Архонт Варанги (СИ) - Каминский Андрей Игоревич - Страница 27

— Это было мое решение, — решительно сказал Святослав.

— Пусть так, — пожал плечами Фанна Хосров, — но мне нечего делить и с кесарем Румов. Он воюет сейчас с Фатимидами — и мы, хоть тоже чтим потомков Али, ожидая пришествия «скрытого имама», совсем не друзья с теми, кто нынче правит Мисром. Если вы ударите в тыл халифу Фатимидов, пока он сражается в Палестине...

— И как же это случится?

— Знает ли эмир русов, куда впадает река, на которой стоит Багдад?

— Знаю, — кивнул Святослав, — в Гурмыжское море.

— Мы зовем его Заливом Персов, — кивнул Фанна Хосров, — а выйдя из него, можно, обогнув Аравию, войти к Красное море и по нему подняться прямо к владениям Фатимидов в Мисре. И если они будут в тот момент воевать с ромеями, вы сможете нанести им неожиданный удар с тылу.

— И все это — только за то, чтобы мы не трогали твоего города? — прищурился Святослав, — или же есть что-то еще?

— Есть, — кивнул Хосров, — если ты слышал о нашем заливе — может знаешь и чем он богат?

— Жемчуг? — пожал плечами Святослав, — это все знают.

Однако он не мог скрыть заинтересованности в голосе — разговор начал принимать интересный оборот. Отметил это изменение и Фанна Хосров.

— На островах, что мы зовем Бахрейном, и впрямь много жемчуга, — сказал он, — который, будь он вашим, многократно окупил бы ваш поход. Однако нынче этими богатствами владеют еретики и смутьяны, что зовут себя карматами. Они отрицают всех князей и эмиров, халифов и императоров — это царство гнуснейшей черни, желающей, чтобы все были равны и все было общее — земля, рабы, — да, несмотря на свое учение о равенстве они владеют рабами, — и даже женщины. Никто в той земле — будь ты оборотистый купец или славный воин, никто не вправе распоряжаться тем, что он добыл своим мечом, золотом или острым умом. Все забирает и распределяет, по своему усмотрению, карматский Совет, выбранный не по знатности рода или хотя бы из тех, кто более других удачен в бою, но лишь из тех, кто умеет лучше всех драть глотку. Эти же горлодеры утверждают, что их проклятый порядок должен распространиться по всей Вселенной, ради чего и ходят в грабительские набеги на всех соседей.

Святослав и его спутники с изумлением и отвращением слушали буидского «шаханшаха».

— От начала веков Боги, устраивая землю, разделили и род людской, — медленно проговорил Святослав, — есть те кто пашут и сеют, те кто ведет торговлю и те, кто воюет, защищая их всех. От ступней Всеотца-Рода родились смерды и челядь, от бедер его купцы и ремесленники, от рук князья и от головы — мудрые волхвы. Тот кто посмеет нарушить этот порядок — да будет проклят перед Богами и Людьми! Если та страна и впрямь такова как ты ее описал — Богам будет угодно, если мой отряд снесет ее с лица земли. Но, — Святослав прищурился, — то что от них останется приберешь к рукам ты?

— Ты очень умен, эмир русов, — рассмеялся Фанна Хосров, — но что тебе до того- ты ведь не собираешься оставаться в этих краях надолго? Ты получишь жемчуг Бахрейна, а также сможешь помочь своему союзнику, выйдя там, где Фатимиды никак не ожидают нападения. Я же получу новую богатую землю — и ослабление соперника, который уже облизывается на Багдад, как лиса, забравшаяся в курятник. Мне нет резону обманывать тебя — ведь я уже видел, каковы твои воины в бою, но и ты можешь больше получить от союза, чем от вражды со мной. Так что, по рукам?

Святослав внимательно посмотрел в глаза дейлемита и, коротко кивнув, протянул руку, чтобы закрепить новый договор.

