Книга белой смерти - Вендиг Чак - Страница 6

Бенджи выполнил ее просьбу, оставив свой кофе черным, как сердце дьявола. Отпив глоток, Сэди с удовольствием причмокнула.

– Просто бесподобно!

– Колумбийский, зерна высушены по методу «хани» – что не имеет никакого отношения к меду[2], точно так же как ваш визит ко мне, полагаю, не имеет никакого отношения к кофе, так что давайте перейдем к делу. Вы сказали, произошла вспышка.

– Возможно, вспышка.

– Чего?

– Я не знаю.

– В таком случае с чего вы решили, что это вспышка?

– Возможно, вспышка, – помахав пальцем, уточнила Сэди. – Нам неизвестно точно, что это такое.

– «Нам» – это вам и ЦКПЗ?

– «Нам» – это мне и «Черному лебедю».

Бенджи застыл с поднесенной ко рту кружкой. Молчание растянулось подобно расползающейся пропасти.

– Ну хорошо.

«Черный лебедь»…

– Значит, вам известно, что это такое.

– Известно.

– И тем не менее вы, похоже, продолжаете сомневаться.

– Да, я действительно сомневаюсь. И сильно. Я наслышан о вашем растущем очаровании искусственным интеллектом, которым вы намереваетесь полностью заменить работу человека. Если какой-нибудь компьютер хочет посоветовать мне, что купить в интернет-магазине или какое видео посмотреть на «Ютьюбе» – пусть будет так. Но это… тут требуется человеческое участие.

– Но человеческое участие тут есть. Предсказания оцениваются людьми, Бенджи, – несомненно, вам это известно.

«Ну вот, началось…»

Непобедимая улыбка у Сэди на лице задрожала. Ее лицо заметно напряглось. Внезапно она насторожилась – по необъяснимой причине. Недоверие Бенджи к «Черному лебедю» и его предсказаниям не просто ее задело – оно больно ранило.

Бенджи захотелось узнать почему.

Каким боком Сэди здесь замешана? Каково ее участие?

Вот что было ему известно о «Черном лебеде».

«Черный лебедь» представлял собой ПМИ – предсказывающий машинный интеллект. Разработка системы началась при предыдущей администрации президента Нолана, который для республиканца относился к науке на удивление хорошо (по крайней мере, он признавал реальность изменений климата, космических исследований, ГМО и так далее), но так же хорошо он относился и к тайному надзору за обществом, отчего в контексте продвижения искусственного интеллекта такого рода волосы вставали дыбом. Проблема заключалась в том, что «Черный лебедь» не был прописан в бюджете, поэтому деньги поступали в основном от ЦКПЗ, получившего значительное финансирование после паники в Нью-Йорке, вызванной слухами о лихорадке Эбола (которые Бенджи расследовал лично). Посему «Бенекс-Вояджер» разработала «Черный лебедь» специально для выявления потенциальных вспышек заболеваний, пандемий и даже случаев зооноза, передачи болезни от животного к человеку.

Программу назвали «Черный лебедь» по теории «черного лебедя» Нассима Николаса Талеба[3], согласно которой некоторые события являются совершенно непредсказуемыми; лишь после того, как событие произошло, оно описывается так, как будто его следовало ожидать. Далее подобные непредсказуемые события непропорционально влияли на ход истории – значительно сильнее, чем те события, которые можно было предсказать или ожидать.

Таким образом, события – «черные лебеди» – рассматриваются как нечто обособленное. Свое название они получили по утверждению римского поэта Ювенала: «Rara avis in terris nigroque simillima cygno». Или в грубом переводе: «Редкая птица, подобная черному лебедю».

На протяжении многих столетий эти слова понимались как символизирующие нечто невозможное. Поскольку считалось, что черных лебедей не существует.

Но только они существовали. Точно так же человечество нередко считало какие-то события или исходы невозможными – до тех пор, пока они не случались.

