Игра по своим правилам (СИ) - Романов Герман Иванович - Страница 24

Да и в бою главных сил у японцев нет перевеса в залпе, несмотря на две дюжины двенадцатидюймовых и три дюжины шестидюймовых пушек против двадцати 305 мм и 22-х 152 мм орудий на русских броненосцах. Ведь к ним еще имелись пять девятидюймовых и четыре 21 см ствола. Вполне достаточный калибр, чтобы пробить слабую бортовую броню «канопусов», и разрушить плохо или совсем не защищенные оконечности на всех вражеских кораблях. И сейчас можно только мысленно пожалеть, что германские пушки нельзя установить вместо башен на «Цесаревиче» и прибывших из Балтики броненосцах. Снаряды весом больше центнера, в семь полновесных пудов, способны пробивать гарвеевскую броню, пусть и на близких дистанциях — но в бою всякое бывает, есть возможность для сближения.

— Андрей Августович, пусть отправят радиограмму в Цинампо для военного министра — «подошел весь флот Того, и даже больше — начинаем сражение». И с богом, господа — теперь наша очередь защищать транспорты, а японцы их будут стараться потопить. Потери недопустимы, там целая стрелковая бригада — армия нас не простит за погибель даже одного из восьми батальонов. Мы должны провести транспорты даже ценой потери броненосца, даже двух — отряд Скрыдлова на подходе.

Алексеев замолчал, оглядывая японские крейсера — три отряда, по четыре корабля в каждом, в полтора раза больше вымпелов. Но вся трудность боя для японцев в том, что по восьми и шестидюймовым пушкам они значительно уступают более крупным по водоизмещению русским кораблям, среди которых выделяется «Баян», способный уничтожить любого противника в одиночку, или отбиться от целого отряда.

— Отправьте сигнал на концевого «императора» — пусть будет готов в случае необходимости идти защищать наши транспорты, — произнес Алексеев и успокоился. Впятером против шести сражаться можно, зато спокойно на душе станет — японские крейсера перед русским броненосцем, что шавки супротив медведя. Одним рыком девятидюймовых пушек живо разгонит, попадание восьмипудовых снарядов смертельно опасно для небольших по водоизмещению японских крейсеров.

— Все, господа, пора уходить в боевую рубку — сейчас начнется страшная драка, которая может решить исход войны!

Именно стрелковые полки вынесли на себе всю тяжесть туркестанских походов, прошли войны с Китаем и Японией. Своеобразная элита русской императорской армии…

Глава 21

— Нет, это не англичане, а японцы на британских кораблях. Но выучка у них отменная — сие стоит признать!

Адмирал Макаров стоял у амбразуры в боевой рубке, смотря в прорезь. Прежде широкие, они по опыту боев оказались опасными для всех находящихся внутри. Разрывающийся на броне фугасный шестидюймовый снаряд был не способен пробить плиты, зато осколки попадали в грибовидный козырек и от него рикошетом через широкие прорези попадали внутрь рубки, убивая и калеча собравшихся там людей. Так что пришлось заузить стальными листами прорези, и повсеместно убрать козырьки.

Да вообще, много чего оказалось лишним на русских кораблях во время боя. Убирали все подчистую, стараясь всячески облегчить перегруженные еще при строительстве на верфях броненосцы и крейсера. В результате осадка уменьшилась, броневые плиты перестали полностью уходить в воду, скорость немного возросла, что было видно на всех кораблях, особенно на тихоходном раньше «Севастополе». И при необходимости можно было принять в ямы полный запас угля, если предстоял длительный поход — дальность плавания приблизилась к расчетной. Но сейчас броненосцы пошли в бой облегченными — нужды в угле не имелось, Желтое море неширокое, всего одни сутки неспешного перехода.

