(не)случайная невеста для проклятого мага (СИ) - Халкиди Марина Григорьевна - Страница 42

— Ты хорошо служил мне, Мейк.

— Я знаю, мой лорд.

— Служи и ей хорошо.

— Буду, мой лорд.

Вивьен, не находила себе покоя, поэтому она и носилась по побережью, опасаясь бросить, наверное, сотый взгляд на герцога. Ведь она совсем запуталась, когда смотрела на него. Ей хотелось подойти к нему и рассказать о той встречи два года назад. Хотелось сказать, что она знает его секрет. Сказать, что они найдут способ снять его проклятие. Но она боялась. Боялась того, что он даже не вспомнит о том, что спас ее два года назад. Боялась, что он покачает головой, отказавшись признаться в собственных чувствах.

Она вздохнула. Все было бы намного проще, если бы не это проклятие. Если бы он был таким же как два года назад. Тогда ей было бы гораздо проще сказать ему…

Его зов отвлек ее от мыслей. Ведь в какой-то момент она все же решилась поговорить с ним. Ее губ коснулась улыбка, когда он напомнил ей об их встрече на этом побережье. А потом пальцы чуть задержались в его руке. Она хотела было достать еще одну монету, с которой никогда не расставалась, но вместо этого, вновь струсив, побежала к лотку со сладостями.

Правда до лотка она так и не добежала. Что-то ее смутило в его глазах. Ведь создалось впечатление, что он прощался с ней.

Она выронила монету на мелкую гальку, а вслед за ней упали и туфли, которые она держала в руках.

Она обернулась. Слуга стоял к ней спиной и загораживал собой Лерна. Вивьен побежала обратно, опасаясь опоздать. И не понимая, почему окружающий мир она видит через дымку, а в грудной клетке сдавило так сильно, что она не могла сделать вдох.

Слуга обернулся, растопырил руки, как рыболовную сеть, чтобы не пустить ее.

Но она была маленько и юркой, босоногая герцогиня, как он звал ее, так что слуга тяжело вздохнул и вновь отошел назад под тень кипарисов.

Она замерла, испугавшись, что опоздала. Но его ресницы дрогнули, и она упала на колени перед лавкой.

Лерн посмотрел на нее, а затем покачал головой.

— Не надо тебе видеть меня таким, уходи, — тихо попросил он.

— Не могу, — не сразу прошептала она.

Он протянул руку, чтобы приподнять ее подбородок. И коли судьба так распорядилась, то он мог умереть так как и желал — смотря в ее глаза, которые сейчас были наполнены слезами.

— Не плачь обо мне. Ведь ты скрасила мои последние дни.

— Не могу, они сами, — призналась она, после чего схватила его руку и поднесла к губам, чтобы запечатлить на ней поцелуй. Он нахмурился и осторожно, но твердо вырвал свою ладонь.

— Так прощаются со стариками и взрослыми родственниками, — с усмешкой заметил он.

— Ты не старик!

Она закусила губу, впервые осмелившись обратиться к нему на ты.

— Так докажи это и попрощайся со мной как с мужем, а не престарелым дядюшкой.

Она растерялась, потом смутилась. Потом прикрыла глаза и распахнула губы, позволяя себя поцеловать.

Но вот ее губ никто не коснулся, и она услышала чуть насмешливый и в то же время горький смех.

— Ладно, разрешаю тебе на моих похоронах поцеловать меня в лоб, — заметил он и распрямился, встав с лавки.

Она вспыхнула, сердце помчалось вскачь. На губах замерли слова о том, что он и сам ни словом не обмолвился о том, сколько ему лет. Сам позволил относиться к себе как к старику.

Попрощаться с ним как с мужем... но они ведь так и не консумировали брак. Хотя об этом никто так и не узнал. А затем, она и сама не знала откуда у нее появилась такая храбрость, но в это раз она не стала прикрывать глаза, когда привстала на носочки, чтобы сравняться с ним в росте, обняла за шею и заглянула в его синеву очей. И когда ее губы прикоснулись к его, она видела его таким, каким он был на портере, каким он был два года назад...

