Две короны (СИ) - Соколов Юрий Юрьевич - Страница 18

По мощеной серым булыжником дорожке, с выложенными на ней красным камнем рунами смерти, мы добрались до ворот караульни. Стражники сразу их распахнули.

— Лошадь на конюшню не уводить, — сказал я спешиваясь. — Не знаю, окажется ли господин Анзенкам рад меня видеть. И не придется ли мне тут же уехать.

Вопросов не последовало. Их никак не могло последовать — приказы не обсуждаются. Но кроме того, стражников шокировала моя откровенность. И теперь они гадали: с чего Эсур вздумал ставить их в известность о возможном недовольстве своей особой хозяина. Неспроста ведь поставил. К чему готовиться? И что сделать немедленно? Настучать князю? Не стучать?

Я воспользовался замешательством воинов, чтобы лучше их рассмотреть. Проклятое любопытство! В такой момент… Но обращенных я видел впервые, и испытывал те же чувства, какие может испытать верный солдат отчизны при виде предателей. Укус вампира делает смертного любой расы тоже вампиром, если на нем не было оберега или он не принял специальное снадобье. Естественно, делает лишь тогда, когда укушенный остался жив. Однако кровососы не оставляют в живых тех, кого наметили на еду. Разве что вырвется и убежит какой счастливчик однажды в столетие… Причем в полном смысле счастливчиком его можно считать лишь тогда, когда он добежал до лекаря.

Обращенные — другое дело. Они подставляются под укус добровольно, по предварительной договоренности, и это право надо заслужить. И после возможность стать вампиром приходится отрабатывать еще долго. Десять, двадцать, тридцать лет — смотря какая договоренность была. Смотря какую выгоду рассчитывает извлечь из обращения высокопоставленный вампир. Смотря какие отношения он думает иметь с обращенным уже потом, когда тот станет ему подобным. Обрядовый укус со стороны вельможного кровососа — аванс. И полезное, с точки зрения укушенного, событие случится не сразу, а по окончании действия отсрочивающего заклинания. Зато он тут же оказывается при месте, с хорошим жалованием и гарантированным пайком. А в будущем поимеет долю в дани кровью. Это важно, поскольку просто стать вампиром — допустим, путем ритуального самоубийства, — удовольствие сомнительное, несмотря на многочисленные расовые плюшки. Каждый раз, чтобы пожрать, надо подставляться: в цивилизованных землях за тобой моментально начинают охоту большими толпами. А в нецивилизованных добыча почти вся высокоуровневая, драчливая, прекрасно вооруженная. Возможно, не ты приключенцем пообедаешь, а он с тебя шкуру спустит. Это если ты его вообще нашел, а не сдох с голоду раньше.

Стражники, на которых я смотрел, выглядели как обычно. Полуорк и гоблин с типичным для их рас сложением. И рожи под шлемами наверняка типичные… Вот сюрприз, правда? Верные солдаты отчизны тоже удивляются, не находя во внешности предателей чего-то особенного. Что выдавало бы их как предателей.

Дежурный маг — да, еще один дежурный маг! — был человеком. Надо ли говорить, что обыкновенным, ничем не примечательным?

Обыкновенным.

Ничем не примечательным.

Ну, исследователь, удовлетворен? Пошли к Анзенкаму.

Маг с поклоном отступил с дороги, когда я шагнул к нему. Эх, дать бы тебе по башке, пока она в таком удобном положении… Все же нечто особенное в тебе есть: ты именно был человеком. А сейчас — переходное звено от человека к упырю.

Не медля больше, я поднялся в приемный зал — просторное помещение без окон. Там горели многочисленные свечи: в люстре на потолке, в светильниках по стенам, в расставленных на полу и мебели канделябрах. Вампиры великолепно видят в темноте, но при этом им жизнь не мила без обильного искусственного освещения. Власть над светом, который не вредит, помогает кровососам умерить извечный страх перед солнцем. И каждый втихомолку лелеет общую для них всех мечту: найти чудодейственное средство для активности днем без обязательной защиты. По тем же причинам богатые вампиры любят изделия из платины. В частности — ювелирные украшения, и даже столовые приборы из этого металла, похожего на серебро, но не грозящего им смертью. Удивляюсь, что они вдобавок не едят черемшу и чесночницу килограммами.

