Бестужев. Служба Государевой Безопасности. Книга вторая (СИ) - Измайлов Сергей - Страница 13

— Ладно, попробуем. Вы еще у нас покуролесите, или как?

— Не, нам обратно в лабораторию надо, в Костино.

— Понимаю, — кивнул подполковник. — Тогда счастливого пути. Через три часа самолёт. Собирайтесь, вас отвезут.

— Спасибо Вам за всё, Владимир Иванович! — я встал и первым протянул руку, что не соответствовало этикету, зато от всей души.

Павлов посмотрел на меня, на протянутую руку, криво ухмыльнулся, потом тоже встал и крепко пожал мне руку.

— С вами было приятно работать, — сказал он на прощанье и дал знак, что нам пора выметаться. — Поздравляю с обретением статуса Адепта!

В Костино мы прибыли уже к вечеру. Ясное дело, что заниматься нами начнут завтра с утра, но Надежда Сергеевна попросила зайти к ней в кабинет. Первым делом она схватила мою правую руку и уставилась на индикаторный браслет. Её брови сделали попытку спрятаться в идеально уложенной причёске, когда она увидела литеру «А» возле нуля. Потом внимательно посмотрела мне в глаза, словно хотела увидеть какое-то объяснение.

— Ладно, потом расскажете, — пролепетала она и вернулась за стол, собираясь с мыслями, с чего начать. — Можете идти, курсант Бестужев. Утром после завтрака все придете сюда, будем заниматься.

Утром на пороге лабораторного комплекса нас встречал сам господин председатель комиссии Старновский Георгий Александрович. Видимо докторша доложила ему о наших достижениях и он решил поприветствовать целеустремлённых студентов лично.

— Поздравляю вас, господа курсанты! — учёный лично пожал руку каждому из нас. — Таких прытких на моей памяти у нас ещё не было. Для студентов второго курса это, мягко говоря, потрясающий результат. Да что там, он ошеломительный! Я доложил ректору Академии, что вы у нас немного задержитесь, он нисколько не возражал. А теперь идёмте в аппаратную, мне уже не терпится, если честно.

Мы проследовали за учёным до лифта и спустились в секретную лабораторию, где нас распределили по кабинетам, в которых были расположены похожие на барокамеру капсулы. С этим устройством я уже знаком, поэтому молча разделся и залез внутрь. Крышка закрылась и перед глазами появился экран, вроде бы всё как в прошлый раз.

Вот только ощущения от процедуры были намного острее. Самые крутые американские горки на моей памяти казались поездкой на трёхколёсном велосипеде вдоль комнаты по сравнению с тем водоворотом, в который меня затянуло.

К моменту, когда всё закончилось, я потерял счёт времени и был полностью дезориентирован. Вылезти из капсулы мне помогали младшие научные сотрудники, буквально волоча моё ватное тело до каталки, на которой увезли в помещение, больше напоминавшее больничную палату. Белые стены, белый потолок, белые шторы на окнах, в которые робко пытались пролезть солнечные лучи сквозь не до конца закрытые жалюзи. Всё это водило хороводы перед моими глазами, усиливая слабость и тошноту.

Что же со мной произошло в этой капсуле? Я знал, что меня будет штормить после процедуры, но моё тело должно было обрести новую силу, а я чувствовал себя овощем. Эдакий запечённый в духовке баклажан. Только пальцами мог пошевелить, а поднять руку и почесать нос был уже не в силах. Вот так всегда бывает, когда не можешь нос почесать, он зудит особенно назойливо. Такая фигня была в прошлой жизни, когда помылся на операцию и тебе уже нельзя касаться стерильными руками своего лица. Если сильно приспичит, можно стыбзить какой-нибудь зажим со стола и почесать зудящую тварь.

Со всей этой суетой я совсем забыл про книжицу, которую подарил мне Войно-Ясенецкий, а ведь я кое-что успел там прочитать. А ещё та самая бесценная лекция всплыла в памяти. Я закрыл глаза, чтобы не видеть белый хоровод и сосредоточился на потоках жизненных энергий. Странные, непонятные, смутные ощущения, которые я никак не мог упорядочить и взять под контроль. И какого хрена я не практиковал это хотя бы перед сном, раз другого времени у меня не находилось?

