Пиппа бросает вызов - Адамсон Джой - Страница 38
- Предыдущая
- 38/45
- Следующая
На следующее утро, когда мы приехали, гепарды уже вышли на охоту. Я следила за ними издали, чтобы не помешать, и, насколько мне было видно, они тщательно обследовали каждый кустик и прислушивались к малейшему звуку. Но нигде не было никакой живности, только сонный буйвол лениво поднялся с земли и — на мое счастье — потрусил в другую сторону. Немного спустя я увидела, что братья забрались на термитник, но в ту же минуту спрыгнули вниз и что было сил помчались прочь. Тут я заметила стаю павианов — их головы высовывались из травы на порядочном расстоянии от термитника. Хотя наши гепарды стали уже почти совсем взрослыми, они до сих пор трепетали перед павианами, потому что те умели карабкаться на гладкие стволы пальм дум, а гепардам это никогда не удавалось.
Немного позже мы увидели Тайни высоко на дереве акации — он высматривал добычу. Гепарды явно проголодались, а поблизости я не заметила никакой дичи, не считая жирафа, так что я решила дать им козу. Дикие гепарды обычно убивают добычу через день, и я учитывала это «расписание», когда приходилось кормить оставшихся без добычи гепардов. Потом я смотрела, как гепарды поедают козу, и меня рассмешило то, что Тайни и Сомба препирались из-за кусочка мяса в полном неведении, что Биг-Бой тем временем съел подчистую все остальное мясо. Поглощенный борьбой с Сомбой, Тайни вдруг издал какой-то новый резкий вопль, который, казалось, отпугнул Сомбу; потом он успокоился и принялся за еду. Через несколько секунд оба они мирно жевали один и тот же кусок мяса, почти соприкасаясь носами. Подобрав все мясо до последнего волоконца, гепарды ушли к сухому руслу и исчезли в зарослях — больше мы их в этот день не видели.
На другое утро, 29 декабря, мы подошли к ним, когда они не спуская глаз смотрели на антилопу геренук. Сомба, прижимаясь к земле, стала подползать к антилопе, но подняла двух буйволов, и они, конечно, испортили ей всю охоту. Тогда гепарды медленно побрели к руслу, и тут на Тайни напало такое возбуждение, что он чуть ли не набросился на Биг-Боя. Тем временем подошли буйволы — подняв мощные головы, они принюхивались к нашему запаху, оставаясь в какой-нибудь сотне ярдов от нас. Но их присутствие не помешало Тайни упорно преследовать Биг-Боя, пока они не скатились в воду, подняв целую тучу брызг. Я не выдержала и громко расхохоталась, но тут же пожалела об этом: никогда я не видела двух более озадаченных гепардов — стоило посмотреть, как они отряхивались и понуро брели обратно к берегу! Разумеется, эта процедура охладила пыл Тайни. Чтобы дать гепардам время опомниться и вновь обрести чувство собственного достоинства, я ушла в машину и стала писать письма, а они легли отдохнуть и переждать жару под кустик невдалеке от меня.
Около пяти часов Тайни снова забеспокоился, и теперь я успела заснять на пленку, как братья вскакивают друг на друга. Оба они совершенно меня не замечали, хотя все это происходило прямо у моих ног, а Сомба тем временем сидела рядом со мной и смотрела на них с невозмутимым спокойствием.
Как только братья успокоились, Биг-Бой пошел прочь. Жара еще не спала, но он уходил с таким решительным видом, что Тайни и Сомбе волей-неволей пришлось идти следом — не оставаться же в одиночестве.
Несмотря на то что только вчера они получили от меня козу, они явно проголодались и отправились на охоту. Биг-Бой был, конечно, предводителем, но всю черную работу он предоставил Сомбе: она карабкалась на каждое дерево, с которого можно было увидеть добычу, и вообще следила за окружающим гораздо внимательнее, чем братья. Обычно Тайни активно участвовал в охоте, но на этот раз ему было слишком жарко и он просто-напросто отлынивал.
Так мы шли примерно час, и тут гепарды, пыхтя и отдуваясь, бросились на землю в тени развесистого куста на расстоянии нескольких ярдов друг от друга, а я села совсем близко к Тайни. Вот он поднялся среди волнующейся травы, словно врезанный в яркую синеву неба, сгущенную сиянием вечернего солнца, — трудно было вообразить себе что-либо прекраснее! Но для меня это было нечто большее, чем великолепное дикое животное среди величественной африканской равнины.
