Сломанная печать (СИ) - Осипова Иванна - Страница 2

Заведение оказалось не из лучших. Да и каким ему быть, если в округе ютились рабочие с мануфактур (семьи у них были большие и вечно голодные)? Народ победнее снимал угол в доходных домах — подённые, приезжие из деревень и гулящие женщины. Бродяги ночевали, где придётся, перебиваясь случайным заработком или подачками.

Внутри трактира Виктор быстро определил принадлежность каждого посетителя к той или иной негласной касте бедняков. Хохот подвыпивших мужиков и визг девиц резал тонкий слух эмпата. Кисловатые запахи из смеси плохой еды и немытого тела заставили сбиться дыхание. Магистр Дэй ко многому привык, но готов был повернуть назад, чтобы глотнуть свежего воздуха. И только невысокая тоненькая девушка возле стойки вызвала удивление, задержав в зале. Она и в ветхом тряпье неуловимо не вписывалась в неприятную, но понятную картину.

Для магистра стало открытием то, что нищая девчонка использовала магию, словно окутывая трактирщика, накрывая незримой вуалью чувства жалости и готовности помочь. Как и другие маги, эмпаты всегда происходили из высшего сословия. Бастарды, получившие способности, встречались редко — аристократы старались не допустить появления на свет незаконного ребёнка, а мнения бесправной матери никто не спрашивал. Каким образом удалось выжить этому созданию, оставалось загадкой.

Подойдя ближе, Виктор увидел, как под воздействием нехитрой магии трактирщик выкладывает на прилавок головку сыра, несколько хлебцев и окорок в промасленной бумаге. Простая уловка голодного ребёнка. Добившись своего, девушка достала мешок и торопливо спрятала провиант.

— Я заплачу, — магистр Дэй положил руку на плечо сообразительной девчонки, сжал несильно, но категорично.

Он всегда предпочитал действовать по справедливости. Трактирщик замер, часто моргая, взгляд его ожил, но оставался немного растерянным. Простой люд всегда был подвержен зачарованию лучше, чем потомственные маги, имевшие собственные защиты и амулеты.

— Девочка купила еды, — напомнил ему Виктор, выложил одной рукой монеты на стойку, второй продолжая удерживать необычную бродяжку.

Попытавшись вырваться, она развернулась, запрокинула голову. Янтарные глаза горели негодованием и необычной силой, принадлежность которой магистр определить не смог, хотя обычно хорошо различал все Ковенанты.

— Вы не смеете…

Нити внушающей магии начали сплетаться вокруг головы мужчины, но бессильно обрывались снова и снова. Девчонка закусила губу от бессилия. Активно пользовалась она родной стихией лекаря — эмпатией.

— Не трать силы, милая, — участливо прошептал Виктор, а пальцы сами разжались.

Он опять вспомнил этот момент. В чужом лице магистр узнал черты Регины. Его любимой Регины… Она никогда не слыла в обществе красавицей, но отличалась умом и решительным характером. Не каждый молодой маг готов был посвататься к миловидной, но слишком серьёзной дочери придворного лекаря. Большинство предпочитали девушек с весёлым и лёгким нравом, но Виктор и его приятель Фрост соперничали за руку Регины. Она выбрала Фроста, а Виктор не посмел пойти против её чувств.

Очнулся магистр, когда девчонка метнулась к дверям, успел перехватить магическим импульсом, не привлекая внимая других посетителей. На них и так косились. Как это выглядело со стороны: хорошо одетый господин крутится вокруг молоденькой нищенки. Трактирщик таращил круглые глаза, продолжая переживать недавнее затмение рассудка.

— Принесите нам тушёного мяса с овощами вон за тот стол.

Прихватив девушку под локоток, Виктор Дэй направился в самый дальний угол залы. Спустя несколько минут на липкий стол грохнулись миски с сомнительным варевом и хлеб. Поковырявшись в тарелке, он бросил цепкий взгляд на девчонку, удивляясь, почему всё ещё не покинул трактир, а возится с бродяжкой.

— Ешь и поговорим. Не притворяйся сытой.

Поёжившись, она покосилась на миску с облачком пара.

— Мне нечего дать взамен, — бродяжка поджала губы и смотрела исподлобья. – Если вы ждёте… — она сглотнула, — особой благодарности, то…

Виктор вспыхнул, поняв, куда она клонит. Впрочем, что могла подумать девочка с улицы о приставучем незнакомце? Вероятно, она привыкла не к самому благородному обращению.