Так, Паша, без паники! У тебя жизнь впереди, если конечно ты не просрёшь её бездарно по глупости. Контроль над телом пока не вернулся, но я был настойчив и одержим. Вскоре я начал ощущать невнятные течения, постепенно у меня начало получаться хоть что-то. Внутри меня словно просыпался второй я, который не надеялся на пробуждение и смирившийся с вечным сном. Теперь этот загадочный сонный зверь приоткрыл один глаз, осматриваясь вокруг и пытаясь понять, что происходит.

Вместо чувства туманной отрешенности и адского головокружения наконец появилась упорядоченность и лёгкая эйфория от того, что у меня начало получаться. Я уже занимался самоисцелением, но такое впечатление, что я сам не понимал, что делаю. Всё происходило чисто интуитивно, не отдавая себе отчёта, как это происходит и благодаря чему. Сейчас я начал понимать, что я действительно могу общаться со своим организмом. Пока это только на уровне смутных ощущений и эмоций, но если тренироваться более настойчиво, то смогу договариваться с каждой клеточкой и с каждым мизерным потоком жизненной энергии.

Пока у меня не очень получалось перенаправить лениво струящиеся потоки именно туда, куда надо. Общение с ними больше походило на разговор слепого с немым, но что-то уже начало происходить. Усилием воли я дал понять своему телу, что надо расшевелить правую руку. Левая при этом онемела ещё сильнее, зато я наконец-то смог почесать этот грёбаный нос! Пусть маленькая, но уже победа.

Дверь в палату открылась и вошла Надежда Сергеевна. Лицо серьёзное и немного встревоженное. Первым делом она посветила фонариком в глаза и взяла за руку, считая пульс. Ни тебе «здрасьте», ни «как дела?». И вообще, зачем смотреть на меня, как на тяжело больного? У меня почти всё в порядке, вот полежу немного и буду, как огурчик. Только не зелёный и пупырчатый, а свежий и хрустящий.

— Напугали вы нас, Павел Петрович! — покачала она головой. — Скорее всего ваше состояние связано с форсированным получением статуса Адепта без реализации навыков на каждой ступени. Ваше рвение похвально, но на будущее постарайтесь так не делать.

— А как там остальные? — прохрипел я и закашлялся.

— Примерно так же, приходят в себя потихоньку. Став Адептом, вы обрели новую силу, но с нехорошим побочным эффектом.

— Вот, чёрт! Что там не так то?

— При использовании на полную катушку, может вырубить в самый неподходящий момент. Завтра испытаете на полигоне, чтобы знать, куда лучше не лезть.

— И что, у всех так?

— Ну, примерно. Можно выдать кратковременно впечатляющий результат, но потом отключка.

— Надолго?

— Кто ж вас знает, у нас такой форсаж выдают крайне редко. Я, если честно, даже не припомню подобного случая. Теперь ваша задача прокачивать не столько сами навыки, сколько свою выносливость. И не ищите себе локации для прокачки на пределе сил, вы их в итоге не одолеете.

— Понял, принял. А когда на полигон?

— Да хоть сейчас! — Надежда Сергеевна скрестила руки на груди, вздёрнула нос и выжидательно посмотрела на меня.

Очень смешно. Я смог немного пошевелить ногами, но о том, чтобы куда-то идти, не могло быть и речи. Увидев мои потуги, докторша хмыкнула, ехидно улыбнувшись.

— Вы всё ещё торопитесь, граф Бестужев? К сожалению, придётся подождать, пока организм восстановится, а потом снова начнёте себя истязать непосильными нагрузками, как обычно.

Я хмыкнул, но промолчал. Конечно она права, я хочу всё и сразу. И чтобы мне за это ничего не было, естественно. К сожалению, так не бывает, вот и огребаю теперь последствия. Фигня, прорвёмся, только теперь надо быть осторожнее. Если и дальше рубить на пределе, можно сдохнуть от клыков какого-нибудь волка или вообще зубастый ёжик глотку перегрызёт, пока буду валяться в отключке на очередной полянке.

Надежда Сергеевна ещё раз окинула взглядом приборы, стоящие у изголовья кровати и вышла, предоставив меня самому себе. И моим размышлениям.