Пиппа бросает вызов - Адамсон Джой - Страница 18

• Предыдущая
• 18/45
• Следующая

Джордж в это время воспитывал маленькую львицу, брата которой загрыз леопард. Они родились у одной из львиц, выпущенных Джорджем на свободу, и та была образцовой матерью, но после трагедии потеряла всякий интерес к оставшемуся в живых львенку. Джордж встретил маленькую львицу, голодную и неприкаянную; она обязательно погибла бы, если бы он не взял ее к себе. Он назвал львенка Сэнди и поместил у себя в лагере. Сэнди была совсем дикой и необщительной — она встречала в штыки все наши попытки подружиться с ней. Когда к ней подходили, она перебегала из одного укрытия в другое, а когда Джордж протягивал ей еду, встречала его рычанием и шипением. Я старалась как можно чаще выбрать свободную минуту, чтобы помочь ее кормить. Заползая под кровати и под машины, играя с ней в прятки среди баков с бензином, прокрадываясь сквозь кукурузу, посаженную поваром Джорджа возле кухонного навеса, я упорно протягивала ей миску с молоком и кусок мяса. Постепенно мне удалось завоевать ее доверие — она даже разрешала иногда вытащить у нее одного-другого клеща, но приходилось следить за собой, чтобы не напугать ее излишней фамильярностью. Сэнди радовалась и забывала о страхе только тогда, когда слышала вдалеке львиное рычание или когда в лагерь заходил один из львов Джорджа. Тут она начинала носиться взад-вперед вдоль решетки и звала, звала своих, пытаясь просунуть лапку сквозь решетку, чтобы дотянуться до сородича.

Но было бы недопустимым риском пустить ее в прайд, пока она достаточно не подрастет, чтобы поспевать за взрослыми. Мать, увидев Сэнди за решеткой, не обратила на нее особого внимания, но и враждебности тоже не проявила. Поэтому через несколько недель Джордж решил выпустить Сэнди из вольера в присутствии матери — он надеялся, что они узнают друг друга и снова будут вместе. Как только дверь отворилась, Сэнди со всех ног бросилась к матери, но ее встретили не лаской, а свирепым укусом. Бедный маленький зверь — она уползла и спряталась в густой траве за лагерем, так что Джордж еле-еле отыскал ее и опять привел в вольер. Теперь ей нужно было лечиться не только от укуса, но и от травмы — ведь ее прогнала собственная мать. У меня сердце разрывалось, когда я видела, как она следит за матерью из-за решетки, притихнув, не трогаясь с места — она уже никогда не радовалась, как раньше. Но не подумайте, что Сэнди смирилась с неволей. Вскоре две львицы из прайда Джорджа стали ею интересоваться, и как чудесно было видеть, что эта дружба крепнет день ото дня, невзирая на разделявшую их решетку.

Наконец Сэнди взяла свою судьбу в собственные лапы и совершила побег — к вольной жизни и к своим друзьям.

Это упорное нежелание Сэнди превращаться в ручное существо и то, как относились к моему лагерю дети Пиппы, позволяют мне утверждать, что мы можем спасти от вымирания и львов, и гепардов — надо выращивать молодых животных в естественных условиях до тех пор, пока они не станут взрослыми и у них не появятся дикие детеныши.

А тем временем Сомба стала даже более дикой, чем мне хотелось бы, и однажды выплеснула весь тазик с молоком прямо мне в лицо. Она была полна неистовой злобы, и порой я боялась, что она не совсем нормальна.

Все почему-то думают, что гепарды робки и неопасны по сравнению со львами и леопардами; это верно только отчасти — гепарды никогда не становятся людоедами, но если их разозлить, они очень опасны. Я сама оказалась свидетельницей одного несчастного случая, когда ездила в ущелье Олдувай в Серенгети. Выезжая из ущелья, мы увидели старика-масаи — он поддерживал мальчика, который был весь в крови и едва мог двигаться. С трудом разбирая возбужденный и сбивчивый рассказ старика, мы выслушали довольно жуткую историю. Молодой пастух вдруг увидел, что гепард подкрадывается к одной из его коз. Он бросился защищать своих подопечных и метнул в гепарда копье, но промахнулся и остался безоружным как раз в момент, когда гепард напал на него.

