Драгоценный враг (СИ) - Реншоу Уинтер - Страница 21

Язык Августа раздвигает мои губы, танцуя с моими, и одним ловким движением он затаскивает меня к себе на колени и занимает мое место с пассажирской стороны. Обхватив мое лицо обеими руками, он отводит его в сторону, пока наши глаза не встречаются, и все в этом моменте приостанавливается, замирает во времени.

— Ты принимаешь правильное решение, — его глаза сверкают, серебристые с оттенком злобы. И он тянется вниз, чтобы откинуть спинку сиденья.

Его твердость упирается мне между ног, когда я устраиваюсь на нем, а его хватка перемещается на мои бедра, прижимая меня вниз, чтобы я могла больше почувствовать его. Желание в его глазах неоспоримо, как у дикого животного, находящегося в нескольких секундах от своего пиршества.

Он начинает что-то говорить, когда я кладу ладони ему на грудь и сажусь.

— Я не хочу делать это здесь, вот так, — говорю я. — Не в машине отца Адри. Не в гараже. Не тогда, когда у меня вкус пива, и кто-то может зайти к нам в любую секунду.

Я и близко не хочу, чтобы мой первый раз был таким.

Август выдыхает, наклоняя голову.

— Итак, ты хочешь… что? Номер в отеле? Шампанское? Цветы? Какое-нибудь фальшивое романтическое дерьмо, чтобы сделать это особенным?

— Я не хочу фальшивого романтического дерьма. Я просто не хочу делать это здесь.

Я успешно убила настроение — но, думаю, это не имеет значения, так как это все равно не произойдет сегодня. Он может попрощаться со своим крайним сроком. Мне нужно больше времени, чтобы решить, буду ли я делать это в любом случае.

Я слезаю с него и сажусь на водительское сиденье. Август поправляет выпуклость на своих джинсах.

— Мне жаль, — говорю я.

— Надо думать, — он раздражен на меня, и я это понимаю. Я заставила его надеяться. Любой мужчина с горячей кровью был бы сейчас разочарован.

Я откидываюсь на спинку сиденья, подпирая голову рукой.

— Послушай. Эта неделя была одной из самых эмоционально истощающих недель в моей жизни. Я спала в общей сложности одиннадцать часов, если не меньше. И твое предложение чрезвычайно щедрое. Я искушена, да. Я просто не хочу сейчас бросаться во все тяжкие. Хочу еще немного подумать об этом. Мне нужно больше времени.

Он ничего не говорит, просто смотрит на меня с выражением, которое я не могу прочесть.

— Я пойду в дом, — я сажусь и берусь за ручку двери, не желая больше наслаждаться неловкостью этого момента.

— Подожди.

Я поворачиваюсь к нему.

— Да?

— Ты останешься здесь на ночь, верно?

Я киваю.

— Ты не сможешь там заснуть. Там слишком шумно.

Нежно обхватив мое запястье, он притягивает меня ближе, пока я не оказываюсь под его рукой, прижавшись щекой к его груди.

Поначалу это странно — засыпать в чьих-то объятиях.

Но потом мы входим в какой-то ритм, наше дыхание синхронизируется, а тела излучают достаточно тепла, чтобы нам было комфортно. Снаружи стрекочут сверчки, а из дома доносится слабая поп-музыка, просачиваясь сквозь старые окна и теряясь в прохладном ночном бризе.

Через несколько секунд мои веки тяжелеют, ночь исчезает, и я засыпаю в объятиях моего самого дорогого врага.

АВГУСТ

— Ты остался, — говорит Шеридан на следующее утро с сонной улыбкой на лице.

Она садится, вытянув руки над головой и я впервые за гребанные часы двигаюсь.

Я всю ночь смотрел, как Шеридан спит, изучая, как ее рот изгибался в полуухмылке, когда она видела сны, вдыхая сахарно-сладкий аромат ее шампуня, исходивший от ее тёплой головы. И когда солнце взошло и залило крошечный гараж тёплым светом, она стала похожа на проклятую принцессу Диснея. Если бы она не была Роуз, я мог бы позволить себе чувствовать что-то большее…

Я фыркаю.

