Пиппа бросает вызов - Адамсон Джой - Страница 35

• Предыдущая
• 35/45
• Следующая

Конечно, я сама виновата, что гепарды от меня удрали: им явно надоело мое присутствие, и они решили, что единственный способ от меня отделаться — это уйти за реку. Обычно я не преследовала их с такой назойливостью, но на этот раз моя настойчивость была извинительна: мне хотелось узнать как можно больше о первых проявлениях полового инстинкта у гепардов; насколько я знала, до сих пор никто не имел возможности наблюдать эти моменты в естественных условиях.

В надежде перехватить нашу тройку мы проехали несколько миль выше по течению, где можно было попасть на тот берег на машине. Но когда мы добрались до равнины за прибрежной полосой растительности, там оказалось такое множество буйволов, что пришлось не солоно хлебавши возвращаться домой, и то мы еле успели до темноты.

В лагере нас встретил Бен. Он отвозил вещи Джорджа в Наиваша, но сильно задержался. Я спросила его, почему он так мало бывает здесь после моего приезда из Лондона, и услышала в ответ, что ему не нравится «делить» со мной гепардов и он всегда предпочитал работать самостоятельно. Что ж, эти чувства вполне понятны, но вряд ли совместимы с должностью моего помощника! На следующий день он пошел с нами искать гепардов и все время держался поодаль, сам по себе.

Река Мурера служила границей заповедника, и местность за ней была нам совершение незнакома. Стоило миновать густые прибрежные заросли, которые простирались примерно на милю от берега, как начиналась идеальная для гепардов местность. Буйная поросль тянется по берегам удивительно красивого сухого русла: оно пересекает заросли и через несколько миль постепенно исчезает; дальше прибрежная растительность снова покрывает только берега Муреры. И хотя русло наполняется водой только в период дождей, в сухое время года в нем остается несколько больших луж, у которых собирается множество разных животных — возможно, их привлекает отсутствие крокодилов, которыми так и кишит Мурера. А сейчас, когда дожди еще не кончились, вся густая стена кустарника была усыпана цветами — они расцвели везде, куда ни глянь, и в таком сказочном изобилии, что мне было очень трудно сосредоточиться на выслеживании гепардов, а не переключиться на собирание гербария.

Впрочем, идти по следу в такой чащобе все равно не удавалось.

Мало-помалу заросли сменялись открытой, похожей на парк местностью; там и сям были разбросаны термитники — великолепные наблюдательные вышки, а деревья росли отдельными рощицами; в их густой тени хищник мог прекрасно затаиться и поджидать в холодке, пока на него не набредет какая-нибудь дичь. Короче говоря, лучших охотничьих угодий для детей Пиппы не придумаешь, но только вся эта территория была вне заповедника. Она принадлежала племени боран, и владельцы отказывались продать эти триста квадратных миль лесистой равнины, несмотря на то что здесь было полно мух цеце и пасти скот все равно было нельзя.

Однако браконьеры сюда заходили частенько; к счастью, они держались возле речки Бисанади, которая в этих местах служила единственным водопоем для животных, если не считать Муреры. Но отсюда Бисанади была довольно далеко, и мы надеялись, что дети Пиппы останутся возле Муреры, однако, как ни обшаривали мы ее берега, гепардов так и не нашли.

На другое утро я попросила Бена привезти проволочную сетку из лагеря Джорджа. Вечером, когда мы возвратились, проведя еще один день в бесплодных поисках, я нашла записку от Бена, в которой сообщалось, что он снова повредил ногу и уехал в больницу, в Найроби. Больше он к нам не возвращался.

Теперь мы тщательно обыскивали территорию племени боран. Каждый день мы переезжали туда и обратно вздувшуюся от дождей Муреру, пытаясь разыскать свежие следы на ее берегах, прежде чем углубиться в равнины за рекой, где мы отмеряли пешком многие мили. Мы уже не обращали внимания на частые короткие ливни — нам не впервой промокать до костей, лишь бы камеры оставались сухими. Однажды три слона загнали нас в реку как раз в том месте, где только что при виде нас скользнули в воду два огромных крокодила. Мы принялись швырять камни и шлепать по воде как можно громче, так что нам удалось выбраться на другой берег живыми и невредимыми, но я все больше тревожилась за наших гепардов.

