Укрощение варвара (ЛП) - Диксон Руби - Страница 18

— Что я ищу?

— Пещера. Это пещера охотника. В скалах есть небольшие пещеры, и здесь устроено много пещер охотников. Ты всегда должна быть начеку на случай, если тебе понадобятся припасы или место для отдыха.

— И ты знаешь, где они все находятся?

Он кивает.

— Я посещал их все много раз. Охотники проводят большую часть своего времени в дикой природе.

— Здесь не все так дико, не так ли? Мы все еще довольно недалеко к родной пещере. — Может быть, несколько часов ходьбы, но для этих парней это ничто.

Хассен смотрит на меня.

— Сегодня, когда хорошая погода, это легкая прогулка. В ненастный день? Когда с небес падает снег, даже короткая прогулка может оказаться опасной.

В его словах есть смысл.

— Так мы идем внутрь?

— Да. Мы проверим, нужно ли там пополнить запасы, и достанем тебе перчатки.

— Хорошо. Показывай дорогу. — Мне бы не помешал перерыв и возможность дать отдых ногам, хотя я бы никогда ему этого не сказала. Хассен не обращался со мной как с неумелой толстухой, и я буду вечно благодарна. Мысли о моей сестре и о том факте, что она отправилась в путешествие без меня, все еще причиняют боль.

Когда мы подходим к пещере, я вижу, что перед дверью установлен потрепанный непогодой экран для уединения.

— Может, нам не стоит заходить внутрь? Там кто-то есть?

Он отодвигает экран в сторону, отвечая на этот вопрос.

— Экран не имеет значения в дикой природе. Это только в Пещере племени.

— Когда кто-то может застать тебя трахающейся со своим мужчиной? Поняла. — Я думаю, если ты на охоте в дикой природе, всем плевать, если пещера может оказаться занята, ведь все дело в выживании.

Хассен хмыкает в подтверждение моих слов и отодвигает экран в сторону, затем ждет. Я предполагаю, что он ждет меня, поэтому я двигаюсь вперед, чтобы зайти внутрь, но он кладет руку мне на грудь, останавливая меня. Затем он отдергивает руку, как ошпаренный, осознав, что именно сжимал.

— Пока не заходи внутрь.

— Нет? Там все-таки кто-то есть?

Он качает головой и садится на корточки у входа, поэтому я делаю то же самое, присаживаясь рядом с ним.

— Ты должна проверить, нет ли хищников, прежде чем входить в темную пещеру, Мэ-ди. Используй свои чувства.

О, черт возьми. Я ненавижу, что он прав, и я ненавижу, что мне даже не пришло в голову проверить. Там, на Земле, я бы не стала заходить в темную пещеру, не проверив свое окружение. Здесь не должно быть по-другому. Это просто напоминает мне, насколько жалки на самом деле мои навыки выживания.

— Так как же нам проверить? Я предполагаю, что бросать горящий факел, вероятно, не самый практичный вариант.

Его рот кривится набок, когда он смотрит на меня.

— У тебя есть с собой горящий факел?

— Нет, иначе он, вероятно, уже был бы в пещере.

Он усмехается, и от этого звука у меня внутри все сжимается. Я чувствую, что редко слышу, как он смеется, и когда я это делаю, это… приятно. Очень мило. Ему следует чаще смеяться.

— Тогда мы не можем кинуть горящий факел, — говорит он мне. — Что ты будешь делать?

Что мне делать? Кроме того, что у него много сожалений по поводу того факта, что он не хочет дурачиться просто ради удовольствия? Я прикусываю губу, пытаясь сосредоточиться.

— Буду прислушиваться. Я… ничего не слышу?

Он кивает, указывая на свои глаза.

— Используй свои чувства прежде всего. Ищи следы на снегу. — Он указывает на свежий снег у наших ног, затем указывает на свой нос. — Ищи запахи. От мэтлаксов исходит неприятный запах. Существа, которые устраивают здесь свой дом и которых не пугает запах ша-кхай, обычно являются падальщиками, и они оставляют следы перед входом. — Он протягивает руку и проводит пальцем по моему холодному уху. — И слушай. Всегда жди неприятностей.

Я киваю. В двух словах, мне нужно быть более наблюдательной. Я должна думать о своем окружении вместо того, чтобы просто бездумно слоняться без дела и надеяться на лучшее. Я думаю обо всех днях, которые я провела там, на Земле, склонив голову над своим мобильным телефоном. Я представляю, в какой ужас пришел бы от этого Хассен, и это заставляет меня ухмыльнуться.

