Драгоценный враг (СИ) - Реншоу Уинтер - Страница 2

Если бы мои родители узнали, где я, то убили бы меня. Не буквально, конечно.

Всю мою жизнь мне совершенно открыто давали понять, что семья Монро — запретная территория, во всех смыслах этого выражения. Мне нельзя приближаться к ним, дышать с ним одним воздухом. Запрещено, даже вскользь упоминать их фамилию под нашей крышей.

Поэтому находится здесь, на этой земле, в этом бассейне — просто кощунственно по отношению к нашей фамилии, Роуз.

Я пришла сюда не в знак протеста.

Не для того, чтобы кому-то насолить или выразить свою точку зрения.

Но если бы мои родители узнали о произошедшем, они были бы глубоко подавлены.

— Мне кажется, это я должен задавать вопросы? — он делает еще глоток, буквально прожигая меня глазами.

Он прав.

Сейчас дружеская тактика не к месту. Меньше всего мне нужно, чтобы Август доложил своему папочке, что дочурка Роуз пробралась к ним на задний двор и купалась нагишом в их бассейне. Слухи об этом быстро просочатся на поверхность. Будут сделаны звонки куда надо, а дальше как по накатанной. Мои родители, скорее всего, все равно откажутся верить в подобное, но проверять это мне бы не хотелось.

Прежде чем я успеваю произнести еще хоть слово, Август направляется к каменной беседке и возвращается оттуда с пушистым белым полотенцем. Присев на корточки у края бассейна, он протягивает его мне. Это лишь мимолетное проявление любезности, но соприкосновения наших пальцев пробуждают трепет в моей груди.

— Так какое имя мне назвать полиции, когда они появятся? — Август встает и смотрит на меня сверху вниз. — Что-то такое незатейливое… может, Харпер… Хлоя… нет, Эддисон… определенно Эддисон.

Эти девичьи имена ему нравятся… или, по его мнению, подходят простушкам? Он пытается сделать мне комплимент или оскорбить?

Собравшись с духом, выбираюсь из воды и поспешно обматываю свое тело мягким полотенцем.

Август делает очередной глоток пива, на этот раз более щедрый, чем предыдущий.

— Ты не собираешься сообщать никому никаких имен, — как можно спокойнее говорю я, забирая свой вещи с шезлонга, а затем поворачиваюсь к нему спиной и натягиваю сарафан на все еще мокрое тело.

— С чего такая уверенность? — речь парня слегка невнятна, и я предполагаю, что это далеко не первая его пинта пива за ночь.

Я смотрю ему прямо в лицо, стараясь не терять самообладания.

— Потому что если ты тот, за кого я тебя принимаю, то тебе еще нет двадцати одного. Вряд ли ты собираешься звонить копам, будучи подшофе.

Парень склоняет голову набок, словно пытаясь разглядеть меня под другим углом.

— Если я тот, за кого ты меня принимаешь, тогда наверняка знаешь… у моей семьи, можно сказать, все на мази со здешними копами. Поэтому, прости, аппетитные сисечки, но мне нечего бояться в данной ситуации. А вот тебе…

Либо он пытается вывести меня из равновесия, либо он действительно такой придурок, как о нем говорят…

Возможно, мне бы и стоило быть милой, но я не собираюсь, молча стоять и позволять кому-то пускать колкости в мой адрес лишь из- за того, что решилась на один опрометчивый поступок.

— Аппетитные сисечки? Теперь я понимаю, когда говорят, что за деньги мозгов не купишь.

Он, как ни в чем не бывало, усмехается, словно мое оскорбление рикошетом отскочило от его непоколебимой внешности.

— Так как тебя все же зовут? — Его изучающий взгляд падает на мою грудь, прежде чем вернуться к моему лицу.

— Ты всерьез планируешь меня сдать? Я не воровала. Ничего не сломала. Никому не причинила вреда. Всего лишь решила поплавать…

Я скрещиваю руки на груди, которая, как мне кажется, чересчур топорщится, и одариваю его суровым взглядом.

— Ты вторглась на частную территорию, — заявляет парень. — Насколько мне известно, полиция в данном районе не особо одобряет подобного.