На пятый день мы нашли возле Скалы Леопарда остатки туши антилопы геренук, а кругом было полно следов гепардов. Через два дня после этого мы снова видели следы гепардов возле загонов, где держали носорогов. А потом грифы навели нас на убитого жирафа, но рядом с тушей восседал лев. Однако при виде нас он предпочел удалиться, и мы воспользовались возможностью осмотреть добычу. Подойдя поближе, мы убедились, что туша совершенно не тронута, если не считать, что грифы уже начали свое отвратительное дело и выклевали глаза и язык.

Оставались видными только голова, шея и спина животного, а остальная его часть уже погрузилась в засасывающую жидкую грязь. Кругом простиралось болото, и, судя по всему, несчастный жираф увяз, пытаясь перейти трясину, и погиб долгой и мучительной смертью. Я надеялась только, что грифы налетели уже после… Локаль ухитрился отрезать кончик хвоста жирафа и потом представил его директору как вещественное доказательство естественной смерти животного.

Тем временем миновали еще семь драгоценных дней из того месяца, который мне оставалось провести с гепардами, а мы их не могли найти.

Однажды под вечер, возвращаясь домой, мы вдруг, повинуясь внезапному побуждению, повернули с главной дороги на кольцевую, хотя оттуда прямо на нас надвигалась гроза. Мы не успели проехать и сотни ярдов, как увидели, что навстречу мчатся наперегонки наши гепарды. Луч солнца как раз в эту минуту прорвался сквозь непроглядную черноту туч и озарил их светлые грациозные фигурки на фоне бурного, мрачного неба. Гепарды выглядели чудесно, и мы не сомневались, что именно они убили антилопу геренук, кости которой мы нашли поблизости. Несмотря на это, они были очень голодны, но у меня с собой ничего не было, и я стала как можно быстрее фотографировать их, пока они не вымокли, — с неба уже летели первые тяжелые капли. Гепарды сгрудились в тесную кучку и все время старались стряхнуть с себя воду, но вскоре терпение у них лопнуло, и они спрятались от дождя под прикрытие зарослей. Когда я попыталась развернуть машину, мы засели в грязи по-настоящему. Теперь настала наша очередь мокнуть: мы долго откапывались и вылезали из грязи, а потом поползли домой со скоростью катафалка по превратившимся в ручьи колеям в фут глубиной.

Следующие два дня наши поиски оставались совершенно бесплодными, если не считать, что мы видели отпечатки лап гепардов и прочли по следам, что они гнались за молодым буйволом по дороге к лавовому плато. Я решила искать только в этой местности, но мне пришлось взять мегафон — я уже совсем охрипла, непрестанно крича: «Пиппа, Пиппа, Пиппа» — и так весь день напролет. Первым на зов явился Тайни; немного погодя показался Биг-Бой, а следом за ним подошла и Сомба. Все они тяжело дышали. Должно быть, охотились, хотя нам до сих пор попался в этих местах один лишь носорог — следы его мы видели и раньше, когда искали гепардов на этом каменистом плато. Гепарды явно очень проголодались, я была уверена, что им ничего не перепадало по крайней мере три дня. Они расселись вокруг нас, полные надежды, и ждали мяса, не зная, что я уже не имею права кормить их.

Стало очень жарко, и гепарды устроились под маленьким кустиком, который почти не давал тени. Они задремали, обхватив один другого лапами, чтобы чувствовать присутствие друг друга. Но около двух часов они забеспокоились и встали. Я знала, насколько они голодны; поняв, что я не дам им мяса, они отправились на охоту в самую жару. Я осматривала окрестности в бинокль, но нигде не видела подходящей для гепардов добычи. Тогда я пошла в сторону Скалы Леопарда, где было больше дичи, надеясь, что гепарды пойдут за мной.

И они пошли. Дорога была долгая, солнце палило нещадно, и они старались прилечь и передохнуть, как только находили хоть клочок тени.

• Предыдущая
• 35/45
• Следующая