Прощай, Алиса! (СИ) - Ловыгина Маша - Страница 23

— Так, а если перелом или… — возразил Гоча и почесал затылок. — Врача бы надо.

Бражников поморщился, всем своим видом показывая, что его мнение ему не интересно, и тот умолк, преданно глядя на него и ожидая дальнейших указаний.

— Врача… — сказал как плюнул Бражников и по его лицу пронеслась хмурая тень.

Сейчас он не чувствовал ничего, кроме раздражения. Эта тупая корова, лежащая у его ног, словно специально испытывала его на прочность. Давно следовало бы избавиться от нее, как от ненужного старого хлама. Да только не спишешь со счетов, что лишь она и смогла от него родить, и поэтому он столько лет терпит ее рядом. На мнение окружающих ему было глубоко насрать, но все же, присутствие Альбины доказывало, что он, Витька Бражников, не только крутой бизнесмен, большой человек и крепко стоящий на ногах мужик, но и достойный семьянин.

Времена нынче такие, типа правильные. Все хотят выглядеть святее папы Римского и при этом не отказываться от своих привычек. В 90-е попроще народ был. Особо не кочевряжился. Кто первым встал, того и тапки. Или, как он сам любил приговаривать, кто первым наебал, тому и бабки. Где бы он был, если бы не следовал своим принципам? Эх, золотое было время!

Вот только Альбина так и не поняла своего счастья. Как была дурой, так и осталась. Хорошо, хоть Алиску родила, все какой-то прок с глупой бабы. Алиска получилась ладная, пусть и дикая. Да с той дикости у него самого скулы сводило и сладко ныло в паху, а что уж говорить об остальных? Карапетян вон весь слюной изошел. Такие деньги за девчонку предлагает, что только идиот откажется. Самое время решить свои проблемы. И чинушу московского под уздцы взять, пока тепленький.

— В комнату ее, — отрезал Бражников и пожевал губами. Затем зыркнул на Гинту и наставил на нее указательный палец: — Сделай так, как я сказал, все поняла?

На лице Гинты не отобразилось никаких эмоций. Она коротко кивнула, и Бражников самодовольно осклабился. Бабы дуры, не потому что они дуры, а потому что бабы. К ним только так — кулаком да окриком, чтобы место свое не забывали.

Вызвать врача? Как бы не так! Чтобы, не дай бог, Альбина сболтнула что-то? С нее станется… Ничего, жить захочет, выкарабкается, а нет, так и…

Кажется, из его груди вырвался смешок, потому что Гинта подняла глаза и теперь смотрела на него в упор. А когда их взгляды пересеклись, она тут же поникла головой и опять присела возле Альбины, а Гоча засучил рукава.

Бражников удовлетворенно хмыкнул, однако его царапнула беспокойная мысль. Странно, что Алиса не выскочила на звуки скандала, как делала всегда, потому что крики и грохот падения и мертвого могли разбудить. Он направился к ее комнате и одним ударом вышиб незапертую дверь. В зашторенном полумраке уставился на кровать, разглядывая абрис тела под покрывалом. Повисла гнетущая тишина, которую не могла нарушить даже возня на лестнице. Бражников принюхался, будто лесной зверь, а затем ринулся к кровати и одним рывком стащил покрывало.

Громкий рык огласил комнату и заставил Гинту и Гочу застыть на месте.

Гинта бросила на парня полный тревоги взгляд и указала подбородком на Альбину. Тот нагнулся, собираясь ухватиться за женские лодыжки, но в этот момент Бражников, с дико вращающимися глазами и перекошенным ртом, показался на верхней ступеньке.

— С-сука! — свистяще произнес он и заскрипел зубами.

Гинта шумно выдохнула и, оттолкнув ногой осколки посуды, потащила Альбину в ближайшую от кухни комнатёнку. Там находилось что-то вроде подсобки, где хранились ведра, средства для уборки и стоял диван.

— Гоча, — рявкнул Бражников, — куда это Алиска уперлась с утра пораньше? Я же велел ни на шаг от нее не отходить! Найди ее! Срочно!