— Ты ничего не должна, — вполголоса заверил магистр Дэй. — Я не насилую детей.

— Мне восемнадцать. — Машинальным движением она проверила котомку, лежащую рядом.

Девчонка схватила ложку, а Виктор успел заметить магический ожог на ладони.

«Становится всё интереснее», — он размышлял, куда его заведёт ноющее от старых ран сердце.

Как же она была похожа на Регину! И магия… Эти обстоятельства требовали разъяснений. А пока он наблюдал, как обитательница трущоб неторопливо ела, откусывая хлеб маленькими кусочками. Слишком аккуратно, держа спину прямо, расправив плечи. Из своей миски Виктор выудил несколько более-менее аппетитных волокон мяса. Желание есть пропало.

После трапезы у бродяжки выступил румянец на щеках, шаль раскрылась, сползая с плеч. У Дэя на языке вертелся вопрос, но он не произнёс ни слова. Вытянув шею, лекарь разглядывал брошь, приколотую к несвежему платью девушки. У магистра похолодели руки. Немного грубоватая работа деревенского мастера, тёмный металл с выбитыми завитками, имитирующими листья — в любой лавке за пределами столицы найдёшь с десяток подобных украшений. Только заклятие-оберег, лежащее на броши, Виктор узнал. Когда-то он сам творил его. Губы невольно произнесли имя:

— Регина…

Она вздрогнула, потянула пальчиками за углы шали, закрываясь от настойчивого внимания, готовая сорваться с места. Даже о припасах позабыла.

— Прошу, не убегай, — он ощутил, как резко стянуло в груди, с трудом выдохнул.

Девчонка, применявшая на трактирщике магию эмпатов, должна была почувствовать его состояние, но потемневшие от волнения глаза не отразили понимания. Ошарашенный одним открытием за другим, Виктор уловил в ней надломленность. В его практике случалось, что сильное потрясение запечатывало часть магии Чувств. Он обязан разобраться. Теперь, увидев брошь, магистр Дэй точно знал, что не отступит.

За несколько мгновений Виктор пришёл в себя. Выручили специальные техники, которые он обычно преподавал старшекурсникам. Вернув хладнокровие, медленно проговорил:

— Десять лет назад я потерял друга. Его звали Фрост Талес. Вижу, тебе знакомо это имя, девочка.

Бродяжка отодвинулась в самый тёмный уголок, точно мышка замерла, прижавшись к стене. Казалось, что она готова заплакать, но глаза оставались сухими.

— Я мог бы подумать, что ты украла брошь, как пыталась облапошить простака трактирщика…

— Занятий для честной девушки не так много. — Она защищалась из-за своей брони, губы дрожали.

— Брошь простой деревенский оберег, — Виктор не отреагировал на выпад. — Но я сам зачаровал её с любовью и заботой. Для Регины Талес.

Маленькая рука нервно коснулась шали в том месте, где было украшение. Заметное для мага-эмпата волнение охватывало девушку всё сильнее, но из спасительного уголка она не спешила показаться.

— Ты похожа на мать. Я не могу ошибаться. Ты дочь Фроста и Регины. Так?

Он вспомнил и произнёс имя малышки, которую видел в младенчестве. Абсолютное счастье друзей оказалось слишком болезненным для Виктора. Регина была потеряна навсегда. Он уехал в провинцию, где долго занимался лекарским делом. Там узнал о ранней смерти любимой, а спустя несколько лет об исчезновении Фроста Талеса. Дэй вернулся в столицу и пытался разыскать девочку, но так и не преуспел в этом.

— Мариса, — услышав другое имя, произнесённое магом, она выпрямилась с неожиданным упрямством. — Моё имя Мариса…

В вечерней темноте море слилось с неровной полоской неба, озарённого всполохами. Верховный толкователь Делвин Брум стоял у окна, заложив руки за спину. Невысокий и жилистый, как все Брумы, он долгим взглядом изучал аномалию, что не менее десяти лет подсвечивала небольшой участок моря возле столицы. Из окон зала Совета открывалась широкая панорама на пролив и дальний берег острова Юингов с отвесными обрывами. Свечение создавало иллюзию, что остров полностью окружён сияющей дымкой. Зыбкие контуры дальнего берега дрожали. Основной цвет магической завесы сочетал в себе оттенки сиреневого, амарантово-розового и лилового. Среди негустого полога пробегали белые молнии, ударялись о воду, разбрасывая в стороны большие и маленькие сгустки чужеродной силы.