Мальчик вытащил нож и несколько раз ударил гепарда, а тот терзал его все сильнее. Нож застрял в теле зверя, и он бросился бежать, оставляя кровавый след. Услышав крики мальчика, старый масаи кинулся на помощь.

Он успел заметить, как гепард скрылся в глубине зарослей. Мы отвезли мальчика в лагерь Олдувай, там ему промыли и перевязали раны, а потом отправили в больницу. Конечно, мне очень хотелось узнать, что произошло с гепардом, и я поехала обратно. Там уже собрались несколько масаи — они прочесывали заросли с копьями наперевес и кидали в самую чащу камни, чтобы выгнать гепарда. Люди попросили у меня спичек, чтобы поджечь кустарник, но я сказала им, что не курю и поэтому спичек у меня с собой нет. Впрочем, это их не смутило, и они принялись добывать огонь древним способом — трением палочки о кусок сухого дерева. Пока они были поглощены этим занятием, я обошла густой кустарник кругом и с радостью заметила, что нигде поблизости нет ни одного следа гепарда.

Последнее время Пиппа держалась как-то более отчужденно и проводила вместе со мной ровно столько времени, сколько было нужно, чтобы поесть. До того как появилась Мери, Пиппа всегда старалась выказать мне свою любовь — неожиданно терлась головой и прижималась ко мне, ловила мои ноги, игриво прикусывала руку, а когда она бывала довольна, как она мурлыкала, какими ласковыми глазами смотрела на меня! Что говорить — мы обе знали, что это настоящая дружба. А теперь кругом все время сновали какие-то люди, ни на минуту не оставляя нас в покое, — какие уж тут нежности! Куда бы Пиппа ни повернулась, ей тут же или совали в самую морду микрофон, или нацеливали на нее камеру, или глазели на нее в бинокли.

Как и Эльса, Пиппа терпеть не могла фотографироваться и просто не выносила, чтобы ее рисовали. Казалось, обе они благодаря обостренной чувствительности всегда знали, рассматривают их «субъективно» или «объективно», они понимали, когда я смотрю на них просто так, ради них самих, а когда вижу в них всего-навсего модель, хотя вела я себя всегда совершенно одинаково.

Теперь я с болью заметила, что наши близкие отношения очень пострадали. Конечно, мне пришлось ежедневно брать с собой Мери, но только потому, что я хотела, чтобы они подружились, ведь я знала, что скоро мне нужно будет уехать в Лондон — предстояла вторая операция, И мне очень хотелось, чтобы к тому времени Мери завоевала полное доверие гепардов и могла бы заботиться о них, пока я не вернусь. Я рассказала Мери, что Пиппа в последнее время стала отдаляться от меня, и мы решили, что теперь Мери будет подходить к гепардам только на время кормления, а потом посидит, почитает в машине. Я же буду оставаться рядом с Пиппой до тех пор, пока не вернется наша прежняя дружба. Я была тронута до глубины души, увидев, как на следующий день Пиппа сразу же заметила, что мы наконец-то остались одни. Наевшись, гепарды ушли подальше от Мери и от моих помощников. Я пошла за ними и легла на землю между Пиппой и малышами, которые мохнатой кучкой улеглись в тени под кустиком. Я погладила Пиппу — и вдруг она прижалась головой к моей голове и замурлыкала так громко, что я почувствовала, как это мурлыканье отдается у нее во всем теле. Я поняла, что путь в ее таинственный мир снова открыт для меня, и дала себе слово, что отныне буду строго охранять наше уединение, чего бы мне это ни стоило.

По-моему, Пиппа разделяла мои чувства — она превратила эти моменты наедине со мной в своего рода ритуал и каждый день всеми правдами и неправдами ухитрялась урвать время на это удовольствие, которое считала своей особой привилегией.

Последнее время семейство не отходило от Фотодерева дальше чем на милю, и Пиппа стала забираться на крышу лендровера, чтобы избавиться от бурной возни своих детей. Они никогда не преследовали ее в этом надежном убежище, но, набегавшись до изнеможения и собираясь передохнуть, они резким металлическим чириканьем звали ее спуститься вниз. Сомба кричала громче всех, и никакие слова не могли бы яснее выразить обиду малышей, когда Пиппа не обращала внимания на их дружный чирикающий зов.

Как-то утром малыши заметили в траве что-то невероятно интересное.

• Предыдущая
• 18/45
• Следующая