Мертвец Его Величества Том 3 (СИ) - Оришин Вадим Александрович "Postulans" - Страница 55

Утер развёл руками:

— Не знаю и надеюсь на лучшее.

— А если у меня будут только парни?

Утер хитро улыбнулся, явно у матери учился.

— Мелис знает, как сделать так, чтобы получилась девочка.

Евгеники доморощенные.

— И вы готовы во всём этом участвовать?

— Почему нет? — он, кажется искренне удивлён. — Чем эта цель в жизни хуже любой другой?

Тоже верно. Хотя о чём я спрашиваю? Если Мелис умеет промывать мозги, что помешало бы ей промыть мозги братьям?

— Я понял.

— Не одобряешь? — спросил Утер.

— То, чем вы занимаетесь — спорная штука, — видя, как готов вскинуться парень, добавляю: — Не плохая, нет. Не плохая сама по себе. Но в эту игру очень легко заиграться. То, что пытается сделать Мелис, называется селекция. Селекция людей, магов, если хочешь. И здесь есть две крайности.

Останавливаю подготовку к следующему поднятию, мне не помешает небольшая передышка.

— Если этим не заниматься совсем — это плохо. Впрочем, не заниматься селекцией совсем разумные существа не могут. Мужчины ищут себе в супруги женщин не наобум. Хочется, чтобы супруга была красива и здорова, а если ещё и умна — это вообще идеал. Так и женщины стараются выбрать красивого, умного, сильного. Это естественный процесс, отсеивающий слабых, трусливых, уродливых.

Утер кивнул, показывая, что понял меня.

— Это одна крайность. Другая крайность — осознанная селекция. Не всё, что есть у родителей, сразу отразиться в их детях. Иногда качества всплывают через поколение, два, три. Вы это уже знаете. Если начать изучать родословные и выбирать пары только исходя из наследственности — можно добиться интересных результатов, это правда. Но если слишком сильно этим увлечься, можно начать считать всех, кто такую селекцию не прошёл, существами второго сорта. Низшими существами. Или если целенаправленно заниматься только людьми, то можно начать считать всех остальных низшими созданиями. Поверь, ненависти между разными расами и так хватает, и такие идеи очень легко зайдут.

Судя по хмурому лицу, идея парню не пришлась по вкусу. Он замотал головой:

— Мы таким не занимаемся! Мелис вообще считает, что перед смертью равны все!

— Я знаю, Утер. Я читал её записи. Всякие нехорошие мысли, они сразу видны. Но таких мыслей нет у неё, нет у меня, нет у тебя. В какой-то момент они обязательно появятся. Даже не так. В какой-то момент появится человек, или эльф, или кто угодно, кто захочет провозгласить именно свою расу высшей. Единственно правильной. А всех остальных назовёт ущербными. И, найдя вашу работу, счастлив будет её извратить, взявшись совершенствовать своих собратьев.

— Но… — Утер растерялся. — Значит, нужно сохранять тайну.

Улыбнулся, если бы мог.

— Утер, если у Мелис получится, сохранить результат в тайне не выйдет. Это только вопрос времени. Всё, что мы можем — быть готовыми к такому развитию событий.

— Нет, это неправильно.

Всё же его задело моё замечание.

— Что именно?

— Мы занимаемся хорошим делом! Нельзя это извращать! Ведь если кто-то начнёт применять наши наработки так, как ты сказал, он и нас очернит!

Выразительно хлопаю в ладоши три раза.

— Поздравляю, разумный вывод. Однако ничего сделать нельзя. Если не у всех, то у подавляющего большинства идей, начинаний, мечтаний есть крайности, извращающие изначальный замысел до неузнаваемости. Кузнец, что научился первым ковать железо, мог желать сделать инструмент для своих близких, удобный и куда более качественный, чем какое-нибудь каменное или деревянное изделие. Но этот же кузнец открыл и всё оружие, что сделано из железа. Неизбежная обратная сторона медали. Это принцип единства и борьбы противоположностей. Два порой абсолютно противоположных явления являются подчас следствием одних и тех же предпосылок. Это неизбежно.

Устроил бедному парню вечер откровений. Ему полезно, всё же начальник, а не гусь хрустальный.

Я продолжил свою работу, а Утер не ушёл. Переварив первую порцию информации, он продолжил разговор. Жадный до знаний парень, этого не отнять.