Компания «Бенекс-Вояджер», приняв брошенный вызов, иронично окрестила свое детище «Черным лебедем». Искусственный интеллект собирал огромные массивы данных, изучал их в поисках невероятных и даже теоретически невозможных событий и строил на этом заключения – по сути дела пророчества. Разумеется, даже трагедия 11 сентября 2001 года была объявлена «черным лебедем» – однако, оглядываясь назад, становилось очевидно, что были признаки приближающейся террористической атаки, которым, как обычно, власти не придали никакого значения. Создатели «Черного лебедя» уверяли, что программа обязательно заметила бы эти признаки.

Как объяснили Бенджи, вся суть заключалась в том, чтобы выйти за рамки существующей теории принятия решений. Большинство методов предсказания основываются на жесткой модели с четкими параметрами, изменяющимися в строго определенных пределах, – выражаясь другими словами, человечество не знает то, чего оно не знает. Нельзя предсказать снежный буран, не зная, что такое снежный буран, и не зная даже о существовании снежных буранов. Для того чтобы что-то искать, нужно в первую очередь знать, что искать, черт побери. Это означало, что для предсказания катастроф требовалась новая конструкция, способная глубоко проникать во все системы, подключенные к Сети.

И вот сейчас, при администрации нового президента Норы Хант, «Черный лебедь» стремительно двинулся вперед. Два года назад Бенджи поручили перевести все то, чем он занимался в СИЭ – Службе изучения эпидемий, – на язык, понятный программе. Бенджи вежливо, но категорично послал к черту тех, кто к нему обратился.

Точно так же сейчас он собирался послать к черту и эту женщину.

– Как бы там ни было, – начал Бенджи, – я не служу машине…

Настал черед Сэди перебить его:

– Бенджи, я не «служу» машине. Она – не Господь Бог. Она – инструмент. Умный инструмент. «Черный лебедь» уже здорово нам помог. Широкой общественности это неизвестно, но знаете ли вы, чего мы добились за прошлый год? Сколько угроз нам удалось предотвратить?

«За прошлый год…» Перевод: «С тех пор, как тебя выставили за дверь».

– Не знаю, – кисло признался Бенджи.

– «Черный лебедь» помог нам предсказать вспышку кори, которая могла бы разразиться в нескольких штатах на Западном побережье. Программа увидела то, что пропустили мы, – а именно резкое снижение процента привитых детей, и всё благодаря тому, что родители поверили неверной информации о вреде вакцин.

Бенджи одобрительно хмыкнул. В наше время неверная – точнее, лживая — информация стала вездесущей, пропитала воздух, превратилась в нечто такое же обыденное, как пыльца весной.

– И речь не только об эпидемиях – не только о вирусах и бактериях, – продолжала Сэди. – Мы предотвратили обрушение железнодорожного моста в Филадельфии. Перекрыли дорогу созданному иранскими хакерами компьютерному вирусу, который мог бы уничтожить базы данных крупнейших банков страны. Мы разоблачили действовавшую в Орегоне террористическую ячейку, вышли на след исламских радикалов, собиравшихся нарушить систему энергоснабжения, и раскрыли русского шпиона, глубоко внедрившегося в компанию «Блэкхарт», выполняющую заказы оборонного ведомства.

Потягивая кофе, Бенджи принялся размышлять вслух:

– Полгода назад ЦКПЗ предотвратил потенциальную вспышку листерии, источником которой могла стать одна молочная ферма в Колорадо. – Разумеется, он читал об этом, гадая, откуда поступила наводка, – в настоящее время в Соединенных Штатах вспышку болезни замечали только тогда, когда она уже произошла. Бенджи собирался позвонить двум-трем знакомым, чтобы выяснить, смогут ли те объяснить ему, каким образом обо всем догадались, но затем испугался, что с ним не захотят разговаривать. (Этот страх присутствовал даже сейчас.) – Это был результат работы «Черного лебедя»?

– Да.

Блин!

«Быть может, без нас все-таки можно обойтись».

– Так с какой же целью вам нужен я? – Допив кофе, Бенджи подождал, когда кофеин изгонит демонов усталости. – У вас есть ваша программа. Она скажет вам все, что нужно знать.