Тело Альбины было не столько тяжелым, сколько рыхлым и неповоротливым. Гинта взмокла, пока затаскивала ее в комнатушку, а затем взваливала на диван. Отдышавшись и проверив у Альбины пульс, она приподняла бровь и кривовато усмехнулась. Рухнуть и скатиться вниз, пересчитав все ступеньки, чтобы потом до кучи еще и приложиться головой об пол — да, это верный способ отдать богу душу. Впрочем, Альбине было явно не привыкать к подобным ударам судьбы.

Гинта сдвинула ее к спинке дивана и прикрыла дверь, оставив достаточную щель, чтобы слышать все, что происходит снаружи. Разумеется, она не могла отследить каждое слово и действие, но за полгода работы в доме Бражникова Гинта научилась состыковывать и приобщать каждую мелочь, чтобы картина становилась объемной и понятной. Молчаливая прислуга, тень, ничтожество — вот кто она. А еще — уши и глаза. Никто и никогда не признал бы в ней человека с докторской степенью и колоссальным опытом. Жизнь Гинты Ковач последний год текла совсем по другому руслу, нежели до этого.

Альбина застонала, и Гинта быстро подошла к ней, едва удержавшись, чтобы не зажать ей рот. Вместо этого она наклонилась и тихо прошептала:

— Слышишь меня? Я помогу. Только молчи.

Вряд ли Альбина могла адекватно воспринимать ее слова, и все же, Гинта почувствовала некоторое облегчение, когда она затихла Эта женщина осталась жива, хотя могла сломать себе шею или позвоночник. Редкостная живучесть в тех условиях, в которых она находится уже много лет. Гинта смотрела на нее с долей неподдельного интереса, не испытывая при этом жалости или трепета. Ее знания и умения были гораздо важнее эмоций. Она оттянула веки Альбины и внимательно проследила за реакцией зрачков. Потом ощупала шею, ключицы и плечи, скользнула вниз по бокам, прижимая ладони к горячему телу под халатом.

Она видела, как Бражников ударил ее в живот и заломил руку. Слышала, как Альбина закричала от боли. Гинта дотронулась до распухших запястий и покачала головой.

— Zvijer… cudovistе… — процедила она и обернулась, бросив тяжелый взгляд на дверь. Зверь и чудовище на ее родном хорватском языке звучали и обозначали то же, что и на русском. Лишь акцент придавал им немного иную звуковую окраску, и именно поэтому Гинта старалась молчать, чтобы не выдать себя.

Пусть думают, что она ведьма или цыганка, ей все равно. Главное, чтобы не догадались об истинных причинах ее появления в городе. Первое время она еще верила в то, что разберется во всем, опираясь на помощь окружавших ее людей, но потом поняла, что это ей не удается. Не станешь ведь подходить к каждому и выспрашивать о человеке, который пропал восемь лет назад, не вызывая при этом взаимный интерес к собственной персоне. Она не работник полиции и не частный детектив, уполномоченный заниматься пропавшими, так что стоило прислушаться к голосу разума и пойти совершенно другим путем. Ассимилироваться, стать «своей», то есть той, на кого уже не смотрят как на чужака. А ведьма или цыганка, без разницы. Что ж поделать, если внешность у нее такая, своеобразная. Он ведь так и говорил ей когда-то: что с той красоты, Гинтуся? А вот мозги — это сила! Тебе их бог половником отмерил!

Она потом долго представляла, как бог открывает крышечку в ее черепной коробке и наливает туда белое, похожее на желе вещество. До этого Гинта Ковач видела только как мозги разлетаются в разные стороны, когда в голову попадает разрывная пуля.

Нет, Альбине определенно повезло, что она все еще жива. Гинта разглядывала свежие и успевшие уже потемнеть синяки и ссадины, отмечала шрамы и следы от сигаретных ожогов. Широкий атласный халат с яркими цветами будто был предназначен для того, чтобы отвлекать на себя внимание от рукоприкладства и насилия. Дорогая ткань стала упаковкой для уставшего измученного тела.

За те полгода, которые она работала здесь, они с Альбиной не перекинулись и словом. Гинта быстро сообразила, что к чему, и первое время всячески старалась каким-то образом сблизиться с ней. Но то ли Альбина не замечала ее попыток, то ли специально держала дистанцию. Через некоторое время стало понятно, что рядом с Бражниковым в принципе невозможно было что-то утаить. Словно зверь, он моментально вставал в стойку, когда чувствовал, что за его спиной что-то замышляется.