Тиссана, самый богатый город Ширской республики, старательно бросал роскошь в глаза гостей. Богатство, вычурность, золото и ткани, украшения и деликатесы. Большой, богатый торговый город, стоящий на полноводной реке, впадающей в Море Королей. Тиссана не был столицей республики, и такое разделение было намеренным, чтобы снизить коррупцию. Хоть как-то.

— Не думал, что ты посмеешь вернуться сюда, — признал Доромен.

Тучный мужчина в дорогих одеждах восседал в мягком кресле. Если говорить откровенно, эта жирная туша лежала в кресле, как свинья в свинарнике, но вслух озвучивать подобные метафоры не осмелится даже Льюис.

Вампир снисходительно смотрел на всю эту роскошь. Проведённое в Предельном время позволило понять разницу между настоящим комфортом и показушным богатством.

— В жизни случается и не такое, — ответил Льюис. — Когда-то ты помог мне. Сейчас я готов помочь тебе.

Доромен рассмеялся звуком булькающей лужи с грязью.

— Ты? Помочь мне? Чем безземельный нищий проходимец может мне помочь?

— Нищий? — удивлённо приподнял бровь Льюис.

Вампир даже осмотрел свой наряд, но нет, ничего не изменилось. Он всё так же был одет, как человек при деньгах.

— Меня не обмануть, Льюис. Я знаю, как ты умеешь втираться в доверие и бесплатно получать то, что тебе нужно. Не знаю, что ты задумал, но уверен — ты снова хочешь меня обмануть.

Льюис отрицательно покачал головой.

— Ну и жадная же ты сволочь, Доромен. Обратившись к тебе за помощью, я пришёл не с пустыми руками. А все твои расходы сводились к мешочку с монетами и нескольким разговорам с твоими друзьями.

Льюису не слишком нравилась такая манера вести разговор. Раньше он получал от этого определённое удовольствие, но Арантир его изменил. Показал, каково это — находиться в кругу единомышленников, товарищей. Старые знакомые, которых Льюис раньше считал друзьями, сейчас вызывали не более чем раздражение.

— Может, и так, — не стал спорить Доромен.

Здесь, в Тиссане, обвинение в жадности было чем-то сродни доброй шутке.

— Скажи мне, Доромен, как вы докатились до такого? — спросил Льюис.

— О чём ты? Будет более конкретен.

Льюис сделал хороший глоток вина, не самого вкусного. В погоне за роскошью Тиссанцы начали изобретать какие-то безумные напитки, порок превращая вино в совершенно отвратительную гадость, которую сами называли изысканным букетом.

— Я про войну, в которую вы ввязались.

— А! — Доромен расслабился, пренебрежительно отмахнувшись. — Яссансы собрали свою коалицию и предоставили войска. Обычный наёмничий подряд, мы в войну не вступали.

— Хаарт считает иначе, — возразил вампир. — И рассматривает всю республику в качестве врага. Не противника, а врага, пытающегося лишить его власти.

Доромен, как и вся аристократия республики, был одновременно дворянином и купцом. Все они были дворянами, но поняли, что быть дворянином с деньгами лучше, чем без денег. Лет шестьдесят назад дворянство тогда ещё королевства подмяло под себя всю торговлю, а потом поняло, что король торговать только мешает, и лучше бы все вопросы решать самим и между собой, чем через лишнего посредника, которому ещё и платить требуется. Так королевство стало республикой.

— И что с того? Мы знаем, что такое — личи. Они прогонят захватчиков с территории, которую читают своей, и снова вернуться к своим важным делам, которыми могут заниматься вечность. Хотя скорее они проиграют, против них выступили слишком большие силы.

Вампир промолчал, и Доромен очень внимательно посмотрел на старого знакомого.

— Но ты, я вижу, считаешь иначе.

Пришлось прерваться, служанка обновила блюда на столе. Ходили слухи, что в республике царят блуд и разврат, но это было ложью. Служанка, хоть и миловидная девушка, наряд носила закрытый, оставлявший только лицо и ладони. В республике ты мог позволить себе развлекаться со служанками (как и любой дворянин в любом другом месте), но здесь такие вещи скрывали. Не только не выставляли напоказ, но и очень аккуратно обставляли, чтобы как можно меньше людей знали о наличии служанки-любовницы.