Мне показалось, что мы перенеслись в те далекие времена, когда человека и зверя еще соединял дружеский союз, когда они доверяли друг другу. Как мне хотелось прижать к себе Тайни — и чтобы этот миг длился бесконечно… Но я знала, что через несколько дней все это волшебство должно быть разрушено и мне нужно заранее подготовить Тайни к той жизни, в которой он не должен доверять другим людям — тогда он не попадет в беду. И теперь я старалась растянуть эти драгоценные минуты, с болью думая о том, что скоро, слишком скоро они превратятся всего лишь в дорогое воспоминание.
К счастью, гепарды, которым не дано было узнать эту боль, снова продолжили охоту. Они зашли на территорию боран гораздо дальше, чем когда-либо раньше, и наконец обнаружили нескольких зебр, с которыми был жеребенок. Биг-Бой и Сомба мигом взобрались на дерево, а Тайни вскарабкался на раздвоенный сук, и все они стали следить за зебрами.
Но они слишком долго составляли план охоты, так что в конце концов решили ее отменить и устроились отдыхать под деревом. Я почувствовала облегчение — жеребенок все же был слишком крупным для гепардов.
Я смотрела на них. Они были невероятно хороши в мягком сиянии заходящего солнца. Стало быстро смеркаться, и нам пришлось поспешить домой.
Рано утром мы приехали к терминалии, и я тут же увидела в бинокль двух львов — они шли вдоль сухого русла в ту сторону, где мы вчера оставили гепардов. И хотя я боялась, что гепарды сбежали, услышав львиное рычание, мы все же шаг за шагом прочесали всю местность, где видели их в последний раз, но совершенно безрезультатно.
На другой день мы восемь часов кряду под палящим солнцем бродили по равнине, похожей на гепардовый рай — она была вся испещрена следами дукеров, — но снова не нашли никаких признаков присутствия гепардов.
На следующий день мы с рассвета до заката обследовали новую территорию, включая полосу растительности, которая вела к реке Бисанади. Там заросли превратились в такую чащобу, что Локалю то и дело приходилось взбираться на деревья, чтобы определить, где мы находимся. Проходил самый последний день, когда мне еще разрешалось встречаться с гепардами, и я готова была на все, чтобы только отыскать их. Конечно, рассудок подсказывал мне, что это даже к лучшему, что они ушли от нас в азарте охоты, а не надеялись до последней минуты, что я их накормлю. Но все равно мне было бы очень тяжело уезжать отсюда, так и не повидав своих малышей в последний раз.
Однако я по крайней мере имела право утешать себя тем, что дети Пиппы теперь смогут жить совершенно свободной жизнью среди дикой природы, что я оставляю их в прекрасном состоянии и они вполне подготовлены к любым неожиданностям. Стоит ли говорить, что по собственной воле я не рассталась бы с ними хотя бы до тех пор, пока не узнала, понесла ли Сомба (ей было сейчас семнадцать месяцев) и будут ли братья кормить ее во время беременности и потом, когда у нее будут маленькие; мне хотелось узнать, когда эта тройка распадется и как они сумеют поделить охотничьи угодья — какие новые территории им придется освоить, чтобы не сталкиваться со старшими детьми Пиппы, и что произойдет, если они повстречаются.
Но несмотря на то, что я объясняла администрации заповедника, какие неиспользованные уникальные возможности мне представляются, чтобы изучать неизвестные до сих пор особенности поведения гепардов, на все мои просьбы продлить пребывание в заповеднике был один ответ — категорический отказ. Что ж, я сделала все, что могла, и мне оставалось только приезжать в заповедник время от времени и надеяться, что когда-нибудь в будущем я снова увижу детей Пиппы. Директор разрешил мне во время этих посещений разбивать лагерь на старом месте и обещал, что позволит Локалю сопровождать меня при условии, что я буду платить ему жалованье сверх причитающейся ему зарплаты старшего надсмотрщика за белыми носорогами — ибо теперь он был возведен в эту должность. В довершение всего директор сказал мне, что с меня не будут брать входную плату, как с остальных туристов, когда бы я ни приехала в Меру; на этом мы и расстались. Это было 2 января 1970 года.
- Предыдущая
- 38/45
- Следующая