Лерн подхватил ее на руки, качая головой на собственный глупый вопрос и требование. Держа ее на руках, он удивился тому, что она ничего почти не весила. Как маленькая птичка, которая скрасила его последние недели. Он легко почти невесомо поцеловал ее в лоб, сожалея что не сможет и впрямь защитить ее от всех невзгод и печалей. Но он надеялся, что она воспользуется шансам прожить счастливую жизнь, в которой ей не надо будет выполнять чужие приказы. Больницы, обители, помощь страждущим — у нее будет возможность заниматься благотворительностью и увидеть весь мир. Хотя она была так невинна и чиста, что любой мог обмануть ее.

— Не забывай, Мейк, о своем обещании.

— Да, мой лорд.

— Позаботься о своей леди.

Слуга все понял. И все же он помедлил пару секунд, чтобы голос не дрогнул, когда он повторит свое обещание.

— Клянусь служить ей до своего последнего вздоха.

Лерн усмехнулся. Таких жертв он не требовал от верного слуги. Но не стал поправлять его, чтобы не оскорбить. Он уже поблагодарил его словами, а также упоминанием в завещании.

— Позвольте я заберу леди.

В его руках и впрямь не было былой силы, но он отрицательно мотнул головой. Он собирался побороться с самой Ханель за несколько минут своей жизни. Еще несколько минут, чтобы взглянуть в последний раз на солнце, через мгновение полностью скрывшееся за горизонтом.

А старый и верный слуга был рядом, чтобы подхватить свою госпожу из ослабевших рук господина.

Глава 47. Настоящая жена

Она никак не могла открыть глаза, будто долгая и продолжительная болезнь забрала все ее силы, и их не оставалось даже для такой мелочи. Но молодой организм одержал верх над слабостью, и Вивьен открыла глаза.

Несколько мгновений она разглядывала балдахин над кроватью и роскошное убранство спальни. Улыбка коснулась ее губ. Ведь в первую секунду она подумала, что ей только приснилась история босоногой герцогини. А в следующую секунду она подскочила на кровати, оживляя вечер накануне.

— Лерн…

Она и сама не знала зачем позвала его, но она не могла поверить, что больше никогда не увидит его. Не услышит его голос. Не заглянет в его глаза — синие, ждущие того, что она не могла дать ему еще месяц назад. Но за этот месяц многое изменилось, изменилась и сама Вивьен…

Она не стала звать слуг, а набросила на плечи халат. И пусть не гоже герцогине бродить по поместью в таком виде — ей было все равно. Домашние тапочки она даже не стала искать, а выбежала из спальни так — босоногой.

В коридоре с его лабиринтом, она замешкалась, пытаясь понять куда бежать и гадая — успеет ли она вовремя, чтобы прошептать ему хотя бы прощай.

— Ваша светлость, — неуверенно проговорила горничная, заставшая ее в таком непотребном виде.

Но Вивьен ее уже не слышала. Подхватив халат, который волочился по полу, она побежала в комнату Лерна. Но перед дверью его спальни она вновь остановилась. Сердце в груди стучало то громко, что она слышала его залихватский стук в ушах, то замолкало — и ей приходилось прислушиваться, чтобы убедиться, что оно еще не остановилось.

— Миледи, что вы тут делаете?

Она обернулась. И вздох сорвался с ее губ, когда она увидела поднос, на котором сиротливо стояла одна чашка кофе.

— Он жив, Мейк? — прошептала она, едва узнав собственный голос, прозвучавший далеким эхом.

— Да, миледи.

Жив, повторила она и отвернулась от слуги.

— Вот только, госпожа, вам не следует...

Она покачала головой. Ей давно следовало бы переступить порог этой комнаты. Ведь жрец в обители соединил их в радости и в трудностях. И хотя она не хотела этого брака, она принесла клятвы, которые нарушила в тот же день, вернее ночь.

И даже если у него остались лишь дни, она собиралась сделать их счастливыми, чтобы он улыбался как на том портрете. Ведь теперь Вивьен знала, она сможет увидеть его суть, его, Лерна, а не того, в кого его превратила магия.

Мейк пытался протиснуться за ней в комнату, продолжая что-то говорить, но она захлопнула дверь перед его носом, а затем защелкнула замок.

Она осмотрелась. Сразу же заволновалась — в комнате никого не было, и она испугалась, что слуга обманул ее. И что эту несчастную чашку он нес по привычке.