Санкт-Петербург (СИ) - Леккор Михаил - Страница 35

Решив так, Дмитрий уже спокойнее смотрел на юную красавицу. Петр же такого якоря не имел, и, более того, имея титул царского величества, привык, что женщин он побеждает легко. И это, между прочим, правда. Дорогие подарки, элементарные деньги, наконец, осознание, что твой любовник — сам царь, делают женщин шалыми и безрассудными. Та же Аленка отдала бы свою девственность всего лишь за несколько рублей.

Но Дмитрий имел к девушке совсем другую цель. Поэтому, отдав ей два гривенника, что было гораздо вышестоимости купленного, силой выставил Алену из дома.

— А это в правду настоящий царь? — первый вопрос, который задала девица на улице, — и я ему, правда, нравлюсь?

Конечно, на прелестных щеках ее появился румянец, только вот не от стыдливости ли? Ох, уже эти сумасбродные девицы, прямо-таки простые телки!

— Да, царь, и да, похоже, ты ему нравишься, — прямо ответил попаданец, и уже ответил очень цинично:- хочет с тобою поиграться, а потом, как и других, бросить.

Слова его достигли цели лишь частично. Она поняла (а дальше не понимала?) с какой целью Петр хочет с ней познакомится. И это ее не шокировало, не испугало. Ох уж эти женщины! А еще удивляются, какие нехорошие мужчины!

— Послушай, — жестко опустил ее на землю Дмитрий, — мне нужна девка-мастерица сушить продукты — ягоды там, грибы, дичь, рыбу. Словом, все что найдется в лесу, на поле и в реке. Если ты отошла от мечтаний, давай говорить конкретно. А мечтания свои оставь в одиночестве.

Строгий тон ее барина, который может и копейку дать, а может ни за что жестоко высечь, заставил Алену переключить романтику на реальность. Она явно включила тип «Я у мамы дурочка, но ведь очень красивая». Заморгала большими красивыми глазами, ослепительно улыбнулась улыбкой светской львицы.

Дмитрий, несмотря на всю свою опытность и циничность, почувствовал, что сердце начинает биться с перебоями.

'Откуда что берется? — снова мысленно он, — ну ладно, умение сушить, скажем, пусть очень с натяжкой, но может научить мать. Тем более, она старшая дочь, тут хочешь — не хочешь, а научишься работать с продуктами. Но как эта сопелюшка без телевизора и интернета, без книг и газет, практически на безлюдном острове, каковым является поселок, как и любое селение в начале XVIII века, научилась в высоком умении женского ремесла. Ей богу, мне уже кажется, что это умение влюбить намертво растет у женщин вместе с грудью.

Нет, я, разумеется, сейчас несу бред. Сколько я знал женщин и в XXI веке и в начале XVIII века, с большой грудью, красавиц и прелестниц и ничего этого не умеющих. А тут обалдеть!'

Внешне, однако, Дмитрий сделал каменное личико «покерфейс», посмотрел на загадочную девушку оловянным взглядом. Казалось бы, ничего такого, но Алена вдруг выдала перл, густо покраснев:

— Да ты чо, я же ни чо!

— Глупая она девка, почти деревенская, хотя и поселковая! — сделал вывод Дмитрий, — это я сам попал под влияние обалденной красоты юной девы. С возрастом и семьей все это быстро пройдет. Так что хватит себя окручивать!

Он посмотрел на нее уже обычным взглядом завороченного барина, очень занятого и не имеющего возможности болтать с простой девкой, у которой нет ничего, кроме красоты. Алена от этого встревожилась, вся девичья навороченность у ней исчезла. Она сказала, глядя на свои изношенные лапти:

— Дак, барин, я ведь и так твоя, в крепости. Сушить я продукты умею, Бог весть. Так что если возьмешь, то я с радостью!

«Во как заговорила, — подумал Дмитрий, — сразу надо было включать имидж барина, меньше бы время ушло на бестолковую болтовню».

Они подошли к небольшой крестьянской избе, особенностью которой было наличие большой сушилки — печи. Еще в ней был самодельный стол для разделки грибов, дичи, рыбы, просмотр ягод и прочего, даваемого природой. Небольшая скамья, чтобы не затрудить ноги, несколько полок для имеющейся продукции. Все сделано мужиками, посланными Провом.

— Вот твое искомое имущество, за которое ты будешь отвечать, — щедро посулил Дмитрий, — работай, не ленись!