— Поняла.

Я все проверяю, и когда не нахожу никаких проблем, я снова обращаюсь к нему. Он кивает, и я отваживаюсь войти в маленькую пещеру с копьем в руке. Это маленькая пещера, чуть больше чулана, и едва ли достаточно высокая, чтобы Хассен мог в ней встать. Все тихо, и даже несмотря на то, что снаружи светит солнечный свет, в самой пещере его немного. Я все еще могу разглядеть аккуратно сложенные корзины, прислоненные к каменной полке, и несколько свертков мехов рядом с ними.

— Милое местечко.

— Каждый охотник помогает другому на тропах, — говорит он, входя в пещеру позади меня. Его тело такое большое — и аппетитное, — что он закрывает большую часть солнечного света. — Мы должны проверить припасы, чтобы убедиться, что они хорошо снабжены. Было бы нечестно с нашей стороны использовать то, что здесь есть, и не заменить это, но иногда есть причина спешить домой. А иногда приходят мусорщики и переворачивают то, что осталось для других. Поэтому мы должны сначала все проверить. Если что-то необходимо пополнить, мы добавим это в наш список обязанностей. Понимаешь?

Я киваю. Быть охотником — это гораздо больше, чем просто бродить с копьем и колоть предметы. Речь идет о заботе о других — не только о других охотниках, но и о племени. На мгновение я поражаюсь тому, какая это самоотверженная задача. Хассен и любой другой охотник-одиночка могли бы выжить самостоятельно, но они предпочитают неустанно трудиться, чтобы приносить домой еду для племени. В свою очередь, племя заботится о них, когда они ранены или больны, дает им место для сна и людей для общения. Все это очень похоже на «круговорот жизни», и я очарована тем, насколько это отличается от моей прежней жизни на Земле. Тогда я чувствовала, что мне нужно работать, чтобы оплачивать счета. Но у этих парней нет зарплаты, и они не собираются уходить.

И для Хассена, особенно, нет никакой награды. Не к кому прийти домой после долгого дня. Я чувствую укол вины за его ситуацию. Он не должен был красть мою сестру, но… Я начинаю понимать, почему он это сделал.

Я смотрю на него снизу вверх, его черты почти скрыты в тени, за исключением его сияющих глаз. Неудивительно, что он хочет схватить меня и объявить своей парой. Он отчаянно одинок, и я уверена, что изгнание только усугубляет ситуацию. Может быть, мне не следовало с ним спать. Может быть, это было эгоистично с моей стороны.

Но… нам обоим это понравилось. И я не могу изменить того, что произошло. Все, что я могу сделать, это сосредоточиться на том, что происходит прямо сейчас.

— Хорошо, так что же мне теперь делать? Развести костер?

— Тебе нужен огонь? — спрашивает он. — Тебе достаточно тепло? Тебе нужно готовить?

— Я в порядке.

— Тогда мы не разводим костер, — говорит он. — Потому что, если мы разведем костер, тогда мы должны пойти и пополнить запасы топлива для следующего человека, который останется здесь.

— Поняла. — Выживание кажется бесконечной работой. Но в каком-то смысле это меня отчасти мотивирует. Если ты берешь, ты отдаешь обратно. Это имеет смысл. — Думаю, света тут достаточно… если ты отойдешь от двери.

Он немного подается вперед, и наши тела соприкасаются друг с другом. Все как будто останавливается, и я остро осознаю его присутствие и то, насколько мы одиноки. И я снова думаю о вчерашнем дне, потому что как я могу не думать? Но он проходит мимо меня, взмахнув хвостом, и садится в дальнем конце пещеры, а я остаюсь, чувствуя боль и грусть от того, что мы не собираемся участвовать во втором раунде соблазнения в пещере охотника.

— Мы проверим запасы здесь, — говорит он. — Пойдем.

Итак, я подхожу к нему, и в течение следующего времени он просматривает содержимое каждой корзины и каждого свернутого меха, объясняя, что здесь хранится, для чего это используется и не заканчивается ли что-нибудь. Очевидно, нам нужно больше навоза (фраза, которую я никогда в жизни не думала произнести) и сухих пайков, которые мы принесем утром. Когда мы разворачиваем один из свертков с мехами, снаружи раздается негромкий стук.