— Пусть Фенрир сожрет это проклятое солнце! Клянусь молотом Тора, мне обещали славную битву и богатую добычу, а не болтание в этой проклятой луже.

Воевода Свенельд, сбросив все одежды, кроме закатанных до колен шаровар и обмотанной вокруг головы мокрой тряпки, сидел на корме головной лодьи, угрюмо разглядывая блестевшую на солнце голубую гладь. Казалось, за время в похода он должен был привыкнуть к здешней жаре, уже изрядно пропекшей его кожу южным загаром, но солнце Персидского залива оказалось уж слишком жарким для уроженца холодного севера. Время от времени Свенельд склонялся с борта, чтобы зачерпнуть теплой, почти не охлаждавшей воды, плеская себе в лицо и на грудь.

— Считай, что это испытание посланное тебе Богами, — насмешливо ответил Святослав, — или ты думаешь, что сотня- другая мертвых сорочинов, достаточная плата за богатства, которые мы получим, — и уже получили, — в этой земле?

Сам князь стоял, сложив мускулистые руки на обнаженной груди, внимательно созерцая простиравшееся вокруг Гурмыжское море. Как и его воевода, Святослав носил одни лишь шаровары, а его голову покрывали свежие шрамы — следы недавнего бритья острым сорочинским клинком. Однако и здесь, несмотря на жару, он оставил нетронутой прядь светлых волос — даже в этой земле, вдали от родины, Святослав не собирался отказываться от признака знатности рода.

Особенно готовясь воевать с теми, кто не признавал никакой знати.

Если не считать палящего солнца, то у предводителей русов не было причин жаловаться на судьбу. Фанна Хосров и вправду дал своим союзникам огромный выкуп за то, что они отступились от Багдада. Сейчас большие лодьи, которые по указаниям русов, соорудили сорочинские мастера и рабы, полнились золотыми и серебряными украшениями, усыпанными драгоценными камнями; разнообразным оружием, с рукоятями покрытыми причудливыми узорами и затейливой арабской вязью на лезвии. Здесь же лежали тюки шелка и иных тканей, расписанных редкими красками, мешки с изысканными пряностями, сушеными фруктами и много чем еще. Даже сейчас, когда из-за жары многие русы были вынуждены раздеться едва ли не догола, то немногое чем они прикрывали свои мускулистые, загорелые до красноты тела, было взято из той же добычи. Многие вешали на себя золотые серьги, ожерелья и браслеты, а за поясом у каждого торчала усыпанная драгоценными камнями рукоять трофейного клинка. А впереди их ждала новая битва и новые богатства в жемчужных сокровищницах карматов.

Немалую часть полученной добычи пришлось отдать печенегам и уграм — их конница оказалась бы бесполезной на воде, так что Святослав позволил им уйти на север, вместе с айсорами, язди и армянами, чтобы в Сирии объединиться с ромейскими войсками. Князь Млех пообещал встретиться с Иоанном Цимисхием и рассказать ему о плане подсказанном хитроумным Буидом. Русы же, отдохнув как следует, уже на полноценных судах продолжили свой путь вниз по реке. Они миновали болотистые низовья Тигра и Евфрата, где лодьи с трудом преодолевали заросли высокого тростника, вспугивая при своем приближении бесчисленные стаи птиц. Вода вокруг кишела рыбой и водяными змеями, уродливые болотные крокодилы тяжело хлопались в воду, уходя с пути лодей, тогда как из обступивших болота зарослей то и дело слышался рев огромных кошек. Сам Святослав, вооруженный одним лишь мечом, сошелся в жестокой схватке с огромным львом — и теперь он спал на желто-серой шкуре, брошенной на носу корабля. Временами средь зарослей проступали занесенные песком и илом, наполовину затонувшие руины — немые свидетели невыразимо далекого прошлого, когда давно сгинувшие народы возводили богатые города и в храмах, похожих на ступенчатые пирамиды, возносили молитвы и приносили требы давно забытым богам.