Однако реакция была совершенно иной. Вместо того, чтобы обрадоваться и активно исполнять свои обязанности, Алена вдруг упала на колени и заголосила:

— Девка я простая, слабая душой и телом, не справлюсь. Прости, Господи, барин, ослобони, лучше я буду по-прежнему помаленьку работать на дому!

Дмитрий вдруг оказался в положении царя Петра, который и хотел бы бабам лучшей судьба, да ведь те сами ее боялись, привыкнув жить за мужиком! Поэтому, поняв психологию средневековой женщина, а тут еще и девчонки, он добавил:

— Непосредственно приказывать тебе будет трактирщик Пров. Он тоже будет отвечать за эту избу и печь. А ты будешь, как и у себя дома, сушить, поняла, глупая?

Он положил ей на голову барскую руку. На этот раз в этом жесте ничего не было сексуального, более отцовского. Барин как бы говорил: «Я твой отец и Господь, слушайся меня, хорошо работай и все будет нормально».

— А если будешь прекрасно работать, и продукция твоя окажется столь же вкусная и на рынке разбираемая, то ты будешь получать жалованье продовольствием. И тебе хватит и семье твоей достанется. Конечно же, одежда, рабочая, повседневная и парадная. Если дай бог, найдешь себе суженого на руднике и он захочет на тебе жениться, то я вас благословлю, дело-то праведное, божье. Ну вставай уже, глупышка!

Алена действительно встала, руками, рукавами вытерла слезы, улыбнулась, как всегда, ослепительно, деловито спросила:

— А кто дрова мне будет колоть, носить?

— Хм? — вопрос был для попаданца неожиданный и он задумался. К Прову ее прикрепить? На трактир много дров уходит, будет выделить долю и на сушилку. Хотя нет, зная трактирщика, он будет с нею скуп, а девка сама не потребует, заскромничает.

Алена, видя, что барин медлит, и не правильно это понимая, зачастила, умоляюще глядя на барина:

— Нет, поленья я могу и сама носить в избу, руки еще не отсохли, а вот бревна и сухостой везти из лесу, а также рубить здеся у меня не получится. Не бабья это работа, барин, помилосердствуйте!

— А-а, нет, конечно, — Дмитрий выбрался из своих дум, уже по-иному посмотрел на девчонку. Вот тебе и малая, а все уже понимает. Может, не надо тебе лезть не в свое дело? Хотя, с другой стороны, одна голова хорошо, а полторы лучше. И вы зря засмеялись над девкой. Полголовы Дмитрий имел в виду как раз свою. Мало он знал, оказывается, знал тонкости крестьянской жизни первой четверти XVIII века. А если подумать, то и в XXI столетии. Никогда ведь не сушил еще!

Вот и послушай пока и мотай на ус!

Оказывается, сушить натуральные продукты тоже не так просто. То есть, можно просто засушить, ну и получишь какие-то, гм, фекалии. Прежде всего, по словам крестьянской девки первой четверти XVIIIвека Алены в пересказе попаданца XXI века Дмитрия, надо приготовить сырье — ягоды промыть, просушить, промочить в медовом растворе. Грибы, мясо дичи и птицы, рыбы опять же промыть от мусора и грязи, потом разрезать на мелкие и желательно одинаковые кусочки. А уже потом — в рассол!

И если мед, в общем-то, есть и он относительно недорог, то вот рассол делается условно, несколько крупинок соли на полведра. Дорого! Вот и Дмитрий это почувствовал, что соли нет в грибах! Но ведь можно и исправить с его-то солеварением.

Далее, через полусутки, впрочем, иным и суток не хватает, сырье убираешь из корчаги, осторожно отжимаешь лишнюю жидкость, и теперь сушить!

— Барин, а про просушку надо говорить? — девка уже пришла в себя. Глаза весельем лучатся, так и прыснет в голос. Как же, зеленая крестьянка учит важного барина, скажешь кому, обсмеют!

Нет, технологию сушки он слушать не будет, он и предварительную-то подготовку жаждал прослушать на предмет, чего мастерице еще дополнительно надо. А она тут задницей опять крутит!

— Поговори мне еще, — буркнул он, — розог захотела? Увидел, что угроза не повлияла, добавил: — смелая ты. Вот отдам в замуж за многодетного вдовца — бедняка, вот и помаешься!