В данном районе…

Ну, конечно. Юго-западный квартал Мередит Хиллс — «богатенькая» часть этого богом забытого города. Все, что находится к югу от Легран-стрит и к западу от Сандерленд— авеню, является местом обитания им подобным. К тому же занятна и планировка здешних мест: улицы спроектированы подобно спицам в колесе, и все они берут начало от резиденции Монро, словно это святая святых этой обители величия и могущества.

— Ты говоришь, как истинный Монро, — говорю я, не скрывая возмущения.

Август закашливается.

— Что ты хочешь этим сказать?

Я пожимаю плечами.

— Ты весь в своего отца. Вот и все.

На самом деле, я блефую. Мне ничего неизвестно о его отце, кроме того, что он состоятельный, влиятельный и предприимчивый человек, и люди советуют быть с ним начеку. Я не знаю, каков он на самом деле за закрытыми дверями, и ни в коем случае не собираюсь этого выяснять.

Август делает шаг в мою сторону, но я делаю вид, что не обращаю на это внимания. Также я стараюсь игнорировать звон в ушах и подступающую тошноту, скручивающую меня изнутри. Мне не ведомо, на что способен этот человек, но с моей стороны разумно, не показывать ему своих переживаний.

Скомкав свои трусики и лифчик, засовываю их в карман своего сарафана, прежде чем нацепить на ноги свои выцветшие сланцы.

— Успокойся. Я извинилась и теперь просто ухожу.

Следуя в направлении забора, я мешкаю — я буду выглядеть крайне нелепо, карабкаясь через него в одном лишь легком и мокром сарафане. Но мне приходится отогнать от себя эти мысли и игнорировать взгляд парня, который с каждым моим шагом ощущается все интенсивнее.

Мне плевать, что он подумает.

Монро могут олицетворять собой власть в этом городе, но, по большему счету, я и Август, абсолютно чужие друг другу люди. Мы прожили почти по два десятка лет, следуя по жизни параллельно друг другу. Нет никаких оснований, чтобы вдруг нарушить данную тенденцию.

— Эй, — бросает он вслед, и его крик разрезает тишину ночи.

Я не сбавляю шаг.

— Мы еще не закончили с тобой.

Его слова звучат резче и громче.

Я прибавляю ходу, и бегу уже так быстро, что едва ощущаю землю под ногами.

Забор уже всего в нескольких метрах от меня, и я практически могу дотянуться до него рукой, когда звук разбившегося стекла останавливает меня.

Бросив взгляд через плечо, вижу, как он плюхается на край шезлонга, а осколки бутылочного стекла рассыпаны вокруг его ног.

Он разбил ее… намеренно?

Сотни историй, которые я слышала о семье Монро, всплывают в моей голове одновременно. Слухи вперемешку с фактами. Абсолютная неопределенность. Зачастую люди склонны преувеличивать, чтобы рассказать впечатляющую историю, но моя мама всегда говорила, что в каждой лжи есть доля правда.

Все, что мне известно, что, по мнению большинства, эта семейка столь же опасна сколь и могущественна. Они непредсказуемы, как и морская стихия во время шторма. Каждый сам себе на уме, но готов перегрызть глотку за своих. Друг за друга горой. Местные предпочитают не иметь с ними ничего общего, и это не удивительно.

Однажды мне довелось стать невольным свидетелем того, как кто-то говорил о том, что лечь в постель с Монро, буквально или как-то иначе, это все равно, что решится сыграть в русскую рулетку. Возможно, тебе удастся выйти из игры живой, но ты уже никогда не будешь прежней.

К сожалению, моей тете Синтии было уготовано проиграть, когда она связалась с отцом Августа несколько десятков лет назад. Она не вышла оттуда живой и именно поэтому мои родители запрещают мне приближаться к этой семейке.

Я украдкой в последний раз смотрю в сторону соблазнительного юного Монро: на его широкие плечи, точеный подбородок, взъерошенные волосы, осколки, разложенные возле его ног, а затем прыгаю через забор.

Уже через мгновение, я со всех ног мчусь домой, в ту часть города, где людям приходится держать решетки на окнах, а полицейские сирены заменяют колыбельную перед сном. Туда, где кондиционеры зачастую выходят из строя, а счета за воду не редко остаются неоплаченными. Где нет нужды нанимать смотрителей за домом, потому что позволить себе отпуск можно лишь тогда, когда все невероятно удачно сложилось с кэшбэком или сумма налогового возмещения оказалась гораздо весомее, чем ты рассчитывал.