— Думаешь, я оставлю тебя, лежащей без сознания в каком-то гараже?

Если бы она была кем-то другим, тогда да. Ага, я бы сделал это. На сто, блять, процентов.

Но я так близок к тому, чтобы это дело выгорело.

— Как спалось? — спрашиваю я.

Если быть честным самим с собой, есть что-то сексуальное в этой ее небрежной версии с распущенными волосами, обрамляющими лицо и стертым макияжем, отпечатавшимся на моей рубашке. Я не привык видеть девушек такими — несовершенными. Это необычно.

— На самом деле великолепно, на миллион баксов. Лучше, чем когда-либо…

Только представьте, как бы она спала после тройного оргазма, который я собирался ей подарить… пальцами, языком и членом.

Ох, точно. Скоро.

— О, Боже.

Шеридан вытаскивает телефон из заднего кармана.

— Адри писала мне всю ночь. Я забыла сказать ей, что мы будем здесь.

Вылезая из машины, она говорит:

— Мне нужно зайти и поговорить с ней, если она проснулась.

— У тебя есть мой номер.

Борясь с крошечной искрой улыбки, Шеридан останавливается как вкопанная у двери и говорит:

— Да.

Я снова накрываю машину, выхожу и еду домой.

Шеридан Роуз — милая девушка. Доверчивая. Наивная. И она не заслуживает ничего из этого. На самом деле, все было бы в миллион раз проще, если бы она была какой-то высокомерной маленькой принцессой, которой нужно было преподать урок. Вместо этого, девчонка ходячее и говорящее золотое сердце с замечательными сиськами третьего размера и честными намерениями.

Собравшись с духом, опускаю окно, включаю музыку и заглушаю совесть, которая решила неожиданно появиться из ниоткуда. Мне нельзя быть мягкотелым. Такая возможность выпадает один раз в жизни, и я хватаюсь за неё, черт возьми.

Жаль, что ей приходится расплачиваться за деяния своего отца.

Мой отец всегда говорил, что в жизни происходит и хорошее, и плохое.

Главное — контролировать сам процесс.

Я не могу ничего поделать с тем, что моей мамы больше нет в живых, но в моих силах сравнять счёт. Рич причинял нам боль и страдания последние несколько лет.

Я просто возвращаю ему это.

Спустя десять минут я подъезжаю к дорожке и, закрыв окна, улавливаю запах едва слышимых сладких духов Шеридан на своей рубашке. Признаюсь, было что-то умиротворяющее, когда я держал ее в своих объятиях пока она спала. Что-то безмятежное в том, чтобы сидеть с кем-то и не делать ничего, кроме как дышать одним воздухом. Внешний мир не существовал. Я не мог даже пошевелиться, чтобы достать мобильный телефон из заднего кармана, даже чтобы просто помочиться. Я просто держал ее, чего никогда ни с кем раньше не делал. Самое странное во всем этом то, что для меня это не было чем-то сложным.

Посмею ли я сказать, что мне понравилось это?

Я даже позволил своим мыслям блуждать по одному или двум воображаемым событиям, конечно, лишь от полной скуки. Представляя будущее с ней, наши отношения, то, как мы бы были одной из этих парочек.

Несмотря ни на что, это не важно.

У нас нет будущего, нам нужно свести счёты.

И мы закончим.

ШЕРИДАН

— Шер, на этот раз ты не помоешь посуду? — спрашивает папа, после субботнего завтрака.

Обычно мы работаем в команде. Он моет, а я вытираю. Но мешки под его глазами сегодня сильнее, а круги темнее, чем раньше. Прошлой ночью он работал, но они не из-за физической измождённости. Здесь другая причина, я знаю.

— Я попробую поспать лишний час прежде, чем снова уйти.

— Да, хорошо.

Я не смотрю ему в глаза. Всю неделю не могу это сделать. Или заканчиваю тем, что прикусываю язык, чтобы не извергнуть в его сторону тошнотные слова и обвинения. Я не готова противостоять ему. Мне нужно больше доказательств, иначе он ослепит меня своей отцовской улыбкой, когда погладит по голове и назовёт «крошкой».