«Пересвет» с «Победой» вели совместный огонь по флагманскому «Идзумо», чередуя залпы. И броненосному крейсеру изрядно досталось, были видны пожары, скорость стала несколько сниженной. Все же семидюймовый броневой пояс плохо держит четырнадцатипудовые снаряды, и лишь пока большая дистанция позволяла японцам избежать тяжелых повреждений. По «Токиве», наименее защищенному крейсеру стрелял «Ослябя», Степан Осипович надеялся, что противник не выдержит обстрела 254 мм снарядами. Три броненосца сражались против четырех «асамоидов», и пока схватка шла на равных — все три «инока» уже были повреждены ужасающим «фугасным ливнем» шестидюймовых снарядов, от разрывов которых занимались пожары, но уже вяло — просто гореть было нечему. Да и потери были небольшие среди матросов — команды уже привыкли к разрывам, из-под брони старались не выходить без нужды, раненых сразу уносили вниз.

— А ведь перевооружение пошло «России» на пользу, да и германские снаряды куда мощнее наших — «Ниссин» горит. Да и выглядит так, что краше только в гроб кладут — словно его «Ретвизан» обработал.

— Все же корабли нужно вооружать единым калибром, Михаил Павлович, да и заряд пироксилина нужно если и не довести до японского, то вдвое, а то и втрое увеличить. Броню фугас не пробьет, зато трубы снести может, вот противник и снизит ход. А там подойти поближе и уже стрелять бронебойными снарядами. Но калибр увеличить надобно до восьми дюймов, установив пушки взамен шестидюймовых, правильно рассчитав нагрузку. Эти орудия в бою против хорошо забронированных кораблей бесполезны.

Степан Осипович тяжело вздохнул — желания адмирала всегда расходились с возможностями отечественной промышленности. Налажено было производство только 152 мм и 120 мм пушек Кане, да еще неспешно изготавливали двенадцатидюймовые пушки. С 254 мм и 203 мм орудиями прямо беда — их просто не имелось, к возобновлению производства только приступили. В наличии были только устаревшие девятидюймовые орудия Обуховского завода, но весили они почти столько же, как новые десятидюймовые пушки, более мощные и дальнобойные.

А ведь вроде готовились к войне с японцами, знали, что она неизбежно будет, только в Адмиралтействе отнеслись, если не наплевательски, то без должного рвения. И при расходах на флот на уровне германских, построили кораблей куда меньше, и более дорогих по цене, и ниже качеством…

— Смотрите — «Цесаревич» выходит из строя!

Действительно, флагманский броненосец наместника медленно вываливался из строя, а следующий за ним «Ретвизан» не повернул следом, а продолжил держать курс, приняв на себя те снаряды, которыми прежде японцы буквально осыпали головной корабль, сосредоточив на нем огонь.

— Все правильно, повреждения нужно исправлять, пожары чинить, а не идти в линии до полной потери боеспособности. Хватит с нас «Рюрика», а пятеро против шести выстоят, невелик перевес.

И хотя Степан Осипович говорил уверенно, но ему сильно не понравился новый тактический прием японцев — стараться бить чуть ли не всем отрядом по одному русскому кораблю, стараясь вывести его из строя. Вернее выбить из боя, причинив массу повреждений, снести трубы, заставить снизить ход. Русские броненосцы могли стрелять только ранее сплаванными парами. Пришедшим броненосцам контр-адмирала Фелькерзама, распределенного по одному в каждый из трех отрядов, еще только предстояло научиться новым приемам стрельбы по одной цели.

— Михаил Павлович, японцы явно не рвутся в драку. Не верю, что макаки только пришли пострелять, как говориться — показать флаг! Что-то удумали — даже малые крейсера в драку не лезут, держатся на отдалении.

— Просто бой для них с нашими крейсерами смертельно опасен — любое попадание шестидюймового снаряда может стать смертельным. Без поддержки броненосных крейсеров лучше не пытаться атаковать транспорты. Или чуют, что мы им западню устроили.

— Скорее второе — у опытных командиров на такие вещи чутье есть. А мы на них крейсера Петра Алексеевича нацелили — «Россия» с «Громобоем» их на лоскуты разорвут, лишь немногие удрать смогут, у кого скорость не меньше двадцати узлов, а таких едва треть из двенадцати.

— Выбить «Идзумо» нужно, но ведь не хочет приближаться, отбегает сразу. Хитрят, японцы, хитрят. До ночи далеко, атаки миноносцев не будет, да и наших дестройеров больше. О, смотрите, Степан Осипович — японские отряды во второй раз отходят, пауза теперь будет.