Двустворчатые двери сами закрылись за моей спиной. Анзенкам, как и положено, сидел на троне. Больше в зале никого не было, однако я знал, что вампиры-телохранители на местах, в галерее за стенами, и прицелились в меня из арбалетов через замаскированные драпировкой бойницы. Они всегда так поступали, кого бы князь ни принимал в этой комнате. Раз принимает здесь — следует быть настороже; умерить бдительность можно только тогда, когда посетитель приглашен в покои этажом выше. Обычно блюстителей княжеской безопасности бывало четверо. Но сейчас Анзенкам точно знал, что к нему пришел не Эсур, хотя вряд ли кому-то сказал об этом. Значит, подняты по тревоге все три смены телохранителей.

Тем не менее никакой магической защитой князь закрываться не захотел. Ведь я не должен заподозрить, что разоблачен, пока он выясняет мою природу. Закрыться-то недолго. Секундный каст, — а за секунду кровососу его уровня может нанести смертельный урон только дамагер типа «стеклянная пушка». То есть мог бы, — но часть урона неизбежно примут на себя телохранители, связанные с хозяином теснейшими узами и принесшие клятву самопожертвования.

Мне предстояло уделать Анзенкама быстрее, чем за секунду, и выжить под обстрелом с двенадцати точек. Я полагал, что справлюсь. И ставил на то, что старый параноик не только защиту трона, но и всю защиту замка завязал исключительно на себя любимого. Это он никому не доверил бы.

— Приветствую тебя, Эсур! — произнес вампир тонким дребезжащим голосом. Да, он был стар, очень стар. И все же в нем чувствовалась сила. Чувствовалась до такой степени, что тщедушное сложение, дряблая кожа и редкие волосы князя казались элементами личины вроде моей. Только хреновенькой, через которую все просвечивало.

— И я тебя приветствую, учитель! — ответил я, смиренно склонив голову, разыгрывая предложенную князем сцену встречи. Жаль, что в чужом облике актерское мастерство совершенствовать нельзя! Хотя на добротную прокачку лицедейства времени все равно не хватило бы: рассвет приближался с каждой секундой.

— Ты долго отсутствовал и не давал о себе знать, — с укором молвил Анзенкам, оторвав правую руку от подлокотника и чуть поведя ею, словно подчеркивая сказанное. — В душе мы успели тебя похоронить. Но вот ты явился, и почему-то считаешь, что я буду тебе не рад. Настолько, что сразу прогоню. Почему, Эсур? Что ты натворил, мой мальчик?

— Я не выполнил твое задание, учитель! — признался я. — И не смел показаться тебе на глаза. Ты велел мне отправить к Собирателю столько разумных, сколько имен содержалось во врученном тобою списке. Не таких известных, знатных, сильных — любых, лишь бы они были примерно моего уровня. Но я не смог отправить ни одного.

— Ни одного? — удивленно вздернул жидкие брови князь. — В чем же причина столь сокрушительной неудачи?

— Начал не с того парня, — сказал я, набрасывая на Анзенкама кокон страданий. — Лучше бы пристукнул тебя.

Как и предполагалось, князь ничего не успел скастовать. А телохранители на миг обалдели, когда он заорал от боли. Тем паче что боль частично передалась им.

Я упал на спину, закрылся магическим щитом и отдал по мыслесвязи приказ Кукуцаполь и Варми начинать штурм замка. Первая партия арбалетных болтов почти не убавила щиту прочности: многие прошли мимо или вскользь, а хорошие попадания, но под слишком острыми углами, большого урона не наносили.

А теперь вам, ребята, надо перезарядить. И как ни быстро вы это делаете…

Я вскочил и выстрелил из лука Нагибатора по одной из бойниц. Стрела проигнорировала висевшее перед почти невидимым отверстием отклоняющее заклинание, с резким хлопком прорвала защитное. Из-за стены донеслось страдальческое «О-о-о!».

Второй арбалетный залп оказался точнее, но я уже снова лежал на полу. И хотя на сей раз кто-то из вампиров бил через отверстия в потолке, мне ничего не угрожало. Чтобы Велиаров щит израсходовать, все его слои, двенадцати попаданий категорически недостаточно. Под любыми углами. А под щитом еще доспехи Вальдемара. Ну и живучести у меня как у лернейской гидры, если что.