдается без треска и писка.

Наклоняюсь, жадно припадая к открывшемуся богатству ртом, моя добыча что-то тонко пищит наверху, бедра мелко подрагивают. И мокрая, такая мокрая!

Когда начала течь? Неужели, еще в коридоре, когда от нее этого урода отогнал? Ух, как вкусно!

Упиваюсь ее вкусом, лижу жадно и быстро!

И чуть ли не кончаю, когда она выгибается от удовольствия, мелко потрясываясь и выстанывая нечленораздельные “ох” и “ах”.

Пока не пришла в себя, сдергиваю штаны, встаю на колени на кровати и с размаху врезаюсь в податливую влажность. Тут же темнеет в глазах от кайфа, а она еще и стонет так завлекательно, громко и протяжно.

И я не могу тормознуть, не могу растянуть этот момент, утешая себя тем, что впереди - вся ночь, и что эту сладкую девочку я сегодня точно из постели не выпущу, вбиваюсь в нее размашисто и длинно, жадно переводя взгляд со своего мокрого от ее соков члена, выше - на острые соски, едва прикрытые кружевом, и выше - к распахнутым в крике пухлым губам и раскрытым в шоке глазам.

Она так смотрит на меня, словно не верит в происходящее, словно не понимает, что происходит. Что это - с ней происходит.

Взгляд - наивный и одновременно порочный, вытаскивает из меня все самое черное, самое потаенное, и я наклоняюсь, перехватывая ее за горло ладонью, сжимая, ускоряюсь, контролируя дыхание и всматриваясь жадно в мутнеющие от будущего кайфа глаза.

Когда она кончает, неистово сжимая меня внутри, я не могу удержаться, целую ее опять, полностью перекрывая доступ воздуха. Она дрожит, извивается и пульсирует так, что я кончаю. Сладко и долго. Очень долго.

И потом не могу прийти в себя еще несколько минут, расслабленно навалившись на хрупкую женщину и шумно дыша ей в шею.

Она тоже явно не в себе, жадно хватает губами воздух, гладит меня по мокрой спине.

И все же первая приходит в сознание.

Женщины - они живучей мужчин. Как кошки.

— Боже… Боже… — шепчет она сбито и хрипловато, — это было нечто…

— Да-а-а… — тяну я, приподнимаясь на локтях и глядя в темные безумные глаза, — точно…

— Ты… Я думала, умру… — она сглатывает мучительно медленно, и я тут же испытываю панический страх, глажу ее горло, ища следы своих пальцев. И опасаясь их увидеть…

— Больно? — озабоченно хриплю я, тревожно вглядываясь в ее лицо.